"- Какой город для вас важнее, Петербург, Венеция или Иерусалим?

- Иерусалим – это невероятная вещь. Я там был четыре раза. Когда я туда попадаю, там всё меняется – зрение, слух, обоняние. Единственный город на свете, в котором можно увидеть время материально. В камне, в почве. Ты можешь идти из точки А в точку Б и оказывается, что ты идёшь по горе Сион. Можно ходить по горе Сион? Нельзя ходить по горе Сион! Там действительно есть следы того, как проходил Царь Давид, Иисус, Дева Мария. Конкретно их следы! Там не обязательны тротуары, потому что главное, что крыша этого города - небо. Но потом оказывается, что тротуары, земля гораздо важнее неба… Да что я буду рассказывать! Короче, я бы не хотел жить ни в Иерусалиме, ни в Венеции.

- Остаётся Петербург?

И я никогда не жил в Петербурге. Я родился в Ленинграде, уехал из Ленинграда в Москву. Ленинград - отдельный город, это не Петербург. Ну, конечно, Ленинград – город, где я тоже не хотел бы жить. Но он – как написано в рассказе "Город Ленинград", - когда ты куда-то по нему пошёл, это, оказывается, ты идёшь по своей жизни, как ребёнок, который ходит по своей постели. Он-то не обращает внимания на то, что прыгает на одеяле и никуда не девается. Так и Ленинград: ты ходишь не по месту, а по жизни своей.

Я родился в таком-то доме. Я к нему год назад подошёл, там замок висит на двери, уже код надо знать, чтобы туда попасть. Как же так? Что же, у меня нет прошлого? Дверь навсегда закрылась? Да - у тебя нет прошлого, точнее, у тебя теперь такое прошлое в этом единственном городе. В Ленинграде я, так получилось, жил в двух местах, отдалённых друг от друга парой кварталов. Центральные сроки моей жизни – с рождения до начала войны, и в зрелые годы период примерно такой же протяжённости. Если мне задать направление, чтобы не споткнуться, я могу дойти от любого места до любого, закрыв глаза. Я точно знаю, что сейчас переход через улицу, настолько мной здесь нахожено. И вдруг я вижу нечто новенькое: отель "Братья Карамазовы" и ресторан "Братья Карамазовы"! И это невероятно точное название, потому что на вид построено братками. Это "Братки Карамазовы".

Кроме всего прочего, там есть река, в этом городе, которая ничему никогда не подчиняется. Она своевольна, и несёт тебя куда-то. Не обязательно быть в лодке или на пароходике, чтобы что-то вместе с ней делать. И есть несколько компонентов твоей сугубо личной жизни. Потому что ленинградец, петербуржец, если он действительно ленинградец или петербуржец, не может отчуждаться ни от чего в этом городе, в частности, например, от "Крестов". Я абсолютно никакого символа в это не вкладываю – дескать, это ГУЛАГ. Ничего такого, а просто "Кресты" - это то, через что весь Ленинград прошёл. Туда прошёл, обратно вышел. Как Ахматова сказала: "А я один на свете город знаю, и ощупью его во сне найду". Но она же говорила: "Ленинград? Так, средней силы населённый пункт".

В рассказе "Густой Иерусалим, пустая Венеция" главное – попытка назвать свою низость низостью. Хотя это ничему уже не помогает. Боль, которую ты вставил в жизнь, там и остается, ты уже ничего с ней поделать не можешь. А рассказ "Город Ленинград" – он, по-моему, смешной, какой-то свободный."

Здесь: http://www.vesti.ru/doc.html?id=274665&cid=7


[525x700]