Поэт и писатель Владимир Монахов опубликовал рассказ ЛЖИЗНЬ на сайте "Мy-works.org - творчество для всех"

http://www.my-works.org/content/works/text.html?text_id=20134

и попросил меня сказать, что я думаю об этом рассказе. Что я и делаю

Здравствуйте, Владимир.

Я прочитала ваш рассказ  ЛЖИЗНЬ. Прочитала ещё на прошлой неделе  Более того, после того, как я узнала, что моё мнение Вам интересно, я читала этот рассказ , с карандашом в руках, делая пометки на полях. Вчера вечером я его ещё раз перечитала, и теперь могу передать Вам свои ощущения от Вашего рассказа.

 Начну с того, что Вы и без меня знаете, но что Вам всё равно будет приятно услышать : Вы хороший писатель. Со всем, что из этого следует. Рассказ мне понравился и прочитала я его с удовольствием. По мере чтения,  читатель во мне брал верх над критиком.  То есть, я думала « что будет дальше », а не « как это написано ».

Но при всём удовольствии от чтения рассказ оставил двойное впечатление. Сам рассказ, в моём представлении, делится на две части.  Как раз там, где проходит Ваша линия раздела судьбы главного героя. В седьмой части « Вне закона ».

 Ваш рассказ от начала до конца пересыпан миниатюрами, воспоминаниями и притчами, которые, на первый взгляд, имеют к герою и к сюжету косвенное отношение. Но если во второй части по мере продвижения эти разнородные и разноцветные кусочки, как мозаика, складываются в единое целое, в первой части такого ощущения у меня не появилось. Даже после второго прочтения и третьего просматривания. Словно вы туда сложили всё, чему больше нигде не нашлось места. Каждый кусочек написан хорошо и сам по себе интересен, но, собранные вместе, на меня они призвели впечатление, что собрали их сначала на живую нитку, чтобы посмотреть, что получится, да так и оставили Впрочем, может так оно и было задумано ? Не случайно же не совсем складная до этого момента жизнь героя  меняется и именно с этого момента начинает течь ровно и гладко ?

Иногда, у меня появлялся внутренний протест по поводу употребления прилагательных   Вы очень хорошо, подбираете прилaгательные и все Ваши определения очень образны. Читая, получаешь настящее эстетическое удовольствие от работы со словом. Нo, одновременно, это и мешает полностью погрузиться в чтение и забыть об окружающем мире. Понимаете, что я хочу сказать?  В какой-то момент я поймала себя на том, что по застарелой читательской привычке перепрыгиваю через строки. А ведь мои намерения были самыми серьёзными.

Вы наверняка знаете, что «Серапионовы братья»,  своим мэтром избрали Евгения Замятини. Несколько лет назад мне в руки попал сборник статей Замятина, где среди прочих было несколько статей-лекций, адресованных начинающим писателям. В них Замятин несколько раз возвращается к тому, что прилагательное надо употрелять только тогда, когда нет другого выхода. (А употреблять причастия можно едва ли не под угрозой смерти). Любимый мною Исаак Бабель писал свои рассказы очень долго и переписывал их по множеству раз. По его словам, каждый раз переписывая рассказ, он убирал слова, и в первую очередь прилагательные. Потом оставлял на несколько дней, потом снова переписывал, опять убирая прилагательные И так пока не убеждался, что из рассказа нельзя больше выбросить ни одного слова. Свой рассказ «Любка-Казак » он переписывал сорок два раза. Один из его знакомых увидел на письменном столе Бабеля стопу исписанных листов и сразу решил, что это рукопись нового романа. А это был всего навсего рассказ на пяти страницах, переписанный много раз.

Я попробовала поэксперементировать с Вашим рассказами по методу Бабеля. (Что Вы хотите? После того, как рассказ напечатан он Вам уже не принадлежит и каждый может с ним делать всё, что заблагорассудится). Не для того, чтобы его улучшить, а просто, чтобы посмотреть, что из этого получится. Единственный результат который я получила – это то, что эту операцию надо проводить с большой деликатностью и с большой осторожностью. Какие-то фразы от этого на мой субъективный взгляд выиграли, а какие-то проиграли. Например, в диалоге Воробьёва с новым русским, в предложении  «/…/- на автомате повторил Воробьёв изречение, только сейчас  ощущая, как внутри мускулистого тела холодеет кровь. » я оставила только  «/…/- на автомате повторил Воробьёв чувствуя, как холодеет кровь. » И мне передался страх Воробьёва, и я была страшно рада, что все так благополучно закончилось.

