[162x218]
В Арианской смуте Антиохийский собор 341 года оказался переломным моментом. Собору этому предшествовало гонение на главного вдохновителя и исповедника никейской веры святителя Афанасия Александрийского, который обращается в Рим, ища защиты от обвинителей. Евсевиане хотели не богословских споров, а простой ликвидации защитников «единосущия». Поэтому против Афанасия плелись интриги, и силой государственной власти он из одной ссылки попадал в другую. Но теперь необходимо было ответить на западное обвинение в ереси; оно требовало именно богословского ответа. Здесь впервые после Никеи Восточная Церковь снова вступила на богословскую почву. Вернувшись же к богословию, Восточные епископы вступили на путь, который после десятилетий мучительных искажений приведет их к уже сознательному приятию Никеи.
С именем Антиохийского собора 341 года связана серия пяти догматических формул. Восток особенно боялся пришедшего к нему с Запада новаторского никейского «единосущия». Восточные епископы видели в этом термине западное монархианство, которое олицетворял для них Савеллий. И Афанасий казался им впавшим, по дружбе с Западными, в савеллианство. Этот же собор подтвердил низложение Афанасия и избрал на его место Григория Каппадокийца. Есть ряд данных полагать, что собор в Антиохии заседал ежегодно, и в 339, и 340, и 341, и в 342 годах, и сливался как бы в один собор с продолжающимися сессиями. Из них особенно многолюдной и торжественной была сессия в 341 году. Она при кодификации и притянула к себе все протоколы и постановления других близких сессий. Отцы Антиохийского собора 341 года не ариане, но они и не никейцы. До сих пор если не немое, то невнятное сопротивление «омоусиос» они сочли своим долгом выразить в терминах Восточной традиции.