В колонках играет - Mr. Credo - Я смотрю в твои глаза

Пишем не о том, разговариваем не о том. Черт знает что. Хочется кинуться, но и сил на это не хватит. Низачто не хватит, как бы ни остопиздело жить, а все равно не хватит. Буду продолжать и жить, и копошиться, а толком ничего не получиться. Орать буду, плакать буду от того, что облажался по большому счету то, а сил и решительности не хватит. Противно и сомнительно. Слишком интровертен, а хочется убить хоть что то, что бы посмотреть как это - сделать что то от чего убивается. А так как интровертен до крайности и убивать приходится себя-ghz.
Комон эврибади - суки бляди. Мне хорошо от того, что штаны синего цвета. Я прожил так много и так много видел, что это составило одну стомиллионную от того, что есть в мире. Я заблудился в трех соснах, которые сам вырастил. Я думал, что подобные деревья растут намного дольше, но все как - то вышло и вот они здесь. Страшные, мне холодно... Толстенные стволы и листья или иголки из-за которых мне нихера невидно. Я пытаюсь прилечь и отдохнуть. Нигде нет достаточно теплого места. Они рассыпали иголки и смазали их животным жиром. Я заказал себе большой автопортрет Ван Гога и каждый вечер я курю свою трубку и с ним разговариваю, долгие беседы, он говорит, а я слушаю и изо рта течет. Я весь в вафлях. Мы курим болгарские сигареты - говорят от них не бывает рака. Эй, говорю я расскажи мне еще что-нибудь, урод... Ты достаточно дебилен, чтобы мне было тебя интересно слышать... Проходит осень - он чуть выцвел и стал еще более странным. Зимой мы почти не виделись. Я перестал выходить на улицу, это из-за депрессии. Я лишился зрения и даже на работу, которую каждое утро себе сам выдумывал, ходил слепым. Я с первого дня после слепоты я научился косить под зрячего. Садился в маршрутку, ехал в метро, учился и разговаривал, встречался с людьми и никто не увидел что я слеп. Ха-ха-ха. Но потом я стал уставать. Роль видящего выматывала, каждый день я уставал так как человек устает за пол года. Я хотел стать проституткой, но выяснил что я мужчина. Ха-ха-ха. Я перестал выходить из квартиры. Затем. Меня парализовало. Утром - рано или поздно я вскакивал с кровати. Иногда принимал душ, иногда чистил зубы, но часть меня каждый день оставалась лежать на кровати. Она курила трубку и путешествовало куда вдаль. Я видел ее попутчиков, все срисованы с героев прошлого. Кончилась зима и не началось ни весны, ни лета... Была осень утром, днем лето, весна вечером... Я медленный и бессильный совсем стал затухать. Мне не хватало сил реагировать на столь частые смены сезонов. У меня был один комплект одежды. Я успевал обморозиться, промокнуть и вспотеть. В итоге я не снимал халата сутками. Я не смотрел в окно. Не умывался и не чистил зубы. Табака для трубки становилось меньше и несколько раз я ездил за ним в таком виде. Белый халат из чего-то махрового и тапки с дырками (бабки в кармане). Белый халат был чудным. Сначала мне нравилось в нем ходить по утрам, но со временем заметил, что и днем это прекрасная экипировка. Сутками я сидел в этом халате и смотрел в ящик.
Сегодня я кричу, но нет голоса. Смотрю в зеркало, но никого нет. Воск, кусок воска, огромный огарок, бесформенная масса, ничего. Ха-ха-ха. Мне хорошо и от того штаны синие. Я прожил так много и так много видел, что ...
Тогда я написал книжку "Детям о святых". Рукопись сгорела у меня в руках, когда я поставил точку в последнем предложении последней страницы. Это был знак. Я написал еще две с другими названиями. Я трудно их писал и начал спиваться. У меня был запас «Бакарди ORA» - около десятка литров. День за днем я выпил их все. Без закуски и запивки. Эти книги не пережили два моих аута... Последующих нескольких недель - трубка, халат и кислота. Потом приехала мать и сдала меня докторам. Это были те еще кадры. Они сказали матери и отцу, что я личность. Что я очень поганая личность, вся спутанная… дремучая. Я думая они что то им наплели. Правильные таблетки и уход близких так мне помогли. Мне хозяин позволил выходить на улицу. Мама причесывала меня и поправляла воротник. Она следила за моим нижним бельем и носками так чтобы там не было дырок. Мне разрешили только стричься и иногда я стригся. Потом разрешили книги. Я выходил на улицу. Смотрел и понял, что поколение уродов - мade by ………….. уже тут как тут. Я сказал об этом громко. Мама узнала об этом и меня заперли в бункер. Я остался без денег, один на один со стеной. Я материл и костерил все вокруг, но вне своего мира не произнес ни слова. Наоборот я постоянно молчал. Как и в случае с "духовной слепотой" люди стали это замечать. Меня снова куда то поместили - то ли кормить рыбок, толи работать на компьютере. В любом случае это было ужаснейшее из мест. Там меня мучили, меня учили или лечили страхом. Им это удалось, это была действенная терапия. Я вышел спокойный, почти собранный без трети нервных клеток. Меня сломали, мне постоянно казалось, что я мочусь в штаны. Это ощущение преследовало меня везде: в метро, на рэйве, в университете, за пивом и особенно с бабами. Я