Есть у нас в Рошфоре собачий враг. Парень лет 30-ти, худой и какой-то, неприятный. У него пёс, похожий на сеттера, который ненавидит Пита и всячески его задирает. Пита, которому я не доверяю ни на грош, я при приближении любой другой собаки, пристёгиваю к прочному поводку, памятуя о ценах, которые практикуют здешние ветеринары за наложение швов. Дети теперь делают также, а когда они были поменьше, они его вообще с поводка не спускали, потому что для Пита люди ниже метра пятидесяти авторитетом не являются и он запросто удирал по своим собачим делам, делая вид, что внезапно оглох и криков "Пит, сюда! Пит вернись!" не слышит. Правда, если удаётся его догнать, когда до него остаётся метров пять и он понимает, что песенка его спета, он бросается к тебе навтречу с видом "О! так ведь это моя любимая-разлюбимая хозяйка! Ах, как мне тебя не хватало! Ах, как я по тебе скучал! Как тяжела была разлука!" и т.д., и устраивает тебе такую трогательную встречу, что у прохожих на глаза наворачиваются слёзы умиления.
Первый раз Собачьего врага я заметила год назад накануне Рождества. Рано утром мы с Питом шли по берегу Шаранты за город в сторону пилорамы, где я собиралась набрать еловых веток на букет. Собачий враг завидев Пита, пристегнул свою собаку к поводку и спросил меня не выгуливают ли мою собаку дети. Вступать в разговор в этот час мне ни с кем не хотелось, поэтому я только кивнула. Оба наших пса в это время лаяли друг на друга, как сумасшедшие, так что было ясно, что ни малейшей симпатии они к друг другу не испытывают. Парень с упрёком мне сказал, что мой пёс укусил его и что с моей стороны довольно безответственно доверять выгуливать такую опасную собаку маленьким детям. Я на это ничего не стала отвечать, пожала плечами и дальше пошла. На обратном пути он нас догнал. Почуяв за спиной его собаку, Пит резко повернулся и угрожающе рыкнул, я, не оборачиваясь и продолжая путь, притянула Пита к ноге и хлопнула еловыми ветками по морде, чтоб не забывался. "Зачем же бить-то? - тут же возмутился парень - "вот поэтому он у вас такой злой." Злой Пит, получив ветками по морде, прилежно изображал верного и послушного пса, смирно шёл у моей ноги, к чему-то принюхиваясь и не обращая внимания ни на Собачьего врага, ни на его собаку. Я посоветовала Собачьему врагу позвонить в Общество защиты животных. Парень, похоже, что-то имел против Общества защиты животных, потому что отвечать мне начал на повышенных тонах и что-то вызывающее. Что именно я толком не расслышала, так как уже повернула к дому, и пути наши разошлись, а на голове у меня был капюшон, который звуки заглушал.
В течении года неприятный молодой человек при встречах с нами держался вызывающе. Если Пита выгуливал кто-то из мальчиков он им говорил что-нибудь грубо-неприятное, вроде "проходи скорее со своим дерьмом". И перестал пристёгивать свою собаку. Пёс его, завидев Пита за сто метров, бросал хозяина и мчался к нему захлёбываясь лаем и ощерив зубы. И, рыча, кидался на него, сохраняя минимальную дистанцию, чтобы Пит его не достал. Я дала инструкции на провокации не отвечать и вообще не обращать внимания на этих двух дураков. К счастью, пересекались мы с ними редко, а когда пересекались я останавливалась, брала Пита так, чтобы спина у него была прикрыта. И мы ждали пока эти два дурака пройдут. Пит, помня о еловых ветках, сидел смирно и, так как выбора у него не было, притворялся верной и послушной собакой : сидел у моих ног и смотрел на меня преданно и с любовью. Делает он это мастерски и выглядели мы с ним как невинные жертвы двух невоспитанных дураков, вызывая сочувствие окружающих.
Накакнуне Нового года мы с ним опять столкнулись. Пёс его что-то совсем распустился и я спросила у Собачьего врага, сделана ли у его собаки прививка от бешенства. "Сделана, сделана, - сказал он, не останавливаясь, и добавил. - В один день он сожрёт вашу собаку!" "Или наоборот, " - философски заметила я. "А вот это вряд ли, - прокричал он уже издали, и что-то ещё продолжал кричать, наверно о премуществах своей собаки, которые ей позволят сожрать мою, но я уже повернулась спиной и шла дальше думая, не поменять ли мне инструкции и фиг с ним, с ветеринаром.
