Откуда пошло мнение, что бессмертие — это наказание? Что любой дар — это проклятие.
Вот есть фильм, который многим понравился, «Дневной дозор», (и я не буду говорить, что концовка один в один повторяет «Ослепленного желаниями», что раздражает манера съемки и постоянные крики всех и вся). Чем он заканчивается? Тем, что главный герой становится человеком. И это преподносится как счастливый конец. И вот возникает мысль, что такой финал неизбежен: снимали-то обычные люди. А если б снимали «иные»? Наверняка акценты были бы другими. И они бы увидели трагедию. Человек ради спасения должен отказаться быть иным. Ну тоже самое, как если б ради кого-то обычный человек у себя выколол глаза, вырвал язык и отрезал бы уши. Примерно тоже самое. (В Олдбое мы же не говорим, что счастливый конец, когда герой откусывает язык и просит стереть ему память…) Ощущение такое, что оператор как-то проник в чужой мир и снял так как понял. А если учитывать, что он ни разу не понял иных, то не возникает ощущения параллельного мира. Даже не возникает того ощущения, которое появляется когда читаешь детские сказки. И это главная претензия к фильму.
Так почему же — дар есть проклятие? Почему? Неужели потому, что у нас этого нет (бессмертия, третьего глаза, и т.д.)? И мы себя успокаиваем именно такими фантазиями, что иное — это крики, свистопляска, и, непременно, мучение и проклятие. Как тут не вспомнить басню Эзопа, в которой лиса, не доставшая виноград, убедила себя, что он зеленый… Что-то тут есть похожее…

Настроение сейчас - задумчивое
В колонках играет - П.И. Чайковский-Пиковая дама "Остановитесь"