Мрак… Матерь… Смерть… созвучное единство…
Здесь рокот внутренних пещер,
там свист серпа в разрывах материнства:
из мрака – смерч, гуденье дрёмных сфер.
Из всех узлов и вязей жизни – узел
сыновности и материнства – он
теснее всех и туже напряжён:
дверь к бытию водитель жизни сузил.
Я узами твоих кровей томим,
а ты, о мать, – найду ль для чувства слово?
Ты каждый день меня рождаешь снова
и мучима рождением моим.
Кто нас связал и бросил в мир слепыми?
Какие судьбы нами расплелись?
Как неотступно требуешь ты: "Имя
своё скажи мне! кто ты? назовись".
Не помню имени… но знай: не весь я
рождён тобой, и есть иная часть,
и судеб золотые равновесья
блюдёт вершительная власть.
Свобода и любовь в душе неразделимы,
но нет любви, не налагавшей уз…
Тягло земли – двух смертных тел союз…
Как вихри мы сквозь вечности гонимы.
Кто возлюбил другого для себя,
плоть возжелав для плоти без возврата,
тому в свершении расплата:
чрез нас родятся те, кого, любя,
связали мы желаньем неотступным.
Двойным огнём ты очищалась, мать, –
свершая всё, что смела пожелать,
ты вознесла в слиянье целокупном
в себе самой возлюбленную плоть…
Но как прилив сменяется отливом,
так с этих пор твой каждый день Господь
отметил огненным разрывом,
Дитя растёт, и в нём растёт иной,
не женщиной рождённый, непокорный,
но связанный твоей тоской упорной –
твоею вязью родовой.
Я знаю, мать, твой каждый час – утрата.
Как ты во мне, так я в тебе распят.
И нет любви твоей награды и возврата,
затем, что в ней самой – награда и возврат!