—5—

Хомячок-сновидец встал не с той ноги. Хотя он, если честно, вообще не ложился. Ночью к нему приходили лисы, гладили по голове.
— Все неправильно. Все в корне неправильно, — ходил он по полянке и пытался донести истину. — Мы не должны бояться лис. Мы не должны бояться смерти.
— Как можно бояться лис, если их нет? — спрашивали его.
— Как можно так бояться лис, что врать, будто их нет? — отвечал важно сновидец и брал долгую паузу.
Эта пауза смущала многих. Сновидца окружила стайка молодых хомячков. Мимо проходящие боевые хомячки заметили столпотворение и решили поучаствовать.
— Мамонты и опоссумы, — вещал сновидец, — хотя я их и уважаю, медленно вымирают. Они трусливы и бояться лисов. Бояться смерти. Поэтому они врут. Они вам всё врут. Лис бояться не надо. Надо самим быть как лисы. Кусать и есть. Пользоваться.
— Но а как же совесть? — пискнул маленький хомячок.
— Совесть придумали, чтобы заставить тебя подчиняться.
— И моральные ценности?
— Особенно, моральные ценности!
— И что же делать?
— Стать аморальными.
— Стать аморальными? Но как? Это как?
— Это смело!
— Аморальными! Это круто!
Хомячки (и некоторые из причисливших себя к боевым) пришли в возбужденное состояние. Программа была ясна.
Как реактивные они бегали по полянке и кричали: «Мы аморальные!».
Если наступали кому-то на ногу, то вместо: «Извините!», кричали: «Сам виноват, что сунулся под ноги аморальному хомячку!».
Прошло несколько дней. Хомячки поняли, что быть аморальными очень удобно. Во-первых, все от них отходят, не связываются и вообще.
Слово вообще было самым сладким.
Но на третий день волосатый опоссум не посторонился, и сразу двум аморальным хомячкам в ответ отдавил две лапки. И даже не крикнул в ответ не то что «Простите, пожалуйста», но даже «Я аморальный!» или «Не лезьте под ноги!». Такого хамства аморальные хомячки перенести не могли.
И пошли к сновидцу. Рядом с ним тусовались несколько боевых хомячков.
— Я давно заметила, — сказала аморальным хомячкам сестренка хомячка–придумавшего–играть–в–лис, — что так называемые вежливые и толерантные люди, если наступить на них перестают быть вежливыми и толерантными.
— Точняк! — сказал ее брат, решив перестать следовать устаревшим правилам о вежливости. — Дурак будет тот, кто останется вежливым с ними. Вежливые они должны быть с нами.
— Они просто насквозь лживы и лицемерны, — проговорил сновидец.
— Но они говорят, что мы сами виноваты. Что как аукнется, так и откликнется, — пискнул самый маленький аморальный хомячок. — Может мы их просто обидели?
— Настоящий вежливый хомячок, не обижается. Но настоящих нет, это миф, которые придумали, чтобы нам морочить голову, — важно сказал кто-то из группы аморальных хомячков.
— Точно, точно, — закричали аморальные хомячки, — они все лживые и лицемерные.


–6–
До мамонтов и опоссумов не сразу дошло в чем дело. Однако они стали замечать как неуютно стало на полянке. Все друг другу хамили, говорили гадости.
— Так, — не выдержал один рыжий мамонт. — Мне все это надоело. Я люблю демократию, но дисциплину люблю сильнее.
— Тем более, что поляна наша, — поддержали его другие мамонты. — Мы ее нашли, расчистили, сделали комфортной. Они пришли к нам, потому что им понравилось. А теперь они машут лапками и кричат, что нужно быть сильными и все разрушать, а строят дураки и трусы. Нам не нравятся хамы.
— Ну они себя хамами не считают. Только высшими существами, почти лисами.
— Хм, лисами. Драться с воображаемой лисой — одно. Эти хомячки даже на соседнее поле бояться сходить, а если увидят группу побольше — сразу становятся тихими и забывают, что нужно быть аморальными. Значит, бороться с ними нужно тоже силой.
— Но тогда они уйдут. А с некоторыми так интересно было играть.
— Они давно не играют с нами. Только ходят и все критикуют. А еще обзываются. На полянку перестали приходить нормальные хомячки. За редким исключением. Только скандалисты и разные шизики, утверждающие, что лисы создали мир.
—Голосовать, видно, не придется, — выслушав все мнения, сказал рыжий мамонт, — все единогласно.

