• Авторизация


Без заголовка 07-03-2007 11:36 к комментариям - к полной версии - понравилось!


[477x698]
В колонках играет - Ольга Арефьева
Настроение сейчас - мартовское "мяу" с невыспашимся "му" и мечтательным "ах"!

Вчера ночью, во влажной темноте, под одеялом я рассказывала тебе про Высоцкого и Влади. Про любовь, которая, по моему, весьма надо сказать, субъективному мнению, одна из тех немногих - настоящих, сказочных, обреченных. Ты улыбался, а мой голос рвался, струился, слезился, клялся...

Иногда я сама себе напоминаю Оле-Лукойе... С моей всепоглощающей любовью к сказкам, странным историям, огромным багажом прочитанных книг... Ты иногда, в шутку, называешь меня Ариной Родионовной и смеешься, мол, какой из тебя Пушкин...

А я просто тасую колоду карт. Только не игральных, какие тут игры, а скорее географических. География жизней тех, многих из которых уже нет. Взлеты, падения, любовь больше, чем жизнь, жизнь, выше, чем смерть...

Я - картонный романтик. Романтик - потому, что в душе еще что-то осталось и оно болит, кричит и просит чего-то больше, а картонный - потому, что настоящие романтики делают революции, а я работаю журналистом в местной газете, что не вызывает особенной гордости. Я живу в системе, недовольна ею, но уже разучилась жаловаться. Безумно хочу что-то изменить, но ничего не делаю.

Лана, а то так и до депрессухи недалеко! Будем менять себя, а с остальным разберремся позже. Будем рисовать географическую карту наших с тобой отношений, не злоупотреблять системой (это ведет к привыканию) и верить в то немногое, что осталось в нас искреннего.

Завтра - 8е Марта. Один из моих самых любимых противоречивых и перепутанных праздников! О чем дальше...


Перепутанный праздник

Во-первых, женщин в этот день нужно не водить по ресторанам и театрам, а выгонять на улицы, вкладывать им в руки красные праздничные знамена и строить в колонны - пусть идут на демонстрацию. Во-вторых, никакого выходного в этот день им не устраивать, а отправлять на работу, оплачиваемую на равных условиях с мужчинами. А в-третьих, дарить женщинам в этот день следует не цветы с духами, а избирательные бюллетени и Трудовой кодекс - чтобы знали, за что боролись.
Слава богу, что 8 Марта в Запорожье не празднуют по-настоящему!!!

История Международного женского дня, который в этом году может отмечать 150-летний юбилей, вроде бы известна каждому школьнику. Но биография его оказалась настолько извилистой, что праздник получился запутанный - перепутанный: празднуют теперь и "не то", и "не те".

Родословная праздника ведется от "марша пустых кастрюль", который устроили 8 марта 1857 года нью-йоркские текстильщицы. Они требовали повышения зарплаты, улучшения условий труда и равноправия женщин. Это событие стали называть женским днем. Через полвека с лишним, в последнее воскресенье февраля 1908 года, тысячи женщин вновь вышли на улицы Нью-Йорка. Требования мало изменились: улучшение условий труда и избирательное право для женщин. Полиция разогнала демонстрацию при помощи шлангов с ледяной водой...

Но это не остудило пыл лучшей половины свободной Америки. В следующем году женский день вновь был отмечен женскими маршами и забастовками, в 1910-м он прокатился уже по всем. Тогда же делегатки американских социалистических и феминистских организаций отправились в Копенгаген на II международную конференцию женщин-социалисток. Там-то их и поджидала Клара Цеткин, активистка международного социал-демократического движения. Изучив опыт американских коллег по борьбе за женское равноправие, Клара Цеткин предложила женщинам всего мира выбрать день, когда они будут привлекать внимание планеты к своим требованиям. Конференция дружно проголосовала за учреждение Международного дня солидарности женщин в борьбе за экономическое, социальное и политическое равноправие.

Несколько лет Международный женский день праздновали в разных странах и в разное время. 19 марта 1911 года он прошел в Германии, Австрии, Дании и других европейских странах. В 1912 году женщины боролись за свои права в европейском масштабе 12 мая. В 1914 году - 8 марта.

