Честно скажу, что стихов этого поэта я почти не знал. Вот прочитал эту статью и познакомился с его стихами, многое понравилось...
Он пришёл в поэзию из революции. Один из самых талантливых «комсомольских поэтов», о себе он написал так: «Я принадлежу к той счастливой части молодёжи, которая делала революцию и которых сделала революция. Поэтому я говорю не о влиянии Октября на моё творчество, а о рождении моего творчества из Октября». Поэт времени не выбирал — это время выбрало его.
Стихотворение «Девушке» было написано Иосифом Уткиным в 1926 году:
Ни глупой радости,
Ни грусти многодумной,
И песням ласковым,
Хорошая, не верь.
И в тихой старости,
И в молодости шумной
Всегда всего сильней
Нетерпеливый зверь.
Я признаюсь…
От совести не скрыться:
Сомненьям брошенный,
Как раненый, верчусь.
Я признаюсь:
В нас больше любопытства,
Чем настоящих и хороших чувств.
И песни пел,
И в пламенные чащи
Всегда душевное носил в груди,
И быть хотел —
Простым и настоящим,
Какие будут
Только впереди.
Да, впереди…
Теперь я между теми,
Которые живут и любят
Без труда.
Должно быть, это — век,
Должно быть, это время —
Жестокие и нужные года!
Детство и юность Иосифа Уткина прошли далеко-далеко от Москвы, в Иркутске. Семеро детей простого железнодорожного служащего и без того-то не были избалованы, а когда семью оставил отец, то пришлось совсем худо: «Семья без хлеба. Мать мечется. Надо работать. Где работать? Кому работать? Мне, мальчишке. Где придётся»… И вот когда через Иркутск, вдоль Транссиба, прокатилась волна Гражданской войны и пришло время выбора, то выбора у него фактически и не было: едва ему исполнилось 17 лет, Иосиф Уткин, один из первых иркутских комсомольцев, отправился на Дальний Восток — добивать белых.
Потом была журналистская работа — и первые стихи. «Песня о матери», 1924 год
Вошёл и сказал:
«Как видишь, я цел,
Взять не сумели
Враги на прицел.
И сердце не взяли,
И сердце со мной!
И снова пришёл я,
Родная, домой.
Свинцовые ночи
Не ждут впереди!»
И орден
Пылал у него на груди.
А очи — как дым!
А сердце — как дым!
Так радостно жизнь уберечь
молодым!
И больно сказала
Седая мать:
«Мой милый,
Устала я плакать и ждать.
Я знаю, как много
Страданий в бою.
Но больше боялась
За совесть твою.
Скажи:
Человеком
На фронте ты был?..»
И глухо сказал он:
«Семнадцать убил…»
И годы — как дым,
И радость — как дым,
Так горестно жизнь потерять
молодым!..
И больше никто
Говорить не мог.
И молча солдат
Ступил за порог,
А сзади, как водная
Муть глубока,
Глазами старухи
Смотрела тоска.
Он шел к горизонту,
Тоска — впереди,
И орден…
Дрожал у него на груди.
Ах, бедная мать!
Ах, добрая мать!
Кого нам любить?
Кого проклинать?
В том же 1924 году молодого комсомольского поэта и журналиста направили на учёбу в Москву. Новые знакомства, громкие имена, жаркие споры… Стремительно ворвавшись в московскую поэтическую жизнь второй половины 20-х годов, Иосиф Уткин быстро стал известен. Выходит первая, а затем и вторая книжка его стихов. Нарком просвещения Анатолий Луначарский, человек сам по себе неординарный, откликнулся на них весьма положительной рецензией:
Уткину присущ чрезвычайно мягкий гуманизм, полный любовного отношения к людям. Эта любовь не сентиментальна. Она горяча и убедительна. Она совершенно легко сочетается с мужеством революционера и порою даже с необходимой для революционера жестокостью… Но там, где обе эти ноты — сознание революционного долга, заключающегося в служении перестройке на высших началах всей человеческой жизни, и сердечная нежность — соединяются в один аккорд, получается особенно очаровательная музыка. Она и слышится в строфах Уткина
Луначарский верно подметил тут особенность многих стихов Иосифа Уткина, очень для него характерную: сочетание «чрезвычайно мягкого гуманизма» — и «мужества революционера», «сердечной нежности» — и «сознания революционного долга». Поэту Иосифу Уткину досталось жестокое время, и он никогда не прятался за спинами других
Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Не подумай, что это — другая.
