Он шагнул навстречу псу, опустился перед ним на корточки, обнял, прижал большую песью голову к груди, и оба замерли. Словно боялись, что все это морок, и стоит шевельнуться – он исчезнет…
Этим летним утром Друг ждал. Он привык ждать.
Летняя зелень сменялась осенней охрой, потом зима перекрашивала все в белый, но ненадолго – спустя время упрямая зелень снова побеждала. Все по кругу…



Иногда Другу казалось, что он никогда не дождется его. Человека, который давным-давно вышел за калитку и обещал скоро вернуться:

«Не скучай, Дружок. Я ненадолго. Вот денег заработаю и приеду. А ты пока бабу Машу слушайся и жди!»

И Друг ждал. Даже когда баба Маша, в очередной раз наполняя его миску, заплакала:

«Сгинул твой Максимка. А ты, бедолага, все надеешься…»

Друг ей не поверил: не такой человек хозяин, чтобы просто так сгинуть. Он обещал вернуться, значит, вернется.

И вот, сегодня...

*****

Калитка скрипнула, и худой бородатый мужчина остановился на дорожке, ведущей к дому. Друг повел седеющим носом, боясь поверить.

Но нос не врал – это он! Хозяин! Пришел!

Друг рванул навстречу, натянулась привязь, звякнула и покатилась по траве железная миска, расплескивая воду. Пес этого даже не заметил: душа рвалась, сердце пело, хвост выписывал кренделя.

Максим посмотрел на большого овчаристого пса сперва с опаской, а потом узнал:

— Дружок? Друг! Да ты мой хороший.

Он шагнул навстречу псу, опустился перед ним на корточки, обнял, прижал большую песью голову к груди, и оба замерли. Словно боялись, что все это морок, и стоит шевельнуться – он исчезнет.

— Дружок, ты с кем это там лобызаешься? — голос бабы Маши разрушил магию. — Ты его знаешь, что ли?

Максим поднялся во весь рост, глянул на бабу Машу. Та изучала его, грозно подбоченясь: спортивный костюм, борода и, наконец, глаза. Серые с зелеными крапинками. Знакомые...

— Да быть не может! — она прижала руку к груди. — Максимка! Да где же носило-то тебя? Мы ведь тебя, считай, похоронили!

— Расскажу. Все расскажу. Мне бы в себя немного прийти, — улыбнулся в бороду Максим.

— Ох, да конечно, милый ты мой! Давай-ка ко мне. Можешь и Дружка прихватить. А то он тебя не отпустит. Ждал! Даже тогда ждал, когда все верить перестали. Давайте заходите, а я чайник поставлю, — Баба Маша шустро засеменила к дому.

Максим отвязал Друга, и они пошли за ней. Уже позже, прихлебывая чай из большой кружки, Максим поведал свою историю...

*****

Очнулся он в больнице. Что стряслось, как он сюда попал? Память словно корова языком слизнула. Тут доктор в палату вошел:

— Очухался? — спрашивает.

Максим головой кивнул и тут же пожалел об этом. Боль такая, будто шуруп в мозг вкручивают.

— Вы головой-то поаккуратнее, — говорит доктор. — Здорово ей досталось. Как зовут вас, помните?

Максим в воспоминаниях пошарил-порылся... Пусто там.

— Не помню...

Доктор только головой покачал:

— Дела... Привез вас мужчина. Говорит, в кустах нашел. Ни сумки, ни документов при себе. Только разве что вот...

И протянул он Максиму фотографию. А на ней пес. Максим фотографию перед глазами покрутил, надпись на обратной стороне обнаружил: «Максимкин Друг!» Почерк аккуратный, кругленький.

— Если верить надписи, вы – Максим, — говорит доктор. — Ну вряд ли вы бы стали фотографию чужой собаки у сердца носить.

Максим еще раз напряг память: вроде и правда Максим. Имя знакомое, на язык ложится ловко.

— Максим, — согласился он.

