Это цитата сообщения Glasha_Yu Оригинальное сообщение

ПОЧЕМУ ШАРИКОВ ИГРАЕТ НА БАЛАЛАЙКЕ ?



Интерпретация профессионализмов в художественной речи , или
Почему Шариков играет на балалайке

[576x432]

Употребление единиц языковой сферы ограниченного употребления принято считать выразительным средством, выполняющим функции создания колорита или речевого портрета персонажа. Не исключением становится и лингвосфера псовой охоты. На стилистическую функцию языка псовой охоты указал В. В. Виноградов. Он отмечал проникновение «охотничьего диалекта» в стиль художественной литературы, называя основоположниками этого явления Д. Н. Бегичева, бытописателя 30-х гг. и, безусловно, Н. В. Гоголя . Всем читателям известны описание псарен Троекурова и Ноздрева, сцена охоты в романе «Война и мир», охотничья горячность и задор, описываемые в пушкинском «Графе Нулине» и некрасовской «Псовой охоте».
Некоторые единицы подъязыков могут закрепиться в литературном языке, «пополняя образный экспрессивный лексический запас». Такими единицами, попавшими из лингвосферы псовой охоты, можно назвать, например, прилагательные мелкотравчатый и густопсовый. Нейтральные по своей окраске в языке псовой охоты, эти слова в отрыве от сферы употребления подверглись переосмыслению, народной этимологизации и обрели особую эмоционально-экспрессивную негативную окраску.
Причины, приведшие к развитию значений в литературном языке у слов ограниченной сферы употребления, заключаются в интепретации художественных (или нехудожественных) текстов, которая напрямую зависит от соотношения объема знаний отправителя (автора) и адресата (реципиента). Неумелая, неверная трактовка авторских строк может привести к затемнению функции текста как коммуникативного события и лишить реципиента возможности увеличить свой объем знаний. Много лет назад в начальных классах наша учительница некрасовские строки «Вот девочка ловит лукошком лошадку: Поймала, вскочила и едет на ней» толковала следующим образом. Девочка корзинкой ловит кузнечика и, поймав, представляет его лошадкой, на которой «скачет». Эта смелая интерпретация текста сохранилась бы в памяти как единственно верная, если бы в то же время в детской книжке не попались комментарии к этим строкам, объясняющие, что крестьянская девочка подманивает лошадь, показывая лукошко, в котором обычно насыпан овес. В некоторых же случаях авторские приемы изобразительности могут вызвать категорическое несогласие со стороны читателя, признающего текст как запечатленную действительность.
На приведенных ниже примерах мы покажем возможность толкования текста (или его фрагмента), предварительно выделив гипотетические типы адресанта и реципиента.

Автор (адресант)
(1) Литератор, в прошлом или настоящем участник и знаток псовой охотой; его литературная деятельность тесно связана с жанром охотничьего рассказа.
(2) Литератор, имеющий фоновые знания относительно культуры описываемого времени и ситуации, связан с псовой охотой опосредованно, вращающийся в кругу псовых охотников, слышащий их речь и выбирающий те языковые единицы, в которых чувствует эмоциально-экспрессивную окраску и яркую образность, в качестве средства выразительности.
(3) Литератор, не имеющий никакого отношения к псовой охоте; его сведения относительно псовой охоты не эксплицируются в тексте.


Реципиент (читатель, адресат)
Для реципиента достаточно дифференциации по типу профессионал/непрофессионал. Под профессионалом (1) понимаем участника псовой охоты, филолога или историка, обладающего фоновыми знаниями относительно культуры описываемого времени, занимающегося вопросами истории языка и непосредственно охотничьим языком. Непрофессионал (2) – рядовой читатель, как любитель и ценитель чтения , так и тот, кто читает по необходимости. К последним можно отнести школьников и студентов-нефилологов.
[500x349]

Автор (1) - реципиент (1, 2)
Авторами выступают, как правило, забытые литераторы конца XIX – нач. XX вв. – Н.Г.Бунин, Ф.А. Свечин, Е.Э.Дриянский, Н.А. Вербицкий и др. Основной сюжет их произведений – псовая охота со всеми удачами и неудачами. Безусловно, тексты насыщены профессиональной лексикой, эстетическая функция слова в этих текстах затушевывается. Например, такие глаголы, как кипеть, варить, гореть, жечь, и их производные представлены достаточно широко и кочуют из текста в текст, превращаясь в речевой штамп:

«Голоса растут, захлебываются, стая варит котлом; все смешалось» (Кольцов); «Варом варили гончие» (А.В.); «Не успели набросить гончих, как они буквально закипели: в острове подали голос «по волку» (Свечин); «Как заварит вся стая, так сердце у меня и замерло» (А.В.); «А стая уж кипит так, что разом самому жарко стало» (Свечин).

