Работу я нашла в одном из так называемых «языковых центров», которые предлагают уроки иностранных языков. Назовём его «Вавилон».

«Языковые», или «лингвистические центры» имеют отношение не столько к преподаванию, сколько к бизнесу, который основан на принципе «франчайзинг». Суть его такова: крупная фирма, создавшая себе определённую репутацию, в национальном, или интернациональном масштабе, представляет за определённый процент с годового дохода свою марку, или, как сейчас принято говорить, свой бренд, тем, кто хочет заниматься тем же бизнесом. При этом те, кто арендует брэнд, должны соблюдать правила работы, которые устанавливает изначальная фирма. Так что языковые центры -  это коммерческие предприятия, только продают они не машины, не вино, а обучение иностранным языкам. Соответственно, атмосфера в них сильно отличается от учебных заведений. Чтобы стать владельцем такой школы, никаких специальных дипломов, в принципе, не нужно. Достаточно купить лицензию.  Ориентированы они на крупные коммерческие предприятия, которые работают на интернациональном рынке. В Бордо их основной клиент – винодельческие хозяйства. Основной интерес этих центров не лингвистический, а экономический – заработать побольше, а затратить поменьше. Чтобы достичь этой цели, принцип их работы таков – на работу они берут исключительно иностранцев, как правило, с гуманитарным высшим образованием, вроде меня, дипломы которых во Франции надо подтвердить, и которым поэтому трудно найти квалифицированную работу по специальности. Зато это позволяет заявить в рекламе центра «все наши преподаватели квалифицированные специалисты и носители изучаемого языка». Зарплата же этих преподавателей всего на четыре евро выше официально установленной минимальной почасовой заработной платы. 

Минимальная заработная плата была введена в Франции в 1950-м году. Целью её тогда было не столько улучшить, сколько хотя бы стабилизировать жизненный уровень населения в послевоенный период. Основа этой государственной меры была заложена во введении к Конституции 1946 года, где говорилось, что отныне Нация должна обеспечить «каждой личности и каждой семье необходимые условия для их развития». Тем не менее проект этого закона не был принят единогласно и прошёл благодаря настойчивости коммунистической партии и французской секции рабочего интернационала. В 1970 году правое правительство Жоржа Помпиду изменило порядок установления минимальной заработной платы – теперь в расчёт принималась покупательная способность, то есть размер её увеличивался не только в зависимости от роста цен, но и в зависимости от роста заработной платы. Эта реформа привела к значительному улучшению жизненного уровня. Журналист Радио Франс Жерар Конрёр в передаче о 60-летии существования минимальной заработной платы сказал, что это выразилось в том, что из каждодневной жизни  исчезли два неотъемлемых атрибута заводского рабочего – велосипед и судок с едой. Выбранное в 1981 году левое правительство увеличило минимальную заработную плату сразу на 10 %. В последующие годы в условиях двузначной инфляции, переходе на тридцатипятичасовую рабочую неделю с сохранением зарплаты, соответствующей неделе в тридцать девять часов, и в связи с начавшимся кризисом, удерживать минимальную зарплату на таком высоком уровне стало сложнее, поэтому появилось пять разных ставок минимальной зарплаты. В 2005 году специальный закон (закон Фийона, по имени министра, который его предложил) привёл эти ставки к единообразию. На сегодняшний день минимальная заработная плата во Франции самая высокая в Европе и составляет 8,86 евро в час. Минимальную зарплату получают неквалифицированные работники – кассиры, уборщицы, охранники в супермаркетах и т.д. Но их ситуация была всё-таки лучше по сравнению с преподавателями «Вавилона», так как у кассиров зарплата хотя и минимальная, но месячная. Доходы же за уроки в «Вавилоне» варьировались от количества часов, которое зависело от заказов клиентов и тридцати часов в неделю не было даже у преподавателей английского. 

Специализируются лингвистические центры в основном на уроках английского.  Но как каждое уважающее себя предприятие «Вавилон» в своей рекламе объявлял, что в нём преподаются ВСЕ языки и заодно предлагал переводы с любых языков. Учебный материал, которым в нём пользовались преподаватели английского, состоит из довольно систематично подобранных учебников и кассет. Учебный и педагогический материал по остальным языкам, насколько я могла судить, подобран был довольно случайно, в зависимости от личных пристрастий прошедших через  «Вавилон» преподавателей.  По русскому языку не было ничего. Нас там было человек десять. Шесть преподавателей английского – трое из Англии, двое из Соединённых Штатов и один из Южной Африки – и они друг друга дополняли и заменяли. Остальными языками были немецкий, который преподавал кругловатый парень из Гамбурга, поэтому его все называли «гамбургер», итальянский, испанский, португальский и русский. На них спрос был довольно скромный, даже на немецкий, поэтому на каждый из этих языков было по одному преподавателю. А испанский и португальский преподавала француженка, которая закончила университет имени Мишеля Монтеня, где я как раз в то время училась. Самый скромный спрос был на русский язык. Сорок – шестьдесят часов в год. Чаще всего распределены они были по два часа в неделю.

   Занятия там велись по «методу» языкового центра, которому тебя эти самые центры бесплатно учат в течении четырёх часов – два часа до обеда, два часа после (в рекламных же проспектах об этом говориться : у нас преподают высококвалифицированные специалисты, прошедшие специальную подготовку в наших языковых центрах) и основной принцип которого – говорить с клиентом только на языке, который он собрался учить, чтобы сработал метод погружения, а чтобы клиент понимал, что ему говоря, использовать жесты, картинки, показывать предметы (ручку, карандаш, газету).  Если клиент начинает с нуля, то такое начало, надо сказать, и в самом деле создаёт впечатление, что иностранный язык и в самом деле можно усвоить без труда. Если же клиент уже владеет языком, с ним просто разговаривают на темы, которые тому интересны или полезны, смотрят фильмы на языке оригинала и потом их обсуждают. Особых рекомендаций, кроме как говорить с клиентом на твоём родном языке, тебе не дают, учебных пособий тоже. Делай что хочешь, главное, чтобы клиент был доволен.  Результаты же, как и в любом преподавании, зависят не столько от качества преподавания, сколько от самостоятельной работы ученика. С клиентом заключают контракт по количеству часов – на 20, на 30, или на 40. Платит не сам клиент, а его предприятие. Сколько платит предприятие, держится в страшном секрете. У меня как правило были индивидуальные занятия, а это способствует сближению, и один из моих «учеников» мне признался, что за час с них берут 300 франков, что примерно 46 евро. За час тогда «Вавилон» платил преподавателю чуть больше десяти евро Разница была той самой прибавочной стоимостью, на которой стоит экономическая теории капиталистического способа производства К. Маркса. И даже с вычетом социальных отчислений и текущих расходов, доход у языковых центров получался неплохим. Хотя метод франчайзинга создаёт впечатление, что это сеть предприятий, каждое из них работает само по себе. Сотрудничество между ними заключается только в обмене преподавателями. Если появляется клиент, а у них как раз нет носителя этого языка, клиенту всегда говорят «конечно!», потом центры контактируют друг с другом и чаще всего находят нужного преподавателя. Так мне довелось поработать не только в Бордо, но и в «Вавилоне» городов По и Рошфора, но деньги с клиента получил «Вавилон» Бордо, а его коллеги из Рошфора и По сохранили репутацию фирм, которые преподают ВСЕ языки и имели удовольствие пообщаться со мной.