Популярность Золушки или Гарри Потера происходит из потаенной мечты каждого человека о внезапном и тотальном свершении надежд. Главные персонажи этих сказок являются обычными затертыми людишками, но в один прекрасный момент залетная фея вдруг вспоминает о своей крестнице, а бестолковый мальчик начинает спонтанно решать проблемы мировой борьбы добра и зла. Из русских преданий в этой теме актуален Емеля, который, не поднимаясь с печи, с помощью случайно попавшей в ведро щуки становится зятем царя.
Мысль о мгновенном воплощении чаяний не дает покоя сотням поколений людей. Девочки с детства мечтают о белом принце, мальчикам грезятся великие подвиги. Кажется, вот еще чуть-чуть и явится принц, а в жизни произойдет момент, когда можно будет сполна продемонстрировать скрытые до этого способности и возможности.
Так жизнь и проходит в ожидании момента, когда принц со всем миром внезапно узнают о нашей красоте, талантах, достижениях и просто будут обязаны их оценить по достоинству. Никто не желает жить в реальности, где произведения маститых художников оцениваются миллионами долларов лишь после смерти автора в полной нищете.
Каждый ребенок ярок и уникален по-своему. Детям некогда цепляться за вчерашний день, ведь окружающий мир волшебен в своей изменчивости. Сейчас и не вспомнится, какое бесконечное число подвигов и преодолений совершили мы в детстве. А с каким огромным количеством принцев и принцесс мы были знакомы, не привязываясь к ним навечно!
В жизненных соревнованиях со сверстниками дети достаточно часто забегают на пьедестал, но затем быстро соскакивают оттуда, чтоб начать новую игру. Они не придают особого значения своим победам и поражениям. Однако со временем в их жизнь входит великий режиссер – мир взрослых, который по-своему начинает распределять роли в юношеском коллективе.
Испытав на себе методики общественного образования, понимаешь, что основной задачей обучения является постепенное, но фундаментальное устранение индивидуальности. Делай с нами; делай, как мы; делай лучше нас. Живи, как все; думай, как все; умри, как все. Собственный интеллект подменяется коллективным разумом, а индивидуальная сила - мощью толпы. Стадные инстинкты все более довлеют над личной волей, а решение своих проблем происходит громким кличем: «Наших бьют». В результате смешивания в толпе яркие индивидуумы, как и яркие краски, сереют.
Силы, что заставляли барахтаться и хоть брызгами выделяться из общей массы, слабеют, матушка Лень все чаще и чаще гостит у нас, пока не поселяется окончательно. Безжалостное время проходит, принцы не объявляются, не хватает решимости на подвиги, размеренный ритм жизни убаюкивает, бытовуха засасывает. Скрытые таланты становятся еще более скрытыми, а нереализованные возможности - вообще нереальными.
В памяти откладываются проблемы на работе, скандалы в семье, яркие пьянки, единичные «выходы в люди» да редкий секс на стороне. Имея такие личные воспоминания, тяжело рассчитывать, что о тебе кто-то вспомнит впоследствии. Из следов о земном существовании останутся лишь записи в книге регистрации гражданских актов да фотографии личного архива.
Стремление к бессмертию, хоть через устные предания своих знакомых, влечет нас развешивать мемориальные таблички о своих достижениях и методично возводить памятник себе любимому. Но отсутствие денег на приобретение земли и бюрократическая машина согласования обелиска вынуждает нас сооружать памятник внутри себя.
Все мемориальные таблички, как обычно, посвящается своей уникальности, т.е. умению сделать нечто такое, чего никто из ближайшего окружения не делает. Поводов предостаточно: от Нобелевской премии до ремонта унитаза, от олимпийской медали до единоразово выпитого спиртного. А если способности на поступок не обнаружено, то сойдет и наилучшее умение отморозится от достижений других.
Книга Гиннесса тому прелестное доказательство. Сколько абсолютно тупых и бесполезных достижений регистрируется каждый год, лишь бы осталась память для потомков. Умирая физически, мы желаем остаться в исторической памяти народа.
С каждым заложенным кирпичиком в нас крепнет уверенность, что истинные произведения скульптурного мастерства не могут утаиться от почтительного созерцания восхищенной публикой. Чтоб больше обращали внимание, мы пытаемся построить памятник выше и ярче, чем у ближайшего окружения. Если не выше, то хотя бы с какой-то изюминкой. Смириться же с тем, что кроме себя любимого никто не сможет любоваться произведением, мы не в состоянии. Мы ожидаем от случайных прохожих, а тем более от постояльцев, непрерывного должного восхищения. Мы стремимся постоянно озвучивать надписи на мемориальных табличках, восхваляя собственные успехи и достижения.
Мы даже не замечаем, как с каждой навешенной на себя табличкой начинаем двигаться все степенней и степенней, маска собственной важности не сходит с нашего лица. Яркое проявление эмоций становится недостойным, пробежка за троллейбусом грозит репутации. Для передвижения отяжелевшего тела нам нужны все более мощные и просторные машины. Мы становимся все тяжелее и тяжелее под грузом наших табличек и, в конце концов, погружаемся на дно всеобщей серости.
Конец всему наступает, когда под тяжестью навешенного человек уже не может куда-то стремиться; когда слово «учиться» в нем вызывает смутные воспоминания о надписи на одной из мемориальных табличек; когда человек понял в этом мире и узнал об этой жизни все. Все. В этот момент человек окончательно умер. Но родился памятник.
Жаль только, что надгробный.