Адресата-профессионала в большей степени увлекает сюжетная сторона. Адресат-непрофессионал первоначально может воспринять некоторые слова и выражения как изобразительное средство, однако при чтении другого текста того же или иного автора эти языковые единицы уже не будут восприниматься как авторская находка и художественный прием. Кроме того, адресату-непрофессионалу, увлекшемуся чтением охотничьих рассказов, неоднократно придется обращаться к словарям. Поэтому для расширения сферы адресата авторам (теперь уже издателям) пришлось бы прибегать к пространным комментариям или включать словарики специальных слов. Узкая сфера адресата, вероятно, и стала одной из причин забвения этих писателей. В противоположность этим писателям можно поставить Л.Н. Толстого, который в знаменитой сцене охоты позволяет себе включать многие «охотничьи» лексемы без комментариев благодаря их образованию на базе общенародного языка (свалить стаи, бросать гончих, оба гона сливались, травить из-под чужих собак, с ушей оборвать и др.). Но там, где может возникнуть непонимание и во избежание двусмысленности, писатель в скобках дает синонимы: правило (хвост), гачи (ляжки задних ног), полено (хвост) и др.
[699x528]

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ

Автор (2) – реципиент (1, 2)
Для иллюстрации этих взаимоотношений обратимся к признанной классике.В 1847 г. в первом номере журнала «Современник» было напечатано стихотворение (последнее) И.С.Тургенева «Деревня», состоящая из нескольких самостоятельных (автосемантических) стихотворений. Фрагмент стихотворения «Дед» предлагается для анализа. Кроме того, следует напомнить, что И.С. Тургенев был страстным любителем иного вида охоты – ружейной, с легавой собакой.

И рог стремянного звучал
Так страстно, так уныло…
Любимый барский пес Нахал,
Подняв стерляжье рыло,
Махал тихохонько хвостом…

Читатель (2), безусловно, остановит взгляд на собачьей кличке, образованной на основе апеллятива, имеющего оценочную негативную характеристику. Профессионал (не искушенный литературоведческими изысками), в первую очередь по кличке определит породу – борзая. Традиция именования охотничьих собак закрепилась после «Книги охотничий регул» (1635 г.) Христиана Лессиина, которую автор преподнес царю Алексею Михайловичу. Наряду с правилами содержания, разведения, лечения охотничьих собак в конце рукописи предлагался «Реестр, как которую собаку прокликать». Помимо прочих для своры борзых предложены клички Нахал и Наян: «Один нахалит, а другой наянит». Так в русском охотничьем собаководстве в кличках собак закреплялись их качества – шумный, стремительный, ловкий и т.д. – в поимке зверя. В стихотворении Тургенева кличка «не говорящая», она дана собаке в соответствии с традициями именования.
Во втором номере «Современника» за тот же год Н.А. Некрасов опубликовал «Псовую охоту», которая, возможно, стала своеобразным контрастом к идиллической картинке Тургенева. Одна из барских собак также носит кличку Нахал:

Гладит, нагнувшись любимца Нахала,
И сладострастно волнуясь, Нахал
На спину лег и хвостом завилял.

Перекличка с тургеневским стихотворением безусловна (любимый пес – любимец). Но у Некрасова кличка собаки, действительно, становится «говорящей», оценочной, а в итоге – отрицательной характеристикой и самого помещика.
Что касается выражения стерляжье рыло, то непрофессионалу явится здесь сочная метафора. Прежде всего заметим, что существительное рыло в отношении животных не имело отрицательной или экспрессивной окраски. Рыло – передняя часть морды животного. (Когда волк вопрошает ягненка, как он смеет нечистым рылом мутить его питье, акцент при изучении басни в школе следует делать не на наименовании мордочки бедного ягненка, а на определении нечистое.) Для любого читающего тургеневские строки метафора стерляжье покажется необычной. Согласно словарной дефиниции стерлядь – ценная промысловая рыба семейства осетровых. Тот, кто видел стерлядь, может отметить ее удлиненную голову и скошенную нижнюю челюсть, отчего рыба кажется курносой. Таким образом, метафора Тургенева представляется очень яркой.
Однако определение стреляжий для характеристики собаки не единичный случай в русской литературе. Ранее, в романе А.Ф.Вельтмана «Кощей Бессмертный» (1833 г.) находим:

«Борзая Стрелка на тоненьких ножках, с сжатыми зацепами, хорт Ласточка с перехватом, звонкая Юла с волнистой степью, Зарница с острой стерляжьей головкой и правилом, свернувшимся в кольцо …это такие существо, которых не заменит ни любовь, ни дружба».