Это значит… сырая земля.
Это значит, дубы-нелюдимы
Надо мною грустят в тишине,
А такую разлуку с любимой
Ты простишь вместе с родиной мне.
Только вам я всем сердцем и внемлю.
Только вами и счастлив я был:
Лишь тебя и родимую землю
Я всем сердцем, ты знаешь, любил.
И доколе дубы-нелюдимы
Надо мной не склонятся, дремля,
Только ты мне и будешь любимой,
Только ты да родная земля!
В период учёбы в институте, во второй половине 20-х годов, и происходило формирование Уткина как поэта со своим собственным голосом в литературе. Для русской поэзии те годы были годами поиска новых форм и новых тем. Только-только ушёл из жизни Сергей Есенин, стремительно восходила на поэтический небосклон звезда Владимира Маяковского.
«Комсомольские поэты» 20-х годов… Михаил Светлов, Иосиф Уткин, Александр Жаров, Александр Безыменский, Михаил Голодный, Борис Корнилов… Это потом уже кто-то из них заматереет, а кто-то — погибнет. По-разному сложатся их судьбы, и совсем неодинаковым окажется их вклад в литературу. А тогда всем им было около 25-ти, все они были молоды, влюбчивы и талантливы — каждый по-своему.
В январе 1928 года группу молодых поэтов, среди которых был и Иосиф Уткин, направили в двухмесячную поездку за границу. Они своими глазами увидели Чехословакию, Австрию, Италию, Францию и десять дней провели в Сорренто, у Горького. Беседовали, читали стихи, спорили. Горький в те дни написал Сергееву-Ценскому: «Сейчас у меня живут три поэта: Уткин, Жаров, Безыменский. Талантливы. Особенно — первый. Этот — далеко пойдёт»…
На столе — бутылка водки,
Под столом — разбитый штоф.
Пью и плачу я… ах, вот как
Обернулась ты, любовь!
Я — и душу, я — и тело…
Я и водку начал пить…
Для меня ты не хотела
Юбки новой позабыть.
Ах, всё чаще, чаще, чаще
Вижу я твоё манто.
Проезжает моё счастье
В лакированном авто.
Юбка, шляпка дорогая,
Сумка с модным ремешком…
Наплевать… Любовь, я знаю,
Ходит под руку пешком.
Он не знает, он не спросит,
Любишь ты или шалишь.
Поиграет он и бросит,
И укатит в свой Париж.
Побледнеют твои губы,
Ручка высохнет твоя…
Кто тебя тогда полюбит,
Парижаночка моя?
Кто такая — не она ли
Ходит в кофте голубой?..
На каком-нибудь канале,
Может, свидимся с тобой?
С годами в творчестве Иосифа Уткина всё более и более проступала та сама «сердечная нежность» и тот самый «чрезвычайно мягкий гуманизм, полный любовного отношения к людям», которые уже по первым его стихам подметил Луначарский. Постепенно выяснялось, что даже, казалось бы, сугубо публицистические темы Уткин предпочитает отражать вовсе не барабанным боем, а какой-то только ему свойственной «очаровательной музыкой» (тоже определение Луначарского). Маяковский, хорошо знавший Иосифа Уткина и прекрасно ведь понимавший его талант, в духе того времени нередко высмеивал неуместный в революции лиризм его стихов — то, что тогда клеймили как пошлость и мещанство:
О бард,
сгитарьте тарарайра нам!
Не вам
строчить
агитки хламовые!
И бард поёт,
для сходства с Байроном
на русский
на язык
прихрамывая.