— Ну вот и хорошо, — доктор потер руки. — Начало положено, глядишь, со временем и остальное вспомните…

*****

Только вот ошибся доктор со своими прогнозами. Как Максим ни старался, а кроме имени ничего больше не вспоминалось.

Сто раз смотрел он на фотографию, к себе прислушивался: вроде что-то шевелилось в душе. Пес знакомым казался, тепло какое-то в сердце появлялось...

А потом обрывалось все. И хоть ты тресни, ничего не выудить из этой черной дыры, которая когда-то была памятью!

Хорошо, не бросили его такого. Помогли добрые люди. И в социальное общежитие устроили, и работу предложили. Не бог весть какую, но с голоду не помрешь.

Стал Максимка грузчиком на складе. Благо молодой, сильный. Потом и комнатку снял недорогую.

Зажил, как многие живут: работа-дом, дом-работа. Знакомые новые появились. Вроде все неплохо.

Только вот одно не давало покоя. Откуда же он взялся в этом большом городе? Кем был до больницы? Кого оставил в прошлом? Терзали его эти мысли, мучили.

Особенно по ночам, когда он лежал без сна, изучал цветочки на обоях и пытал свою память: «Ну, давай! Хоть что-нибудь подкинь мне!»

Но память молчала...

И только спустя года полтора расщедрилась. Начали Максиму сниться сны. Вернее, один сон.

Повторялся он раз за разом: дорога, знак, на знаке название населенного пункта «п. Вершины», а под знаком сидит пес. Тот самый, с фотографии – Максимкин Друг.

Сначала он не придавал этому особого значения. Мало ли что у него в мозгах после удара по голове творится. Потом прислушиваться ко сну начал, присматриваться. Старался подойти поближе к псу. Силился разглядеть пейзаж вдалеке.

Еще полгода так промучился и, наконец, его осенило – искать надо! В интернете, на картах, у людей спрашивать. Не зря же ему этот самый «п. Вершины» снится.

Поселок это, не иначе. И название такое необычное. Вряд ли много этих самых Вершин в обозримой близости. Не из-за границы же он приехал, чтобы по голове получить!

Несколько мест с названием Вершины в России нашлось. Решил действовать по наитию – что сердце подскажет. Оно и подсказало ехать сюда. И ведь не ошиблось!

*****

Замолчал Максим, взял баранку, разломил, протянул половину Другу, задумался.

— Ох, чудеса… Рассказал бы кто другой, не поверила! — всплеснула руками баба Маша. — Не иначе, Друг тебя сердцем звал, а ты и услышал. А уж что до этого было, я сама тебе поведать могу.

Теперь настала очередь Максима слушать…

Мало работы в поселке для молодого мужика. Вот и решил Максим по совету приятеля Саньки отправиться на вахту в город. Сомневался, конечно. Но Санька умел убеждать:

— Чего ты врос здесь, словно дед старый? Чего тебе терять? Работы хорошей нет, родителей тоже. Даже жены нет. Хозяйство? Так у тебя и хозяйства-то особого нет.

Вон, бабу Машу попроси, она над твоим десятком курей шефство возьмет. Ты же ненадолго. Попробуй, съезди, не пожалеешь.

Я вот не пожалел. В городе совсем обосновался. Может, и тебе понравится, а не понравится – вернешься.

— А Друг? — сомневался Максим.

— Его тоже к бабе Маше под крыло, — нашелся Санька. — Он же ее за свою считает. Покормит уж она пса месяцок. Ты ей денег на его кашу с мясом оставь и даже не переживай. Хоть заработаешь, а может, и женишься наконец. Ведь тридцатник скоро. Пора о семье подумать.

Короче, уговорил. И в скором времени Максим, с одобрения бабы Маши, уже собирался на вахту. Санька обещал его встретить на вокзале.

Собрал Максим сумку, сунул фотографию Друга во внутренний карман куртки, попрощался со всеми и вышел за калитку…

Без приключений доехал до города. Только вот Саньки на вокзале не оказалось. Набрал номер друга – нет ответа. Абонент вне зоны.