«Рыбьи» метафоры и сравнения очень часты в кинологическом подъязыке: лещеваты; ребра карасем; спина, как у осетра; налимья спина; щучья пасть (щипец) и т.д. Читатель – профессионал не увидит в них художественной выразительности, а определение стерляжье воспримет, скорее всего, как отрицательную характеристику рабочих качеств борзой. Значит, нижняя челюсть собаки немного не доходит до верхней, а такой недокус считается пороком. Для характеристики этого недокуса чаще всего всего охотники используют профессиональную оценку – подуздоватый (подуздый): «Подуздоватая собака всегда непоимиста» (Дриянский); «Вот у щенят-то у всех от этого помета щипцы никуда и не годятся – подузды, зад завалился, черные мяса плохи будут» ( Боборыкин).
[700x496]

Автор (3) – реципиент (1,2)
Первый пример взаимоотношений автора и реципиента связан с толкованием ситауции, описанной человеком несведущим, более того – рассматривающим псовую охоту как праздное, никчемное занятие. В данном случае неважно, совпадает ли мнение автора с мнением его героя. В повести В.И. Даля «Бедовик» (1839 г.) герой сравнивает окружающих с животными, признавая в них самые выразительные черты их поведения и сопоставляет с людскими нравами: «Вот легавая собака: знает немного по-французски, боится плети, и поноску подает, и чует верхним чутьем, и рыскать готова до упаду». «Знание» легавой французского языка – намек на отдаваемые собаки приказы на французском языке. В этом случае можно усмотреть и иронию автора: ведь кое-кто из дворян знал французский не лучше легавой. «А вот борзой: ни ума, ни разума, а как только воззрится да увяжется, так уже не уйдешь от него на чистом поле, разве только в лес – там ударится об пень головой да остановится». Безусловно, что словосочетание удариться головой об пень на обывателя производит комический эффект, в отношении собаки – двойной, поскольку несведущий человек часто проецирует человеческую ситуацию на животных и уподобляет собаку какому-либо зеваке или рассеянному, наскочившему на преграду. Знающий «профессиональные» особенности борзых иронию Даля не заметит. Основная задача борзой на охоте – нагнать зверя и, сбив его грудью, схватить зубами. Но, притормозив на огромной скорости, борзая может промахнуться, если русак в последний миг сделает прыжок в сторону, и запахать грудью. Скорость борзой так велика, что она, припав к земле мордой (щипцом), может не удержаться и совершить сальто через голову:

«Подобралась [к зайцу] Зельюшка, да не рассчитала – перекинулась и покатилась кубарем» (Старый Холостяк); «Любезный приспел к нему [зайцу] как пуля, загремел через голову и, опомнясь, вырвал русака у другой собаки, которая заловила было его» (Киреевский).

