У принца Шиама глаза цвета сладкого мёда, а солнце рождает в них насмешливые искорки. Глаза Тогто темны, словно спелые вишни, а взгляд остёр и внимателен, как лезвие изогнутого клинка. И если принц – дракон, кольцами сворачивающийся в аметистовых водах своего величия, то Талтал – змей, жалящий только раз, но безжалостно и смертельно. Принца опасаются, Тогто – боятся.
Его полное имя – Талтал То Гон «Тогто» непривычно режет слух отнюдь не мягким звучанием. В нём живут сухие ветры монгольских степей, и шуршание горьких трав на рассвете, перезвон золотых колокольчиков в волосах и свист неумолимой стрелы, умело пущенной недрогнувшей рукой. Всё это – наследие матери, старшей дочери одного из ханов-кочевников, долгими лунами выхаживающей раненого воина, сражённого в бою.

Их любовь не была внезапной, но была спокойной и светлой, тихо-тихо родившейся из мимолётного касания рук, когда она осторожно перевязывала ноющие раны или, опустив тёмные глаза, с почтением подавала ему пиалу кумыса. «Тогто» - называла она его на своём языке – «Несгибаемый» - за волю к жизни и нежелание сдаваться под ударами судьбы.
А потом он увёз её с собой как величайший дар, с благословления хана и по праву достойнейшего воина племени, заново рождённого степью. И, если она и грустила, вспоминая бескрайние просторы колышущихся на ветру серебристых трав, то грусть эта растворялась в искрах нежной радости, когда она смотрела на мужа и резвящихся детей. «Тогто» - ласково называла она и младшего сына, более других нравом и статью похожего на отца.

Нагретые солнцем, пальцы Талтала тихо скользят по руке, находят и переплетаются с пальцами принца. Обычно Тогто не склонен открыто выражать свои чувства, но сейчас он просто знает, что Шиан нуждается в теплоте поддержки, как никогда раньше. Его раненый, уставший дракон. Дракон, выигравший свою битву со Смертью. Но сражение ещё не закончено.
Талтал закрывает глаза, отчего-то вдруг вспоминая ласку матери. У принца матери никогда не было. И Тогто всегда чувствовал себя отчасти виноватым, словно и впрямь это была его вина. Он едва заметно хмурит чёрные брови, и воспоминание растворяется в безоблачном небе, пронзённом лучами восходящего солнца.

Талтал чувствует тепло тела принца, тёмные, длинные волосы Шиана легко щекочут его щёку, но он неподвижен. Они сидят спиной к спине, как когда-то давно, в редкие минуты отдыха на поле боя и, как и тогда, доверяя свою жизнь лишь друг другу. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность, за которую изменилось столь многое, но между ними многое осталось неизменным.

- Ты собираешься вернуться в Иберию, – мягко нарушает молчание Талтал. Слова не звучат вопросительно, но спрашивать ему почти никогда не требуется. Это про него говорят, что Тогто способен узнать ответ ещё раньше, чем прозвучит вопрос, и это чистая правда. – Я не предполагал, что так скоро. – добавляет он вкрадчиво. Мысли вдруг срываются с места и несутся вскачь, словно испуганный табун диких лошадей по бескрайней степи, но ничто не выдаёт секундное смятение чувств. Тогто знает, что именно он остановит сердце верного друга, если того поглотит Тьма. И там, в Иберии это произойдёт быстрее, чем где бы то ни было ещё. Больше всего Талтал опасается за сердце принца, хотя прекрасно знает, что пойдёт до конца. «Тогто» - Несгибаемый. И этого он боится ещё больше.

Шиан отвечает безмолвием, но по едва напрягшимся и тотчас же расслабившимся мышцам Талтал получает подтверждение. Он едва заметно кивает, прежде чем снова погрузиться в созерцательную неподвижность. Всей душой Тогто не одобряет решение принца, но не может не признавать неизбежность подобного шага.

- Ты со мной? – бархатный голос Шиана удивительно гармонично сплетается с шумом моря.
- До последнего вздоха, мой господин.

Принц закрывает глаза, но пальцы его сжимают руку Талтала чуть крепче, разделяя стылую боль на двоих.
Шиан знает, что Тогто не отступит и не нарушит слова.

Кому бы в итоге ни принадлежал этот вздох.