Ещё у Вас есть фраза : « Туго затянувшие небосвод тучи усугубляли мрак, и лишь два чистых крохотных небесных клочка демонстрировали светлые проталины из звёзд, а в углу между горизонтом и тучами вылупиласьполнолицая луна, окрашенная красно-кровавым цветом ». Фраза эта у меня  вызвала совершенно филологическое восхищение от того как это Вы не запутались в согласовании прилагательных и причастий с сущствительными. Я её читала, словно она написана на иностранном языке, примерно так « тучи какие? затянувшие ; затянувшие как ? туго ; затянувшие кого ? что ?...» и только после третьего или четвертого перечитывания  смогла представить эту тёмную ночь с низко висящей луной.

Но, впрочем, я признаю, что в вопросах стиля  и литературной критики я никакой не авторитет. Не сомневаюсь, что у Вас есть свои причины писать именно так как Вы пишете и употреблять прилагательные, так как Вы их употребляете. Всё что я сейчас написала - это мои сугубо личные впечатления от чтения Вашего рассказа. Впрочем, именно этот Вы от меня и ждали, не так ли ?

 За исключением этих мелочей, рассказ Ваш я прочитала с большим удовольствием. И перечитала тоже с удовольствием. Мне очень понравилось, как вы зараннее ответили на все возможные замечания критиков о вторичности, определив жанр рассказа, как « Плаги-Арт » - хорошая игра слов, которая с самого начала несёт в себе приглашение к литературной игре словами и сюжетами. И которая обретает право на самостоятельное существование  в пятой части « Иудины дети », в диалоге автора с романом (который я нашла совершенно замечательным). Это Ваша находка « Плаги-арт » ? Одного этого достаточно, чтобы вписать Вас в историю литературы, как открывшего новый литературный жанр

Над четвёртой частью « Под звуки истории » я карандашом надписала « Очень интересно ».  Роман, сюжет которого развивается как бы сам по себе, независимо от воли автора, не перестаёт поражать писателей с тех пор, как существует литература. Пушкин, заканчивая « Евгения Онегина » удивлённо писал кому-то из друзей : « А моя Татьяна удрала такую штуку – она вышла замуж!». Но читать об этом всякий раз интересно (во всяком случае мне). Вы нашли очень точные слова, так что,  читая,  видишь, как  книга перестаёт быть результатом работы автора, а автор начинает писать по законам, которые ему диктует книга. И это логически подводит к фантасмагоричному, как у Гоголя,  повороту сюжета, когда роман меняет и жизнь и судьбу писателя. И неожиданное, но предугаданное, появление  гоголевского однофамильца, думаю, понравилось бы самому Николаю Васильевичу.

Меня очень позабавили до-романные литературные опыты Воробёва, и я заметила, что и скабрёзный стишок, и тонкая находка как-то сами собой запомнились с первого раза, прямо-таки как  грибоедовские « крылатые слова и выражения »

Мусорная война меня совершенно восхитила и замыслом, и исполнением и неожиданной эпичностью, которую Вам удалось вложить в четырнадцать строк.

А двенадцатая часть « Лучшее выходит из тьмы » - это и одно из лучшего,  что мне доводилось читать за всю мою читательскую жизнь ( а читать я умею с четырёх лет). Старик пребывающий между жизнью и смертью, настолько старый, что страшной и костлявой он видит жизнь, а не смерть. Созданная Вами ласковая, юная и желанная Смерть бросает вызов всей литературе Возрождения и, выросших из него всевозможных литературных течений, вплоть до социалистического реализма. (я имею в виду горьковскую « Девушку и Смерть », хотя, кажется, когда это стихотворение было написано, он ещё не был основоположником соцреализма)  Чтобы так перевернуть и поменять местами устоявшиеся образы - для этого нужны и смелость и независимость мышления. Примите мои читательские аплодисменты.

 Вот, кажется и всё

 Всего Вам доброго, Владимир.