В России женский день впервые отметили в Петербурге в 1913 году 2 марта - научными чтениями (в присутствии 1500 человек) о праве голоса для женщин, государственном обеспечении материнства и о дороговизне жизни. А в 1914 году праздновали в соответствии с разницей в 13 дней между "старым" и "новым" стилями... 23 февраля. Так что эта дата у нас отнюдь не всегда была "мужской".
Несколько раз Российской империи удалось пережить Международный женский день без потрясений, но вот 23 февраля 1917 года женщины Петрограда вновь вышли на улицы, протестуя против войны и перебоев с продовольствием. Митинги и демонстрации переросли в стачки, стачки - в стычки с казаками и полицией, стычки - в уличные бои и беспорядки... Лавина скатилась с горы и 27 февраля 1917 года обернулась вооруженным восстанием, Февральской революцией, крушением монархии и государства. В общем, отпраздновали на славу...

В стране победившей социалистической революции Международный женский день постепенно перестал быть днем политических акций; митинги и торжественные собрания сменились посиделками и возлияниями дома и на работе. Именно поэтому праздник 8 Марта в России словно и не заметил последней смены политического режима. Ведь задолго до 1991 года изменился, и явно к лучшему, смысл происходящего в этот день: теперь в центре праздника - не права женщин, а сами женщины. А главные действующие лица - не работницы с пустыми кастрюлями, а мужчины, которые с утра до ночи носятся как заведенные с букетами, подарками и сюрпризами.

СССР долго оставался единственной европейской страной, где 8 Марта было государственным праздником. Официальное международное признание подоспело позже - в 1977 году ООН специальной резолюцией призвала все страны мира провозгласить 8 Марта днем борьбы за женские права - Международным женским днем. С тех пор этот день объявлен национальным праздником в Анголе, Буркина-Фасо, Гвинее-Бисау, Камбодже, Китае, Конго, Лаосе, Македонии, Монголии, Непале, Северной Корее и Уганде.

После распада СССР некоторые республики бывшего Союза продолжают праздновать 8 Марта, некоторые поспешили избавиться от "советского наследия". В Украине, Азербайджане, Грузии, Казахстане, Киргизии, Молдавии, Таджикистане, Туркмении, Белоруссии 8 Марта по-прежнему отмечают Международный женский день, в Узбекистане - День матери. В Армении наряду с 8 Марта празднуют и 7 апреля - День материнства и красоты. В Эстонии 8 марта больше не является государственным праздником, но горячие эстонские парни по-прежнему поздравляют соотечественниц. В Латвии 8 Марта также празднуют неофициально. А в Литве праздник включен в список праздничных дней. В Туркмении Международный женский день не отмечают - женский праздник перенесли на 20 марта, соединив его с Наврузом, национальным праздником весны.

На роль благодетеля всех советских женщин, подарившего им, а заодно и мужчинам, выходной на 8 Марта, может претендовать Валентин Александров, спичрайтер членов Политбюро.

Согласно его мемуарам, в апреле 1965 года Александров был включен в группу, работавшую над проектом доклада Брежнева о 20-летии Победы. Спичрайтер должен был написать фрагмент доклада, посвященного подвигам советских женщин на фронте и в тылу. Александров подготовил более десятка вариантов, но каждый раз ему "со ссылкой на Брежнева говорили: не то, надо еще сильнее, еще ярче сказать, чтобы каждому было понятно, как высоко ценит партия советских женщин".

Творческий кризис помогла преодолеть жена спичрайтера, сказав ему: "Твоя партия поступила бы куда лучше, если бы вместо дурацких слов женскую жизнь улучшила". Валентин Александров пришел к мысли, что "комплименты женщинам надо было дополнить весомым преподношением, от которого каждой что-то достанется. Тут же мелькнула мысль - сделать выходным женский день, 8 Марта".

Спичрайтер изложил свою идею помощнику Брежнева Голикову и упросил его передать предложение Леониду Ильичу. Далее было вот что: "Голиков подошел к Брежневу, склонился над ним, стал говорить так, чтобы другим не было слышно. Брежнев... взял лист бумаги, на котором что-то уже было написано, вписал туда несколько строк... Я подошел к Голикову: "Ну, как?" Он ответил скороговоркой: "Леонильич сразу записал в повестку дня заседания Президиума ЦК. Кажется, предложение ему подошло. Но дело трудное. Госплан будет возражать".

На следующий день Президиум ЦК КПСС постановил внести в доклад Брежнева тезис о том, что 8 Марта объявляется нерабочим днем.

