На прошлой неделе, по мере того как она приближалась к концу, настроение у меня
становилось всё мрачнее и мрачнее. Потому что одно из мест в Бордо 3 было в в маленькой библиотеке испанского и португальского языков. И с заведующей этой библотекой Даниэль Бертон у меня с первых минут возникло такое взамопонимание, какого не было со времён работы с Дэл в библиотеке инстранных языков. Я уже даже и не надеялась, что такое может когда-нибудь повториться. Я зашла туда, чтобы представиться, как это принято, как один из претендентов на одно из мест в Объединённой Службе Документации (так называется сеть библиотек университета Бордо 3, состоящая из ценральной университетской библиотеки и небольших специализированнх библиотек различных факультетов). Мы проговорили полтора часа и прервались только потому, что мне было пора отвозить моих мальчиков на дзю-до. Спустя пол-часа Даниэль уже обращалась ко мне на ты, я к ней тоже, и произошло это как-то совершенно незаметно, словно мы проработали вместе в полном согласии много лет. И хотя была большая вероятность, что я окажусь в центральной библиотеке, где мои дополнительные качества нужнее, Даниэль сказала, что встретиться и с директором Объединённой Службы Документации, и с генеральным секретарём университета, чтобы в её библиотеку назначили именно меня. И в течении двух недель, вплоть до отмены моего перевода я жила в радужных планах на ближайшие несколько лет.
Поэтому и в понедельник, и во вторник я с трудом сдерживала слёзы, но всё таки сдерживала, потому что многих моих коллег мой уход искренне огорчил. Жозе вообще почти перестал со мной разговаривать, ходил и ворчал себе под нос :"что это за библиотека такая, все из неё уходят. Скоро ни одного хорошего человека не останется." Или "ну ни в чём этим женщинам доверять нельзя. только к ним, понимаешь, привяжешься, как они уходят." И даже в отпуск ушёл со мной почти не попрощавшись. Изабель мне во вторник притащила огромную банку абрикосового варенья (моего любимого) собственного изготовления, чтобы "показать мне как она рада, что я остаюсь под её началом." Патрик ничего такого не сказал, но с траурных маршей, которые он насвистывал последние две недели, перешёл на более жизнерадостные мелодии.
В среду дурные вести докатились до библиотеки испанского языка. Даниэль Бертон мне позвонила, голос у неё дрожал от огорчения и разочарования и мы с ней обе чуть было не расплакались в телефонные трубки. Потом я отправилась подавть заявку на то, что у меня в хранилище старинных книг на третьем этаже две неоновые лампы перегорели, а третья без конца мигает. Проходя мимо секретариата я услышала, как дама, которую я ну просто очень не люблю, (да и она меня, признаться, тоже), громко и со знанием дела объясняла окружающим, что когда отменяют перевод, то вычёркивают самых никчёмных, которые даром никому не нужны и пусть сидят, где сидели. И хотя я знала, что всё это неправда, это оказалось последней каплей. Я поднялась в хранилище, закрыла за собой бронированную дверь, и, сев между сборниками законoв, составленными в шестнадцатом веке, горько расплакалась.
Плакала я так минут десять-пятнадцать. Потом бронированная дверь открылась и в хранилище вошёл начальник технических служб. Увидев моё залитое слезами лицо, он бросился ко мне, словно я была смертельно ранена и прижал мою голову к своему плечу. Я сначала хотела было возмутиться, что, мол, за библиотека такая, даже поплакать спокойно негде. Но плечо было такое, что нельзя было не воспользоваться. Поэтому, уткнувшись в это плечо, я поплакала немного дольше и немного горше, чем дело того заслуживало, жалуясь между всхлипываними на мироздание вообще и на противную даму в частности. Потом спросила : Ты чего сюда пришёл ?
- Как это "чего пришёл" ? - удивился Мишель. - Ты же сама меня вызвала. - и показал мне мою заявку.
А надо сказать, что в нашей библиотеке с момента подачи заявки до выполнения технических работ проходит в лучшем случае два дня, в худшем две недели.
- С каких это пор ты сам приходишь лампы заменять? Да ещё так быстро? - спросила я.
- Я подумал, - сказал он немного неуверенно, - что может быть тебе нужна моя помощь.
- Да уж какая тут может быть помощь.- печально сказала я, возвращаясь к мрачным мыслям.
- Ну, я не знаю. - ответил Мишель. - Ну, хочешь, я эту противную даму c лестницы столкну.
Мысль мне понравилась.
-Хочу, - ответила я, - вытирая слёзы. - Только ты, пожалуйста, постарайся, чтобы она при этом свернула себе шею.

Спустя часа три, когда рабочий день уже почти заканчивался, Мишель, сияющий и страшно довольный собой влетел в библиотеку и сказал мне :"Пошли, я тебе что-то покажу. Tолько надо подняться на крышу"
-Что ты мне покажешь? - заинтересовалась я.
-Увидишь, - ответил он так многообещающе, что я грешным делом подумала, уж не собирается ли он мне показать бездыханный труп противной дамы со свёрнутой шеей. Но тут она прошествовала мимо меня живая и невредимая, хотя всё такая же противная. Успокоившись на этот счёт я поднялась на крышу. С крыши вид открывался на университетскую деревеньку №5, которую от нашей библиотеки отделяет огромный бесхозный газон, который xоть и немного чахловат, но успевает зарости высокой травой, потому что не ясно, кто должен отдавать распоряжение о том, чтобы его скосили : то ли администрация библиотеки, то ли администрация деревеньки. И через весь этот газон немного кривовато было выкошено моё имя ELENA. У меня даже дух захватило. И вот чего я вам скажу - отвлекло меня это от мрачных мыслей. Весь четверг я поглядывала на носящий моё имя газон, а в пятницу его полностью скосили. И осталась у меня только фотография.... И на этом неделя закончилась.
[516x274]