В виду наличия так долго и кропотливо культивируемой фантазии, просмотр очередного кинематографического  шедевра пёстроокрашенного представителя разношёрстного племени постмодернистов конца 60 годов 20 века, доставил не то чтобы плохо скрываемое чувство удовлетворения от вовлечённости в общую канву повествования, а и вызвал все последующие вслед за этим приятности общей зрительской сопричастности на всём протяжении сюжетного развития киноленты.

Но вот что всегда настораживает в структуре всякой законченной вещи (в кинематографе и прочих сценарно-сценографических произведениях особо): cидишь эдак, внимаешь, включаешься в общий процесс - как оно там повернётся, чем всё закончится, и др. и пр. Сопереживаешь. Волнуешься. Радуешься, если всё утрясается у главных героев. Как правило, всё заканчивается хорошо. Или плохо. Но заканчивается, факт. Главные действующие лица покидают зрителя с чувством до конца выполненного режиссёром долга...

Мораль соблюдена.

The Fine.

Титры.

Или занавес.

 А ты остаёшься до того один на один с самим собой, что отчётливо начинаешь понимать:

Но ведь это, как правило, чисто ситуативный отрезок времени главных персонажей. А как там дальше сложилось у главных героев с которыми ты уже не просто сжился, а и отдал частичку самого себя им же, ну, чтобы всё у них получилось, в смысле… По жизни.

Вот этот вопрос меня всегда крайне озадачивает. Причём, по очень, знаете ли, большому счёту.