В 1971 году женщины могли получить самое оригинальное поздравление с 8 Марта. От советского лунохода.

Луноход, высадившийся на поверхность Луны 17 ноября 1970 года, несколько месяцев исследовал лунную поверхность. Накануне 8 Марта 1971 года у "лунного штурмана" Константина Давидовского созрел необычный план, как поздравить дам - коллег по центру управления под Симферополем. Операция готовилась втайне от начальства. Давидовский рассчитал маршрут лунохода так, чтобы тот выписал колесами на лунном грунте - "8 марта". Но... из-за нехватки энергии (аппарат работал от солнечных батарей) луноход нарисовал на Луне лишь восьмерку, а слово "марта" написать не удалось. Впрочем, и этим может доселе гордиться советская космонавтика: 100-метровая цифра 8 на Луне - благодаря тому, что там нет дождей и эрозии почвы - будет красоваться практически вечно.

Несмотря на всю сложную и запутанную историю, 8 Марта остается праздником женственности, красоты, любви. И я поздравляю всех женщин с этим замечательным днем. Пусть 8-е Марта для Вас, дорогие мои, будет каждый день, а в душе всегда будет весна!


И, в самом конце, хочется сказать: Все сегодня только для вас, вам и к вашим ногам, дорогие женщины. Оставим в стороне экономику 8 марта: существует много других поводов дарить подарки. Забудем сарказм по поводу Клары Цеткин. Примем к сведению негодование феминисток. Оставим, забудем, примем – и задумаемся о странном, притягательном и язычески-жестоком обычае дарить цветы – приносить красоту природы, доживающую последние часы, в жертву красоте женской, и о старой, как мир, традиции говорить комплименты и добрые слова женщинам и в этот день и в какой-либо другой. С праздником!
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote
Комментарии (5):
n-839 07-03-2007-22:57 удалить
А еще восьмого марта - День женщин в Гвинее-Бисау, Йемене и на Тайвани, День молодежи в Замбии и Сирийский Национальный день в Ливии.

Не читала воспоминания Толстой насчет этого праздника?
Круто, я не знала!
Вот Толстую (это Татьяна?) я к своему стыду не читала, но если посоветуешь, где найти воспоминания, о которых ты упомянул - буду признательна, а то темка 8го Марта меня, надо сказать, за живое зацепила!
n-839 14-03-2007-12:37 удалить
Женский день