А в позапрошлое воскресенье погода была расчудесная и мы отправились на берег Шаранты. Мальчики были на велосипедах, мы с Анастасией пешком, Пит без поводка.Около старой верфи мы нашли свежеубитую нутрию, размером с крупную кошку. А Пит, надо сказать, до встречи с нами, бродяжничал и жил разбоем и попрошайничеством. От тех времён у него остался, во-первых, панический страх перед всем, что по звуку напоминает выстрел из ружья. 14-го июля из дома он не выходит и прячется в надёжном месте, которое, по его мнению, под письменным столом моего мужа или за его стулом.
Во вторых, любая, найденная на улице "еда", заглатывается не жуя и на одном дыхании, включая дохлых голубей и промасленную бумагу из под гамбургеров. Потом у него болит живот и его надо лечить и жалеть. (Однажды он проглотил, найденную на тротуаре, конфету в обёртке из вощёной бумаги. После этого мальчики в течении пяти дней внимательно наблюдали переварит он её или нет, выводили его гулять в два раза чаще, чем обычно и без напоминаний. Видя такое рвение и зная собственных сыновей, я была уверена, что если не переварил, они попытаются эту конфету ему скормить ещё раз - и так пока не переварит. Чем закончились испытания, я не знаю.) Нутрию ему сразу заглотить не удалось и он, взяв её в зубы, помчался вперёд в поисках безопасного места для заглатывания. Я взяла велосипед Андрея и погналась за Питом, который, разумеется, оглох и ускорил бег. Когда он понял, что от меня ему не уйти, он резко затормозил, и возобновил попытки по заглатыванию. Я впопыхах забыла, что велосипед подо мной не дамский, хотела с него спрыгнуть, как с дамского, зацепилась за раму и свалилась около Пита в мокрую траву. Он от неожиданности разжал зубы, я отняла то, что осталось от нутрии, подняла её так, чтобы Пит не достал. Пит решил, что я его дрессирую и послушно сел, задрав морду, и ожидая поощрения. Дети, оставшись далеко позади начали хохотать. Я им прокричала, что ничего смешного, опустила руку с нутрией, в которую тут же вцепился Пит. Какое-то время мы с ним тянули нутрию каждый к себе, потом я свободной рукой достала из кармана поводок и его им его хлестнула по башке. Пит разжал зубы - я потеряла равновесие и чуть опять не упала, с дохлой нутрией в руках. Всё это меня разозлило так, что я одним махом перебросила нутрию через заросли тростника в реку. Пит взвизгнул от отчаяния, как приговорённый к голодной смерти, и полез в камыши посмотреть нельзя ли как нибудь спасти столько еды.
И когда он вылез из тростника - из-за поворота вышел Собачий враг. Он был не один, а с девушкой, которую всячески охмурял - это и за сто метров было видно. Пес его, завидев Пита, помчался к нему, как обычно, заливаясь лаем. Я вытирала руки и собаками уже была сыта по горло. Совсем уже близко от нас пёс Собачьего врага увидел, что Пит не привязан, затормозил, резко свернул, и , перестав лаять, стал улепётывать. И тут Пит, забыв про нутрию, погнался за псом Собачьего врага. Догнал он его в несколько прыжков, но не загрыз, как я надеялась, а напрыгнул ему на спину, как на самку, и начал нижней частью тела делать движения, имитирующие совокупление, порыкивая, чтоб тот не дёргался. Бедный пёс Собачьего врага, зажав хвост между лапами, пытался освободиться, но сильного сопротивления не оказывал и жалобно поскуливал. Собачий враг, увидев такой позор, бросил свою девушку и со всех ног бросился выручать свою собаку. Я тоже пошла в ту сторону, мне было ближе, чем ему. Когда до собак мне осталось метров пять, Пит перестал измываться над псом Собачьего врага, сыграл мне свою сцену радостной встречи ("О! так ведь это моя любимая-разлюбимая хозяйка!" и т.д.") и последовал за мной, не оглядываясь, как подобает верному и послушному псу. Собачий враг пристегнул своего пса к поводку. С тех пор мы с ним пересеклись дважды. Оба раза пес его был на поводке и помалкивал, Собачий враг ускорял шаг, а Пит даже головы не повернул в их сторону.
