[299x698]
Я люблю тебя… Мне кажется, я любила тебя всегда — до всемирного потопа, до сотворения неба и земли и даже до самого времени. И я не устаю повторять тебе это, каждый день вкладывая в эти три простеньких слова сакральные крупинки нового смысла.
Я люб-лю те-бя. Обращённые к тебе, эти звуки удивительно легко слетают с губ, ибо не отягощены смятением, неуверенностью, кокетством, ревностью, страхом утраты, страстью, похотью или жертвенностью. И отнюдь не лукавство, жалость, зависимость или корысть щекочут ими мои млеющие от нежности губы — я просто люблю тебя, и эта нетрудная фраза одинаково сладким нектаром будоражит вкусовые рецепторы языка на всех одиннадцати подвластных моему произношению наречиях.
Я люблю тебя. И по моим жилам бежит солнце. Ты молча гладишь меня по волосам и мои неумолимо прямые волосы податливо и мягко вьются огненными языками в твоих пальцах. Позже волосы на августовской жаре распадутся на русалочьи волнистые прядки, пахнущие речной водой и твоей кожей, и весь день я буду ходить по улицам с блуждающей улыбкой, носом ловя их долетающий до меня солоноватый запах.
Я люблю тебя… И эта любовь даже отдалённо не напоминает что-то, когда-либо уже случавшееся со мной — никогда ещё во мне так жарко и ласково не трепетало нежнейшее шёлковое пламя при упоминании одного-единственного человеческого имени. Радуется во мне бог Огня, обжигая меня изнутри памятью твоих признаний, и целует все мое тело бог Солнца, сводя его сладкой судоргой августовской неги.
Я люблю тебя — без надрыва, без одержимости, без угара, без ненужных обещаний и дежурных клятв. Просто природа будто бы связала меня с тобой крепкой пульсирующей пуповиной, никогда не стягивавшей петлями наших шей. С тобой одним мне доступна непозволительная роскошь — быть беззащитной, быть слабой, быть собой. И просто быть…
Я люблю тебя. Спокойнее и блаженнее всего на свете я чувствую себя с тобой в постели. И это признание не заливает краской моих щёк — всякий раз я тихо засыпаю подле тебя, трогательно оберегаемая и лелеемая, в младенческой неге, крепко прижавшись губами к твей сильной тёплой руке… С тобой я не стесняюсь ни своего обнажённого тела, ни своей обнажённой души — того и другого ты касаешься осторожно, бережно и деликатно, и от каждого твоего короткого мягкого поцелуя в солнечном сплетении закипает новая маленькая смешливая звёздочка, толчками разливающая по мышцам и венам восторженный ласковый воск. И невинную прелесть этого моего некрепкого, но сладостно безмятежного сна не оскверняет даже тень плотского вожделения. Ты научил меня жить сегодняшним днём, не смущаясь сиюминутных порывов и ощущений, дал мне другое будущее и совсем иное зрение, не нарушив, однако, целостности даже самой мельчайшей грани моей души.
Я люблю тебя. Я люблю тебя… И как хорошо, что в светлых недрах этой любви нет и ничтожной доли слепящего и опустошающего марева влюблённости. Познавая тебя, я радуюсь даже твоим недостаткам, вернее, своей бесповоротной готовности любить и их тоже…
Когда-нибудь у нас с тобою будут дети — маленькие прекрасные люди с иконописными чертами и ангельскими взорами, зачатые в райской нежности невенчанных. Когда-нибудь… А сейчас я люблю тебя. И недавно крылом невиданной бабочки меня обожгла неожиданная мечта — я хочу, чтобы крошечное влажное существо, которое, пройдя сквозь кровавый ад рождения, выскользнуло из моего лона, впервые подняв припухшие маленькие веки, серьёзно и пронзительно посмотрело на меня твоими глазами…