Не исключено, впрочем, что подобные выпады Маяковского по поводу стихов Иосифа Уткина объяснялись, главным образом, тем, что он, по словам Евтушенко, просто-напросто ревновал, «по-детски завидуя его успеху у женщин, его роскошной игре на биллиарде (хотя сам был тоже очень сильным игроком)».
«Сегодня не личное — главное, // А сводки рабочего дня…». Эти строки из популярной в 70-е годы песни, вызывавшие тогда лишь некую ностальгию по героическим незастойным временам, на стыке очень героических 20-х и 30-х годов многими воспринимались буквально. Да вот и Маяковский писал (в стихотворении «О дряни», от имени висящего на стене портрета Маркса):
Скорее
головы канарейкам сверните —
чтоб коммунизм
канарейками не был побит!
Одной из таких «канареек» стал Иосиф Уткин. Весной 1929 года журнал «Молодая гвардия» в аналитической статье под названием «Иосиф Уткин как поэт мелкой буржуазии» заклеймил его как «мещанина». Это было уже серьёзно. За это ещё не сажали, но уже травили…
Мне всегда зимою снится —
Этот сон я берегу —
Серебристая синица
Звонко плачет на снегу.
А подвыпивший прохожий
Метит камнем в певчий цвет.
Правда? как это похоже
На твою судьбу, поэт!..
В мае нежность постучится,
Грея крыши, плавя снег,
И влюбился под синицу
Тот же самый человек!
В день, когда борьба воскреснет,
Он согреет гнев и пыл
Боевой, походной песней —
Той, что я ему сложил!..
Ты, поэт, борьбой измучен?
Брось,
Борьба во всём права!
Гнев и нежность нас научат
Уважать твои слова…
Самое начало 30-х годов словно бы выпало из творчества Иосифа Уткина. Лишь к середине десятилетия к нему в полной мере возвращается его неповторимый поэтический голос: прежде всего он лирик — даже если пишет на злобу дня. Никакой манерности, вычурности, никаких диковинных форм — классическая простота, предельная искренность, любовь, нежность и боль.
На вокзале хмуро… сыро…
Подойти сейчас к кассиру
И сказать без всякой фальши:
«Дайте мне билет подальше.
Понимаете… мне худо…»
А кассир: «Билет?.. Докуда?
До какого то есть места?»
— «Неизвестно!»
— «Не-из-вест-но?
А в каком, простите, классе?»
Пригибаюсь к самой кассе:
«Хоть на крыше, хоть в вагоне!..
Пусть в огонь!
Но только пусть
Этот поезд не догонит
Ни моя любовь,
Ни грусть…»
Вспоминая о своих встречах с Иосифом Уткиным, известный советский художник-график Борис Ефимов так описывал его внешность:
Иосиф Уткин… Ему больше к лицу была бы другая, не такая безобидная фамилия. Например, Орлов или Ястребов. На худой конец, Дроздов или Соколов. Он был статным, стройным, с горделивой осанкой, с волнистой копной непокорных волос, что называется, «красавец-мужчина». Под стать внешности были и его стихи — красивые, звонкие…
Знаете, это очень нелегкое дело — выбирать, какое бы ещё стихотворение Иосифа Уткина здесь процитировать: приходится с огромнейшим сожалением «жертвовать» то одним, то другим, то третьим, потому что, увы, ограниченный объем статьи не позволяет мне показать и одно стихотворение, и другое, и третье…
Стихотворение «Ветер» датировано 1939 годом:
Одинокий, затравленный зверь, —
Как и я, вероятно, небритый, —
Он стучится то в окна, то в дверь,
Умоляя людей: «Отвори-и-те…»
Но семейные наглухо спят.
Только я, не скрывая зевоты,
Вылезаю к товарищу в сад,
Открываю окно: «Ну, чего ты?..»
Что поделаешь… ветру под стать,
У семейных считаясь уродом,
Не могу, понимаете, спать,
Если рядом страдает природа!..