У нас дома восьмое марта презирали: считали государственным праздником. Государственное – значит принудительно-фальшивое, с дудением в духовые инструменты, хождением строем, массовым заполнением карточек, называемых поздравительными открытками. «Желаем успехов в труде!…» Государственное – это когда на тебя кричат, унижают, тыкают в тебя пальцем: стой прямо и не переминайся с ноги па ногу! Это когда все теплое, домашнее, хорошее и уютное вытащено спросонья на мороз, осмеяно, подвергнуто оскорблениям. Государственное – это школа, первая примерка тюрьмы. В школе учат дурному и противоречивому. Говорят: «Сам погибай, а товарища выручай» и тут же велят доносить. Говорят: «Надо помогать другу», а списывать запрещают. И на уроках пения поют и поют про каких-то мертвых орлят, пионеров, партизан, солдат, якобы храбрых мальчишек, заползающих в тыл непроясненному врагу, чтобы там навредить, а так как известно, что мальчишки всегда вредят, что с них взять, – то и поешь с отвращением, по государственной, холодной обязанности.
Черная школьная зима, вонь чернильниц-непроливаек, неприличное слово, вырезанное на парте, полы, вощенные красной мастикой, кабинет завуча, мимо которого проходишь, холодея: а вдруг выскочит и завопит, тучная, тряся багровыми щеками, полуседыми волосами, заплетенными в косицы «корзиночкой», – ужас, – все это государство.
Стены у него коричневые, тоскливые, и одежду тоже нужно носить коричневую, чтобы не отличаться от стен. В волосы – у кого коса – надо заплетать черные или коричневые ленты, а по праздникам – белые. Праздники у них – это когда на каждом этаже музыка и пение из громкоговорителей: «Мечтать! Надо мечтать!» – поет ангельский хор провокаторов, а в классе Валентина Тимофеевна орет, стуча по столу костяшками пальцев: «Я не о том спрашивала!… Слушать надо!… Размечталась тут!…» Праздники – это когда государственные цветы гладиолусы засовывают в кефирные бутылки и густо уставляют ими подножие ниши, где, укрытый от воздушной волны, создаваемой пробегающим табуном хулиганов, стоит и слепо блестит масляной краской белый ильич. На праздники уроков меньше, но домой не отпустят: надо идти в актовый зал, где будет представление. И хорошо еще, если позволят просто сидеть на деревянных откидных стульях, прищемляющих то пальцы, то платье, – а ну как заставят выступать? И тут они обязательно унизят и отомстят. Отомстят за то, что я умею быстро читать, и не хочу читать медленно, по слогам, не хочу притворяться, что справляюсь с трудным текстом: «ТУТ КОТ. А ТАМ?» На «празднике азбуки» они заставят меня изображать букву «Р» – которую я не произношу. «Роет землю черный крот, Удобряет огород». И все будут надо мной смеяться. И толстая тетка, завуч, – не человек, а слипшиеся комья, – всегда одетая в один и тот же приличный синий чехол, тоже разинет из первого ряда свой отремонтированный, подбитый сталью рот: ха-ха-ха.
На переменах мы должны ходить парами, взявшись за руки, по кругу. Я бы хотела ходить за руку со смуглым мальчиком Даниловым или, на худой конец, с девочкой с чудным именем Роза и с маленькими синими сережками в ушах. Но выбирать не приходится: меня спаривают с Володей, я должна держать его потную лапку, усыпанную бородавками. Мне семь лет, я страдаю. Что-то, – не знаю что, – оскорблено и бунтует во мне. Я не хочу. Государство (хотя я и не знаю этого слова) давит на меня фикусами в оконных проемах, картинами в золоченых рамах, откляченными от стены («Охотники на привале», «Богатыри на перепутье» – скопище мутных уродов, но и этих слов я не знаю). Ноги медлят и вязнут в красной, густой, государственной мастике. Свет тусклый. Володины бородавки, как сухой горох, впиваются в мою испуганную ладонь. Вдруг с криком, шумом, синим всплеском кто-то большой накатывается на меня потной волной, хватает, отрывает от карликового, мелковеснушчатого Володи, тащит, волочит, выкрикивает, – швыряет меня на «середину»: выталкивает в особый, позорный ряд посреди зала, где стоят отпетые: двоечники, убийцы, плюющиеся через трубочку жеваной бумагой, террористы, забывшие дома тетрадь, враги рода человеческого, не подшившие воротничок. Меня! Меня!… Меня?!
Их уже двое, потом трое; они кричат, они воздевают огромные руки, они вращают глазами, огромными как мельничные колеса, секунда – и они растерзают меня в клочья. Женщины, фурии, учительницы. Что, что, почему? что не так?… Сквозь клокотанье разбираю обвинение и приговор: там, сзади, на моей спине, где мне не видно, у меня в косе красная лента: мама заплела мне красную ленту вместо черной, моя мама – преступница, я – тоже, мы с мамой сокрушили основы, потрясли столпы, задумали свергнуть, подрыли, насмеялись, презрели. Ошеломленная, стою в позорном ряду с убийцами и растлителями: маленькими, испуганными, круглоглазыми от стыда и страха, но презрительно усмехающимися семилетними преступниками; приравненная к ним, низведенная до, стертая в пыль, чудовище в коричневом платьице и отглаженном фартучке. Красная позорная лента – развратная лента, женская лента – невидимо горит у меня на спине кленовым листом, бубновым тузом, огненной отметиной. Красные от крика лица склонились надо мной, рты разинуты, – сквозь лебеду десятилетий не слышу, не помню, не понимаю слов… Когда приходит весна, они собирают по три копейки и покупают открытки, а потом раздают их нам, раскладывая на парты: каждому по глянцевой карточке. На одной стороне карточки – восьмерка, петля, лента Мебиуса, совершенно такая же, какую показывал папа, склеив из бумаги: смотри, вот полоска, так? а вот я ее поворачиваю, так? и соединяю концы… а теперь скажи, где наружная сторона и где внутренняя? Я не понимаю, где; голова идет кругом. Я держу бумажную петлю в руках и пробую ее пальцем.