Решил подождать, а пока в кафе посидеть, перекусить с дороги. Там к нему и подсели двое. Максим не протестовал, в компании ждать веселее...

Выпили за знакомство, потом еще – за удачу, за здоровье, за что-то еще. Санька так и не появился. Новые знакомцы позвали Максима с собой:

— Чего ты здесь один-то куковать будешь? Пойдем к нам, еще посидим, переночуешь, а завтра снова дружку своему позвонишь.

Максим и согласился. А вот дальше...

*****

Баба Маша вздохнула:

— Это я так предполагаю, да по крупицам собираю. Звонил ты мне сильно навеселе. Про Друга спрашивал, говорил, что Санька, паршивец, тебя встречать не приехал, но ты с хорошими людьми познакомился. Так что не пропадешь.

Я еще тогда запереживала. Уж больно ты тепленький был. А потом и вовсе пропал…

Санькиного телефона никто не знает. Сам он в Вершины сто лет не приезжал. Вот когда тебя сманил, тогда, наверное, последний раз был здесь.

Чего делать – ума не приложу. В полиции тоже помощи не дождешься. Я им говорю: «Человек пропал», а они мне: «Да может он и не хочет, чтобы вы его нашли. Слинял из вашего захолустья и рад по уши!»

Я им: «Вы тут не шуткуйте! Ищите!». А они мне: «Ищем, мамаша». Знаю я, как они искали!

Мы тебя уже в покойники записали. А ты, вот, живой! И слава богу! Ох, хорошо, что у тебя фотография Дружка была. Нормальная, бумажная, а не как сейчас, на телефонах все.

Любил ты ее очень, поэтому и взял с собой. Помнится, ее еще моя внучка для тебя сделала, когда на фотографа училась. Помнишь?

*****

Максим собрался было покачать головой. Но вдруг понял – он помнит! Словно шлюзы какие открылись и выпустили воспоминания. Пусть пока обрывочные, разбегающиеся в разные стороны, мельтешащие. Но живые, настоящие!

Вспомнилась и внучка бабы Маши, Еленка. Она младше Максима была лет на пять, но уже деловая. Везде с фотоаппаратом ходила, природу щелкала.

«В фотографиях на телефоне нет души! — говорила она. — Давай я Друга сфотографирую на нормальную камеру и тебе подарю. Ты тогда поймешь!»

И ведь подарила ту самую фотографию. Она же и подписала на ее обороте своим кругленьким почерком: «Максимкин Друг».

Действительно, была душа в той фотографии. Максим в фото прямо влюбился. Друг как живой на нем: задумчивый, собранный, словно решает задачу какую-то. Над головой у Друга небо с птицей-галочкой в глубине. На чудесном фото и глубина имелась...

Все это память услужливо выдала Максиму на блюдечке. Словно только и ждала подходящего момента.

— Еленка-то в гости приезжает? — спросил Максим.

— А как же! — улыбнулась баба Маша. — Она у меня в городе фотографом работает. Но в отпуск – обязательно ко мне. С камерой своей даже тут не расстаётся.

«Люблю, — говорит, — в Вершинах снимать. Здесь всё дышит, живёт, растёт!» Приедет скоро. В августе у неё нынче отпуск. Обрадуется! Очень она за тебя переживала...

Максим кивнул, погладил Друга:

— Пойдем мы, баба Маша. Порядок навести надо. Дом-то сколько пустой стоял.

— Да я следила, как могла... Но ты прав. Обживайтесь по-новому, — согласилась та.

Максим с Другом пошли домой.

«Какого лешего я отсюда уезжал? — сетовал Максим. — Дом есть, Друг рядом, еще баба Маша под боком, Еленка вон приедет. А работу и поближе найти можно. От добра добра не ищут…»

https://dzen.ru/a/aEFbpHsB81moKGVe