накачался знаниями, изменой, стал смотреть наркоманские - английские и румынские фильмы, что бы разобраться в том, что случилось: откуда меня выставили и куда я попал. Во мне стал развиваться талант - под рукой всегда была маска. Она включалась автоматически, когда я испытывал страх. Мне продали не лучшую маску. Я боялся и ненавидел ее, но она врубалась сразу когда я покидал свою нору. Затухала эта гримаса только, когда вечером я запирал дверь изнутри и оставался наедине со своим близким клубком. Наедине с трубкой, автопортретом и звуком. Я ничего опять не видел кроме закорючек и картинок созданными и развитыми до сюжетов классической литературы. Я рассыпал звуки, скупал диски, слушал музыкальное телевидение и радио, мелодии сигнала вызова телефона, каждую струну на гитаре, топот ног в подъезде. Музыки было предостаточно, меня не отпускало ощущение, что какую-то музыку я пропустил. Что в эту секунду я не слушаю какую то новую музыку. Я подумал, что мне необходим автомобиль. Так и вышло - я приобрел его... Точнее надыбал. Через разводку отца, подкаты к матери. Жаловался, бодрился. И приобрел восьмеру. Убитую конечно. Капот у нее недавно на ходу открылся и решетки не было и салон убитый и сиденье заднее на проволоку крепилось, но была она совсем недавно выкрашено в глубокий черный цвет и движок новый. Мне очень нравилось ездить на автомобиле, я таксерил, катался, гонял далеко загород по совсем незначительным делам. И раньше я был влюблен в дорогу. А сейчас наслаждался таким соитием. Мне это доставляло колоссальное удовольствием. Больше я такого не припомню. Вождение автомобиля меня очень сильно сняло, я забросил халат, ночные разговоры и почти забросил трубку. Я возил очень разных людей в самые разнообразные места. Несколько раз мне очень сильно повезло. Эти несколько раз это были случаи с выпившими женщинам. Это были нимфоманки. Я оказался готов к таким авантюрам. Мне понравился первый раз и мне хотелось еще чего то подобного, лучше в самый неподходящий момент. Я видимо действительно этого хотел, так как случаев, каждый из которых был очень оригинален (читай неповторим), оказалось ни один, не два и не три, а больше. Я так благодарен автомобилю. Однажды меня очень сильно накачали наркотиками. Хорошими, качественными наркотиками. Мне и этого хватило, но потом был еще секс. С этого момента мне стало легче. Всегда, когда на меня накатывали комья растерянности и шизофрении, я мог вдохнуть и вспомнить, что тот список, которые содержит записи о том, что реально хорошего случилось, содержит одну запись. Не исключено, что тогда я был влюблен, какую-то маленькую часть суток, если говорить о времени, но был. Я сам себе верил, когда так думал. Этого было больше чем достаточно. Не знаю как это объяснить. Меня было легко очень часто. Часто бывало и хреново, но я был закален и был счастлив, что мог иногда почувствовать что то хорошее. Так я расслабился, летать я мог почти летать. Пил только абсент. Не поджигал и не разбавлял, не вливал в него кипяток через кубик рафинада (Иногда, очень редко пил абсент, смешанный с советским шампанским). Мне нравилось его пить. Мне сейчас нравиться его пить не меньше. Если бы здесь я собирался ставить точку или ее можно было бы поставить, я бы сказал "Начали за упокой, а закончили за здравие". Точку ставить сейчас нельзя, но это было мое личное сказочное время, дни из благородного метала. Автомобиля я лишился. Достаточно неожиданно. Без подробностей - из-за гордости. Мне пришлось снова вращаться в социуме. Конкретно это выразилось в поездках в метро, в рекламе которая вломилась мне в уши, другое. Люди мне не понравились. Это были дневные люди. Раньше я общался с людьми только по ночам, а днем спокойно перемещался в своей банке под музыку с сиди ченджера. Теперь днем все было подчинено идее самосовершенствования. Испокон века в моей книге книг это было окрещено онанизмом, а сам я уже был не новичком на дорожках саморазрушения. В итоге меня все стало веселить, потом я стал испытывать отношение замешенное на сарказме, потом сатирически вкалывался и всем демонстрировал свою точку зрения. В один момент мне показалось, что овощей стало слишком много. Я стал ненавидеть весь этот мирок. Я стал ощущать, что наполняюсь чем то, что совершенно не возможно использовать в мирных целях. Как, например, невозможно в мирных целях использовать штамм сибирской язвы. На какое то время я растерялся, я возненавидел и трубку и халат, только иногда портрет и тот, который был у меня давно, и некоторые другие мне помогали. Может просто меня разозлило то что отобрали у меня бесцеремонно этих теток ночью, совсем других. Мне никогда не объяснить, хотя бы что то из того за что мне хорошо с ними было. Может с ними было опасно, ведь у них куча прошлого, всяких связей с типами опасных мастей. Отобрали время когда этот сброд все таки расползается по своим норам, выламывается на дачи на все выходные... теплое, темное время, где закрыты магазины и свиньям незачем выходить на улицу. Мне в такое время суток всегда было легче…
Инаф.
[425x640]