Я беру карандаш и провожу по полоске линию: бесполезно, все равно ничего не понять, у всех вещей па свете есть наружная и внутренняя сторона, а у этой – одна, только одна, всегда одна, это какой-то обман, это неправда, так не бывает!
У государственной открытки – две простые стороны: на одной красная лента восьмерки, запрещенная, женская, преступная лента, змея, кусающая саму себя за хвост; под ней веточка мимозы, – цыганского, несуществующего в природе растения, – оно появляется раз в году, весенними вечерами, оно светит желтыми шариками в питерском сыром мраке, его приносят домой, и оно сейчас же умирает, не выдержав насилия.
На другой стороне картонки – белая, разлинованная поверхность, и на ней, под диктовку краснолицых, толстых надсмотрщиков, пристукивающих костяшками пальцев по столу, мы покорно пишем: «Дорогая мама! Желаю тебе счастья в личной жизни… успехов в труде… мирного неба над головой».
Крупным, как тыквенные семечки, семилетним почерком я вывожу на меловой бумаге государственные, пустые слова. Чужие слова, потому что своих у меня еще нет. Ладони мои покрыты бородавками, – бородавки заразны и перебегают от школьника к школьнику, – скоро весь класс, весь «коллектив», все «дружные ребята» покроются ими, потому что все должны быть как один, потому что так говорит огромная женщина с костяшками, и женщина в синем чехле, со стальными зубами, и слепой ильич, задыхающийся от гладиолусов, – все, все должны быть как один. На спине моей – черный бант в косе… наверно, черный, должен быть черный, как государственная ночь, но я дергаюсь и проверяю испуганно: точно ли? не цветет ли там, сзади, между лопаток, беззаконие и беззащитность? не принесла ли я с собой в эту коричневую, глухую тюрьму милую домашнюю метку, милый, домашний цветок на поругание и осмеяние? – но и этих слов у меня еще нет, как нет никаких слов, чтобы крикнуть – кому? – об унижении и поругании – каком? чего? – откуда я знаю!
Я подписываюсь: «Твоя дочь Таня». Я думаю без слов, я представляю, как я понесу эту страшную, государственную карточку, эту заразную бородавку в дом, маме, ни о чем не подозревающей маме, как я принесу ей эти неправильные, лживые слова, – без запаха, без поцелуя, без чувства, без невысказанной нежности, без тех снов с сердцебиением, когда она выпускает мою руку и растворяется в толпе, – а я беззвучно кричу ей вслед, – я принесу и поднесу ей эту страшную, бородавчатую, мертвую карточку, и она испуганно уставится на красную восьмерку со стальными государственными зубами… я заражу дом, и мертвая мимоза бородавками расползется по маминым рукам.
… Я иду домой, проходными дворами, мимо почерневших и осевших сугробов, и по Кировскому проспекту, освещенному негаснущей, весенней, желтой зарей, и через мостик, и мимо цыганок, темными тенями стоящими на перекрестках, в сгущающихся сумерках; я не вижу, что они делают, не вижу, что у них в руках, – только запах, – райский, желтый, южный, – веет мне вслед, – мамин запах, мой запах, ничей, свободный, женский, весенний, вечный, невыразимый, без слов.
Я подхожу к дому, высящемуся надо мной серой громадой: окна уже зажглись, хлопья вечерней музыки валятся из форточек, небо охвачено желтым пожаром, смутное чувство томит, и я не знаю, что с ним делать. Я не знаю, что делать с собой, и кто я, и что мне надо думать, и какие бывают слова, и за что наказывают человека, и что ему можно, и что ему нельзя.
В моем ранце – мертвая карточка, чумной билет; мне велели передать его дальше, но почему-то я не хочу, но надо, но я не хочу, но они ждут, но я не хочу. Стая женщин с криком и стуком навалились на меня, стучат в моем мозгу, давят и пихают: передай, передай, пусть она тоже… как мы… И ты тоже… и все… и каждый… никто не уйдет… Желтое небо на влажном западе изнутри наливается тьмой, сгущается, створаживается, горит, не угасая. Что я должна думать? Что? Я сажусь на твердую скамейку, – холод через рейтузы, маленькие боты в почерневшем снегу, ранец комком у ног. Я опускаю голову к коленям, я быстро и коротко плачу, а потом подбираю ранец, подбираю себя, прерывисто вздыхаю, вытираю варежкой лицо и, решившись, шагаю в кошачью тьму парадной.

Ноябрь 1998
Спасибки, я прониклась :))


Комментарии (5): вверх^

Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник Без заголовка | Обреченная_НА - Лабиринт отражений | Лента друзей Обреченная_НА / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»