–7–
По полянке бродил хомячок–который–хотел–быть–вежливым.
Перемены его удивили.
— Надо же, — размышлял он вслух, — я всегда понимал анархистов. Мне нравились аморальные личности. Теоретически. Но практически мне неуютно находится рядом с ними. Неужели ценности и правила нужны?
Это было неприятное открытие.
Размышляя таким образом от наткнулся на мамонтов.
— Еще бы не единогласно. Боевые хомячки со своими секстантами уже достали, — сказал вежливый мамонт. — Они грубы, они не сдержаны, они не делят мир на полутона. Надоело слушать ерунду.
— Просто они очень тонкие ранимые, — решил заступиться хомячок–который–хотел–быть–вежливым, — поэтому нападают первыми. Это пройдет. Но они не плохие. И мы не плохие.
— Ранимые, — проворчали мамонты. — Пусть себе дуются у себя в норках и к нам не лезут.
— Поймите, их гипертрофированная обидчивость, и как следствие раздувание из мухи слона — необходимое условие таланта выдумывания новых игр!
— Обидчивость не есть необходимым условием таланта, — стали кричать мамонты и хомячку пришлось заткнуть ушки.
— Я их понимаю, — сказал он и побрел дальше.

–8–
В то время хомячок–перестававший–быть–вежливым–и–придумавший–игру–в–лис развлекал сам себя стебом.
— Ну запретили нам ходить на полянку. Вернее мечтают запретить. Но нужна она нам была. Разве что смеяться. А вот хотя б над спорщиком. Боязливое существо. Скажет резкость, а потом в кусты, обижаться и переживать. Потом извиняться. А все из-за ложных установок, что нужно быть вежливым. Я сам таким был. И сплыл. А спорщик остался.

Эхо разнесло слова по всему лесу.
— Надоело, — на военном совете сказал рыжий мамонт. — Начинаем кампанию Нанесения Ответного Удара. Пусть отвечают за свои слова.
— А пойти и сказать спорщику в лицо? — крикнул один волосатый мамонт, недалеко от боевых хомячков.
— Что вы имеете в виду? — прискочил на шум маленький аморальный хомячок.
— Слова труса.
— Хомячок–играющий–в–лис не трус. У него свое мнение. Вы сами же считаете что каждый имеет право на свое мнение.
— Имеет. Если оно не задевает чужое. А если задевает, то сам виноват.
— Я так и знал, что вы все грубые и невоспитанные, только притворяетесь пушистыми. Пойду я к боевым хомякам. Они не притворяются. Знайте, я сам притворялся быть милым и говорил, что у вас чудная полянка, а мне было скучно. Теперь мне будет весело. Я буду делать все, что мне запрещали, считая неприличным: пить, показывать факи и бороться с ЖЖ.
— С чем?
— С моральными лицемерами, которую делаю жизнь жестокой.
— Ах несчастный скучающий Вертер! Жыстокая Жызнь давит.
— А давайте тогда делать ЖыЖы еще Жыстокой! — хихикнул ходящий кругами вежливый–хомячок, который любил все абсурдное.
— Я требую, — сказал маленький аморальный хомячок, — чтобы вы извинились перед хомячком–играющий–в–лис.
— Но он же вроде как аморален. Смысл извиниться? К тому же я не чувствую себя виноватым, — спокойно сказал мамонт.
— Ах вы подлые! — закричал маленький аморальный хомячок. — Я, я, я, я не буду с вами играться.
— Да пожалуйста, — ответили ему хором.

–9–
Резонанс получился широким. Аморальные хомячки стали ходить по лесу и взывать к высшей справедливости, сгоряча четырем мимо пробегающим лесным зверям пообещали никогда не общаться, впрочем какие-то звери не услышали, и узнали спустя некоторое время. Очень удивились, так как до этого ни с кем и не общались, и не собирались.
Но аморальные записали себе первые четыре победы.
Потом они заявили, что больше не будут ходить на полянку. Ходить они перестали. Они теперь сидели в кустах и завистливо смотрели на тех, кто продолжал ходить. На полянке делали вид (с точки зрения боевых и аморальных хомячков в засаде, конечно!) что ничего не произошло, и тогда хомячки стали подсматривать за норками.
Но эти противные мамонты и оставшиеся хомячки искусно шифровались. Ну конечно, они же были давними лицемерами.
Один из сочувствующих аморальным не выдержал и пошел прямо на полянку разведать обстановку.
— Во что это вы играете? — спросил он.
— Мы играем в лис, которые ненавидят аморальных хомячков, и смеются над теми боевыми хомячками, которые считают, что почти лисы, — ответили ему.
— Но, вероятно, вы играете не в тех лис, от которых обороняются боевые хомяки, — спросил сочувствующий.
— Нет, именно в тех, — ответили ему.
— А откуда вы узнали, что в тех?
— А они пришли сами и нам все сказали, — с издевкой ответили ему.
— Но все-таки, возможно, это были не лисы, — уперся хомячок.
— Нет, лисы.
— Фу, как это невежливо — возражать! Полянка и впрямь стала неуютной, — фыркнул он и пошел к своим.