Характерной особенностью стихов Иосифа Уткина является их напевность. Фактически, почти все его стихи представляют собой готовые песенные тексты и легко ложатся на музыку. И, видимо, недаром многие его стихотворения имеют в своём названии слово «песня»: «Песня о матери», «Народная песня», «Песня о песни», просто «Песня», «Песенка» и так далее. Да и сам Иосиф Уткин любил музицировать, любил петь — под гитару. Вот кусочек из стихотворения «Гитара» (1926 год):
[…] В смертельные покосы
Я нежил, строг и юн,
Серебряную косу
Волнующихся струн.
Сквозь боевые бури
Пронёс я за собой
И женскую фигуру
Гитары дорогой! […]
В довоенные годы слово «бард» вовсе не имело того смысла, которое мы вкладываем в него теперь. Тем более поразительно, что в приведённой выше эпиграмме Маяковский называет Иосифа Уткина именно «бардом». И по какому-то удивительному совпадению в качестве текста для своей самой-самой первой песни, написанной в конце 1962 года, Сергей Никитин выбрал именно стихотворение Иосифа Уткина. Стихотворение называется «В дороге»:
Ночь, и снег, и путь далёк;
На снегу покатом
Только тлеет уголёк
Одинокой хаты.
Облака луну таят,
Звёзды светят скупо,
Сосны зимние стоят,
Как бойцы в тулупах.
Командир усталый спит,
Не спешит савраска,
Под полозьями скрипит
Русской жизни сказка.
… Поглядишь по сторонам —
Только снег да лыжни.
Но такая сказка нам
Всей дороже жизни!
В репертуаре Сергея Никитина есть и другие песни на стихи Иосифа Уткина. Например, текст популярной «бардовской» песни, известной под названием «Любовь моя, Снегурочка», — это стихотворение Иосифа Уткина «Снегурочка», написанное им незадолго до войны:
Любовь моя, снегурочка,
Не стоит горевать!
Ну, что ты плачешь, дурочка,
Что надо умирать?
Умри, умри не жалуясь…
Играя и шутя,
Тебя лепило, балуясь,
Такое же дитя.
Лепило и не думало,
Что не весёлый смех —
Живую душу вдунуло
Оно в холодный снег!
И что, когда откружится
Безумный этот вихрь,
Останется лишь лужица
От радостей твоих…
Между прочим, к этому же стихотворению Иосифа Уткина обратился и другой современный «бард» — Александр Суханов. Но наиболее известная песня Александра Суханова на стихи Иосифа Уткина — это, конечно же, «Уезжаю в Ленинград». Стихотворение называется «Типичный случай», оно было написано Иосифом Уткиным в середине 30-х годов:
Двое тихо говорили,
Расставались и корили:
«Ты такая…»
«Ты такой!..»
«Ты плохая…»
«Ты плохой!..»
«Уезжаю в Ленинград… Как я рада!»
«Как я рад!!!»
Дело было на вокзале,
Дело было этим летом,
Всё решили. Всё сказали.
Были куплены билеты.
Паровоз, в дыму по пояс,
Бил копытом на пути:
Голубой курьерский поезд
Вот-вот думал отойти.
«Уезжаю в Ленинград… Как я рада!»
«Как я рад!!!»
Но когда чудак в фуражке
Поднял маленький флажок,
Паровоз пустил барашки,
Семафор огонь зажёг…
Но когда…
Двенадцать двадцать.
Бьёт звонок. Один, другой.
Надо было расставаться…
«До-ро-гая!..»
«До-ро-гой…»
«Я такая!»
«Я такой!»
«Я плохая!»
«Я плохой!»
«Я не еду в Ленинград… Как я рада!»
«Как я рад!!!»