Такие кульбиты для борзой могут быть чреваты серьезными последствиями – ударом об пень, камень, приводящим не только к травмам (заставляющим остановиться, как видится герою Даля), но и смертельному исходу.
[477x698]
Самым сложным и интересным представляются случаи имплицитного нахождения профессионализма в тексте. И в этом случае обнаруживаются уже герменевтические подходы к тексту. Вдвойне интересней становится проникновение в замысел автора, который не эксплицировал в литературном творчестве своей связи с охотой. Скрытые профессионализмы в тексте можно объяснить наличием культурной памяти. Речь идет о М.А. Булгакове и повести «Собачье сердце». Всем хорошо известно, что Шариков любит играть на балалайке. Почему же Шариков предпочел этот инструмент, а не гармошку, например, как Павел Власов, и не подпевает Преображенскому не раз слышанную им в собачьем обличье «милую Аиду»?
Балалайка считается одним из русских символов, знаком народности и причастности к народу. После революции 1917 г., безусловно, «музыкальный инструмент большевиков», как поясняет иностранец в фильме о неуловимых. Вероятно, Булгаков балалайку с немудреной мелодией «Светит месяц» противопоставляет высокой музыке Верди, и следовательно, исполнителя «из низов» – русскому интеллигенту, представителю научной элиты.
Несмотря на свою символичность, слово балалайка обросло отрицательными коннотациями, развило огромное семантическое гнездо жаргонизмов. «Большой словарь русского жаргона» В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной отмечает значения бесхитростного инструмента (примитивной фотокамеры или магнитолы), очевидно от обывательского отношения (балалайка три струны) и болтливого человека. Словарь русского языка (под редакцией А.П.Евгеньевой) (МАС) и Фразеологический словарь современного русского литературного языка (под редакцией А.Н. Тихонова) приводят фразеологизм бесструнная балалайка в значении «болтливый человек», впоследствии, очевидно, конденсировавшегося в жаргонизм балалайка. Шарикова, несомненно, нельзя уличить в красноречии, он косноязычен, его речь немногословна.
Читатель (1) легко находит связь с балалайкой, исходя из антропоморфной природы персонажа: это у него от Клима Чугункина, занятием которого было «профессиональная игра на балалайке по трактирам». Учитывая зооморфную природу Шарикова, можно предложить и иное объяснение, опираясь на текст повести и знание единиц лингвосферы псовой охоты.
Профессионализмом балалайка охотники называют собаку, страдающую паршой, испытывающую зуд и постоянно чешушуюся. Также используется выражение играть на балалайке. Профессионализм имеет метафорическое происхождение: движение задней лапой собаки напоминают быстрое движение руки балалаечника.

- А Бушуй, хоть и знаменит был, да уж стал на балалайке поигрывать...
— Как это на балалайке?
— Паршиветь с годами стал. Сядет — и ну лапой бить по бокам, по ушам! (И.А. Бунин. Ловчий)

[248x206] [230x230]
Шариков не паршив, хотя обваренный бок Зина сначала принимает за болезнь («Батюшки! до чего ж паршивый!»). Но блохи на бездомном псе были и доставляли, безусловно, беспокойство. И если блохи постепенно покидали булгаковский персонаж в собачьей ипостаси («В песьей шкуре оживала последняя, еще не вычесанная самим Филиппом Филипповичем, но уже обреченная блоха»), то герою в человеческом обличье они не дают покою:

- Пальцами блох ловить! Пальцами: – яростно крикнул Филипп Филиппович, - я не понимаю – откуда вы их берете?
- Да что уже, развожу я их что ли? – обиделся человек, - видно, блохи меня любят.

Особенность животного чесаться от зуда, укусов насекомых в антропоморфной ипостаси персонажа вылилась в игру на балалайке.
Таким образом, единицы любого подъязыка (социального диалекта, профессионального арго), включенные автором в канву художественного произведения, подвергаются интерпретации как со стороны профессионалов, так и любителей. Если авторы не стремятся расширить сферу адресата путем комментирования профессионализмов, то удел многих из них – кануть в Лету. Толкуя текст, читатель не только старается проникнуть в замысел автора, но и увеличивает объем знаний за счет новых языковых единиц. В некоторых случаях объем профессиональных знаний адресата оказывается больше авторского объема, и художественные приемы автора не выполняют эстетической функции в тексте, не становятся для такого реципиента средством выразительности. Наиболее же интересным и влекущим к поискам интерпретаций оказываются скрытые профессионализмы, попавшие на страницы благодаря культурной памяти слова.
[320x240] [300x249]

Редкие источники, использованные в качестве иллюстраций
1. А.В. Четыре дня в деревне псового охотника. СПб., 1895
2. Боборыкин П.Д. Псарня // Собрание романов, повестей и рассказов. В 12-ти тт. СПб., 1897. Т.2
3. Дриянский Е.Э. Записки мелкотравчатого. М., 1985
4. Киреевский Н.В. 40 лет постоянной псовой и ружейной охоты. Из воспоминаний старого охотника. М., 1875.
5. Кольцов Г.В. О голосах гончих // О гончих. Сборник /Сост. С.М. Духанин. М., 1998
6. Рассказы Старого Холостяка. Ч.1. М., 1908
7. Свечин Ф.А. Сборник охотничьих и других рассказов. М., 1891


Статья дается в авторском варианте. Опубликована в ж."Русский язык в школе". №8. 2009.