день месяца Полотна,
Рунн, сад Шенбруннского дворца

[right]Потоп+Королевна[/right]
Мягкий солнечный свет нежно падал на лицо красавицы, подчеркивая изящный профиль, тонкий носик, высокий лоб, миллиардами крошечных зайчиков прячась в её тёмных волосах - то замирая подобно россыпи драгоценных кристаллов, то затевая какую-то игру, превращая скромную прическу в сплошное сверкающее сокровище. В это время суток императрица Эрмина отдавала дань ежедневным дворцовым ритуалам - расположившись в саду вместе с фрейлинами и приближенными, она была занята вышивкой прекраснейшего из бессмысленнейших гобеленов, посвященных великим подвигам Александра Великого. Филипп де Барна, как и положено преданному пажу, стоял в трёх шагах от госпожи, готовый выполнить любое её желание, но голова влюблённого мальчика была занята "праздными" с точки зрения Пажеского циркуляра вещами.
Он так давно любил её, что это даже начало входить в привычку. В хмурые дни спасаться, представляя её улыбку, сияющие глаза; радоваться каждому новому дню, потому что он будет посвящен ей и её заботам; грустить, когда высокопоставленные родители увозят тебя в Барна на очередное семейное торжество, - всё это настолько давно стало наполнять каждый его день, что он перестал задумываться о том, что ситуацию можно как-то изменить. Он понял, смирился, но сегодня она была настолько хороша, что необходимость смолчать железным ошейником сдавила горло мальчика, мешая дышать. Филипп потёр лоб, шумно выдохнул, постарался собрать воедино в панике разбегающиеся мысли, но не смог остановиться. "Удача улыбается лишь смелым" - воистину древняя поговорка для храбрых людей. Маленький де Барна сжал всю свою волю в кулак и испуганным, рваным голосом начал:
- Ваше Величество...
И удача улыбнулась. Такой искренней, одной ей присущей улыбкой, при одном взгляде на которую так легко и приятно потерять голову, а те жалкие крупицы разума, что остаются осчастливленным героям, во весь голос вопят о гармоничном устройстве мира, о том самом добром, нежном и желанном, о том, что ищут все и никак не могут найти. Немногим счастливчикам не верят, обезумевших неудачников проклинают, а жизнь тех, что не увлеклись этой мечтой, становится пустой и бессмысленной, как пончик без изюма.

- Филипп, дай мне, пожалуйста, вот тот моток красных ниток.
- Разумеется, Ваше Императорское Величество.

Как можно не любить столь незабываемо изящное существо? Не восхищаться её красотой, не благодарить Каспиана за каждый день, в который она приносит свет и радость одним своим существованием?! Осипшим от волнения голосом, совсем неслышно, одними губами Филипп произнёс:
- Я люблю вас...

И ничего не произошло.
Мироздание продолжало хранить будничное молчание. Небосвод не обрушился на землю, не прогремели громы, никто даже не кашлянул в ответ на его эпохальное заявление. А она... она даже не подняла своих ясных глаз, не шевельнула головой в знак того, что услышала. Смущенный рыцарь задумался. Должен ли он попытаться ещё раз?
- Ваше Величество...
- Молодой человек, на вашем месте я бы поспешил одуматься, - широкая мужская ладонь легла на плечо мальчика, уводя в сторону от остальных.
- Что?! - сдержать выкрик, на который, впрочем, никто так и не обратил внимания, Филипп не смог.
- Я всего лишь предлагаю вам успокоиться и вспомнить, кто вы такой и с кем вы разговариваете, - спокойствием в голосе Николы де Нортми можно было крушить стены осажденных замков.
Мальчик покраснел:
- Вы слышали?
- Увы, я стоял слишком близко, - капитан императорских гвардейцев немного помолчал. - А вот она, кажется, нет. К вашему счастью.
- Я не должен был...
- Да, не должны, - тон Николы посуровел. - Впредь подавляйте подобные порывы. Начинайте считать, к примеру.
- До скольки? - всё ещё не способный поверить в происходящее, Филипп автоматически переспросил, как будто это имело хоть какое-то значение.
Номен Никола улыбнулся:
- До ста.
- Но если я люблю её? Каждое утро просыпаюсь с мыслью лишь о ней? Если готов служить её капризам до конца своей жизни? Если...
- Тогда до тысячи. - Маркиз де Нортми, казалось, начал уставать от беседы. - Мой вам совет, молодой человек, считайте до тысячи.
- Но разве она не должна знать? Что я люблю её? Что готов следовать за ней хоть на край света? Что она может рассчитывать на мою помощь. Вечно.
- Вы думаете, ей это интересно?
Филипп резко замолчал, грустно опустил голову и ответил:
- Она добрая, а я надеюсь, номен Никола. Очень надеюсь.

- Филипп, вы ещё здесь? Соберите наши вещи, пожалуйста. Хватит на сегодня вышивания. - Ангел улыбался так мягко и солнечно... Ну как можно не любить такую?
- Всегда, Ваше Императорское Величество.

Раз... Два... Три... Я люблю тебя... Двенадцать... Пятнадцать... Хоть это и бессмысленно... Тридцать один... Тридцать два... Я люблю тебя... Пятьдесят шесть... И ничто не сможет этого изменить... Семьдесят девять... Восемьдесят... Я люблю тебя... Девяносто три... И это навсегда...
Сто.