Слушаем песню, в основу которой положено стихотворение «Типичный случай». Исполняет Александр Суханов:
Интересно, что, работая над этим стихотворением, Иосиф Уткин настойчиво пытался ввести в него своё собственное отношение к подсмотренной им сценке на вокзале, провести какие-то параллели со своими собственными переживаниями. Один из вариантов окончания выглядел таким образом:
Я стоял, как пень на взморье…
В этом лепете двоих
Я узнал и смех, и горе
Мук своих
И мук твоих…
Но ни этот, ни другие варианты («Ведь глупы? А как похожи — Господи — на остальных!») по каким-то причинам не удовлетворили поэта и были им отброшены. Стихотворение было опубликовано без авторских комментариев, если не считать комментарием само его название — «Типичный случай»…
Из уже упомянутых воспоминаний Бориса Ефимова:
В предвоенные годы Уткин продолжал вращаться в «высшем свете» столицы с утвердившейся репутацией покорителя женских сердец. Казалось, он войдёт в историю литературы этаким не очень серьёзным, временно модным поэтом, о которых с такой иронией писал Маяковский. Но грянувшая вскоре Великая Отечественная война стала суровой и беспристрастной проверкой людей, их подлинной сущности. Уткин успешно выдержал это испытание…
Практически с самого начала войны Иосиф Уткин стал фронтовым журналистом — и фронтовым поэтом. Многие из его страстных стихов той поры написаны непосредственно на передовой, в блиндажах и окопах. Никогда ещё не писал он так много стихов, как в военные годы. И это вовсе не было какой-то особой публицистической поэзией, нет! В его военных стихотворениях мы видим ту же искренность, ту же простоту формы и ту же напевность, которые и составляют поэтический стиль Иосифа Уткина. Ибо, как писал сам поэт, «лирика есть не жанр, как у нас наивно привыкли думать, а натура художника».
Это были стихи о людях на войне, стихи о бесстрашии, о верности и о родной земле. Его военные стихи помогали бойцам выжить и победить, их знали, их читали в перерывах между боями, их пели… Стихотворение «Затишье» (1943 год):
Над землянкой в синей бездне
И покой, и тишина.
Орденами всех созвездий
Ночь бойца награждена.
Голосок на левом фланге:
То ли девушка поёт,
То ли лермонтовский ангел
Продолжает свой полёт.
Вслед за песней выстрел треснет —
Звук оборванной струны.
Это выстрелят по песне
С той, с немецкой стороны.
Голосок на левом фланге
Оборвётся, смолкнет вдруг…
Будто лермонтовский ангел
Душу выронит из рук…
В сентябре 1941 года, во время боёв под Ельней, осколком мины Иосифу Уткину оторвало четыре пальца на правой руке. Можно было забыть об игре на гитаре и о том, чтобы писать самому. Но Иосиф Уткин словно бы не заметил своего увечья: даже в полевом госпитале он продолжал писать стихи — теперь уже диктуя их. Его не пускали на фронт, а он туда рвался: «Я категорически отметаю разговор насчёт невозможности, по соображениям физического порядка, моего пребывания на фронте. Я хочу. Я могу»…
Он добился того, чтобы ему разрешили снова бывать на фронте. И снова и снова писал он свои удивительные стихи о людях на войне.
Лампы неуверенное пламя.
Непогодь играет на трубе.
Ласковыми, нежными руками
Память прикасается к тебе.
К изголовью тихому постели
Сердце направляет свой полёт.
Фронтовая музыка метели
О тебе мне, милая, поёт.
Ничего любовь не позабыла,
Прежнему по-прежнему верна:
Ранила её, но не убила
И не искалечила война.
Помню всё: и голос твой, и руки,
Каждый звук минувших помню дней!
В мягком свете грусти и разлуки
Прошлое дороже и видней.
За войну мы только стали ближе,
Ласковей. Прямей. И оттого
Сквозь метель войны, мой друг, я вижу
Встречи нашей нежной торжество.
Оттого и лампы этой пламя
Для меня так ласково горит,
И метель знакомыми словами
О любви так нежно говорит…
Это стихотворение было опубликовано 19 мая 1944 года. Через неделю, 27 мая, Иосифу Уткину исполнился 41 год. Через полгода, 13 ноября, самолёт, на котором он возвращался в Москву, потерпел катастрофу и разбился. Последней книжкой, что держал в руках погибший поэт, был томик Лермонтова…
Иосиф Уткин похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Валентин Антонов,
http://www.vilavi.ru/sud/300509/300509.shtml