...Такая мода – письма в никуда. Сидишь и пишешь, сам себе, как шиза, – о ерунде кровавого суда, о низком старте с белого карниза.
Об умерших, конечно – хорошо, а о живых – небрежно и некстати. И пиво пьёшь... а пишешь, что – пишо. И в троны трансформируешь кровати.

В твоём письме красиво жгут мосты, и раны терпят килограммы соли, и в рамах тебе видятся кресты – а их ленивый только не мусолил.

В наушниках остатки кумпарсит. По клавишам – танюхе, петьке, ваське – так пишешь: "кто? Иуда? Да – висит...))) как миленький, висит до ночи в аське... А Бог давно оффлайн... и коньяка две капли... в общем, дело очень плохо..."
И так легка писателя рука, и буковки с проворностью гороха из пригоршни на белые листы "святого" Word’a... что тебе бумага?!
И снова в рамах высятся кресты, и шторы реют краешками флага...

Ты – Сказочник.
Поэт Поэту – друг!.. до выявленья в мебели скелетов, до странно-недопитого – "а вдруг...", до женщины, до первых пистолетов...
До форума... а в трауре тех лент – смешная категория наезда... И, выключая комп, ты из легенд вразвалочку выходишь из подъезда.
Вот это – жизнь.
И Тот, Кто создал нас, без сожаленья скручивает лассо. А при тебе извечный адидас, внутри – два чая, вермишель и мясо.
И ты ни сном ни духом про пишо. Да потому что вырос – там, где надо... где слишком отличалось "хорошо", попахивая мойвою и адом.

Строчи письмо... любой большой звезде, пылинке или сам себе на сдачу. Твой адресат живёт почти везде. Он глух и слеп, и на твою удачу ещё и нем (не только когда ест), а потому и спорить ему тяжко, что в окнах твоих – РАМЫ, а не крест, что твой бокал – зелёная баклажка.
У задней мысли отрастает хвост, она хоть и не ящерка, но всё же: не думаешь – какой к едрене мост сжигаем мы, когда уходим. Может, так вдребезги прощаясь, легче жить, в своей глухой красивенькой печали, достраивая строчек этажи, с крылечком троеточия в начале.

Такая мода – письма в никуда... А тут – в куда, но – мимо, мимо, мимо... Как будто это ты уже – звезда... и глух, и слеп, и нем неумолимо...

(с)