О вреде размножения Минздрав нас не предупредил, и мы привыкли хулиганить без трусов, не чувствуя угрозы. А ведь почти все наши несчастья связаны с желанием плодиться. Любая война, экологическая катастрофа, воровство, грабеж и социальное насилие возникают на почве невинного стремления произвести и защитить потомство. Ради этого, подобно мелкой рыбешке, мы сбиваемся в крупные стаи, создавая племена, народы и нации. Как нормальные хищные животные, мы врозь и коллективно убиваем посторонних, чтобы обеспечить своей популяции возможность продления рода.
Кто-то сказал, что настоящий мужчина способен роту прокормить. Не понимая, зачем нужно роту кормить, каждый мужик, как племенной петух, топчет свой курятник, посягает на чужой и клюет всякого, кто делает то же самое. Даже развитой пиит Пушкин умер за курицу в примитивной петушиной схватке.
Все покорны голосу крови. Чтобы растиражировать себя, таких красивых и душистых, мы постоянно усложняем техногенную цивилизацию, боремся с бесплодием, детской смертностью, сексуальным меньшинством и национальным большинством. На скопление чуждых рас мы автоматически поглядываем искоса, как на китов, которые, по нашему мнению, занимают слишком много места в океане.
Чеховский "человек в футляре" поверил, что каждый нормальный индивидуум должен вступить в брак. На этой почве он свихнулся и протянул ноги. А вот запорожские казаки вовремя смекнули, что всякая беда — от страсти размножаться. Плюнув на женщин, они скрылись в степной глубинке.
Не утруждая себя строительством уютных городов и накоплением съестных припасов, запорожцы защищали только свободный образ жизни, не совместимый с безопасностью потомства.
Несмотря на врожденный родительский инстинкт, в отличие от других живых существ только человек способен отказаться от размножения. Это служит характерным показателем его возможных приоритетов. Почти все мировые религии имеют институты безбрачия. Именно там развитая личность проводит грань между собой и звероподобным миром.
Конечно, дело не столько в самом размножении, сколько в личном отношении к нему. Важно знать, до какой степени сознание индивидуума подконтрольно инстинкту воспроизводства. Когда Бог захотел протестировать Авраама на умственную зрелость, он приказал ему зарезать любимого сыночка. Когда же Авраам занес нож над горлом своего потомка, его рука была остановлена ангелом, ведь важен был не труп, а готовность переступить через самое главное — животный закон. Иисус конкретно указывал: "Враги человеку — домашние его... Кто любит сына или дочь более, нежели меня, не достоин меня".
Абсолютное большинство людей в конце своей жизни могут похвастать только тем, что родили и воспитали детей, как будто хомячки не делают то же самое. Разница только в масштабах и сложности. Если животное защищает свое гнездо глубиной норы или остротой зубов, то человек способен применить атомную бомбу и сибирскую язву. Чем выше наша озабоченность собственным воспроизводством, тем больше факторов угрозы. Мы запросто можем исчезнуть как вид только потому, что боимся исчезнуть.
Нам только кажется, что защита диссертации имеет отношение к научному поиску, — любой научный поиск имеет прямое отношение к защите потомства. Ученое звание, хорошая зарплата, оборонная мощь страны обеспечивают безопасность гнезда.
Когда индивидуум начинает догадываться, что вся его жизнь ушла на воспроизводство себе подобных, целью которых является все то же воспроизводство, тогда он понимает, что не жил, а лишь функционировал.
В момент такого просветления вчерашний мочеполовой функционер имеет шанс начать действительно человеческую жизнь, лишенную привязанности к чему бы то ни было. Ведь одно дело, когда мы приносим себя в жертву ради спасения курятника, прикрываясь словами "честь", "родина", "долг", и совсем другое — когда нам доступен подвиг, лишенный гормональных оснований. А может, подвиги и вовсе не нужны?
Чтобы вырастить папуаса, достаточно хорошей погоды и веточки бананов. Воспитывая же европейца, необходимо заниматься трудоемким клонированием, строить космические корабли и совершенствовать технику абортов. Но когда какой-нибудь бельгийский спиногрыз все же вырастает, общество вдруг удивляется первобытным татуировкам на его теле, кольцам в носу и дикости прически, как будто не было Нобеля, Менделя, Штрауса и Нострадамуса.
Естественно, задашься вопросом: зачем такие сложности размножения, если результат один и тот же. Как ни старайся, все равно вырастишь тупого самца, не делающего разницы между дубинкой и танком, или надменную гусыню, чья задача — высиживать кладку, перебирая харчами.
День и ночь мы надрываемся, чтобы обеспечить своим детям жизнь, которой у нас не было. Они же, в свою очередь, поступают точно так же, отрицая тем самым все наши труды. Удовлетворение никогда не наступает, поэтому прогресс, основанный на страхе за потомство, только усугубляет наши недовольство и страх. Будучи сложными по форме и примитивными по сути, мы регулярно совершаем разоблачающие нас поступки.
Почему обитатели солидных офисов любят отдыхать "дикарями" вблизи экватора? На родину тянет, в кусты? Так, может, там не отдыхать, а жить нужно, и не под видом, а в виде дикарей. Зачем себя обманывать?
А чем, к примеру, объяснить появление новой политической расы — зеленых? Нам что, других цветов было мало? Видимо, эти люди хорошо чувствуют, кто они есть в действительности, и хотят сохранить те самые кусты, в которых размножение происходит не так драматично. Но вряд ли подобные усилия решат проблему. Люди, не достойные осмысленной жизни, не способны принимать грамотные решения.
Чтобы наше запуганное общество все же нашло выход из создавшегося положения, его должны возглавлять люди, окончательно определившиеся.
Кто регулярно точит нож Авраама, пользуется расположением Бога и не делает ошибок.