Хозяин погладил рукою лохматую рыжую спину.
–Хоть жаль мне тебя, брат, не скрою, но всё ж я тебя покину.
Швырнул под скамейку ошейник и скрылся за гулким завесом,
Где пёстрый людской муравейник вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу, и лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза с почти человечьей тоскою.
Огонь над трубой заметался, взревел паровоз что есть мочи.
На месте как бык потоптался и кинулся в непогодь ночи.

В вагоне, забыв передряги, курили, смеялись, дремали.
Тут видно о рыжей дворняге не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то по шпалам из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом собака бежит, задыхаясь.

Споткнувшись, кидается снова. В кровь лапы о камни разбиты,
И выскочить сердце готово наружу из пасти открытой.
Не ведал хозяин, что силы вдруг разом оставили псину.
Ударившись лбом о перила, собака под мост полетела.

Труп волны снесли под коряги… Старик, ты не знаешь природы!
Ведь может быть тело дворняги, а сердце – чистейшей породы.