Чет

– …Я родился с этим, Лаик, я живу с этим – и я живу в последний раз. Смотри! – и я сорвал чехол с правой руки. Черные кольца моих браслетов отчетливо вырисовывались в ярком лунном свете. Полнолуние…
– Я знаю, Эри.
– И все равно любишь?!
– Да, Эри.
– Я… Покажи мне свою руку, Лаик!
– Не надо, Эри. – Мольба была в ее срывающемся голосе, но кровь уже ударила мне в голову, и пальцы лихорадочно дергали застежку на ее рукаве. Лаик вся дрожала, но я не замечал этого – я должен был увидеть, убедиться…
Застежка наконец поддалась, рукав распахнулся – и я увидел ее гладкую тонкую руку, – руку, на которой не было ни единого браслета!…
Тоска стыла в ее глазах, бесконечная глубокая тоска загнанного, умирающего зверя.
– Зачем ты сделал это, Эри? – тихо спросила девушка. – Зачем? Ведь я любила тебя…
Тело ее вздрогнуло, потекло зыбкими мерцающими струйками, и лишь что-то неясное, неуловимое скользнуло вверх по дрожащему лунному лучу.
– Нет, Лаик! Не надо! Я все равно…
Я опустился на колени и коснулся пальцами еще примятой травы. Зачем? Зачем ты это сделал?! Зачем тебе, Живущему в последний раз, понадобилось видеть руку Не-Живущей?!
Равнодушная трава резала пальцы.

Нечет

…А когда настанет новолунье,
Вся изнемогая от тоски,
Бедная влюбленная колдунья
Расширяет черные зрачки.

К. Бальмонт

«…стояла на террасе, закат полыхал в пол-неба, и в кустах, у ограды кладбища, мне послышался шорох – словно какой-то силуэт серым комком метнулся за шиповник – но, может быть…
…странный, невозможный сон. Будто лечу, лечу, падаю в крутящуюся агатовую бездну, а вокруг – пламя, и все плавится, течет, и – глаза – сотни, тысячи распахнутых глаз, и они впиваются в меня, зовут, и подушка дышит влагой кошмара…
…И шея болит, с самого утра, – наверное, я укололась…
…происходит! Два новых браслета за четыре дня – и я знаю, что это значит! – это кто-то из моих…
…молчит. И будет молчать. Я знаю, отец с братом пытались подкараулить приходящего по ночам – но я, я не хочу, чтоб его убили! И мне приятны его…
…вот. Сегодня я впервые поцеловала спящего брата. Он заворочался, сминая простыни, заулыбался во сне – наверное, ему снилось что-то очень хорошее. И на губах моих…»
Пожелтевшие хрупкие листки, хрупкие льдинки-слова, ткань футляра – и родовая печать в самом низу: «Лаик Хори даль Арника».
Свадебный подарок.


"Живущий в последний раз"