и вот я смотрю на них, бледных, растерянных, большеглазых,
таких и не встретить нигде, и самой не выдумать,
тушью ли вывести по бумаге, серебряной нитью вплести ли в сказку –
смотрю,
как будто ни разу не видела…
и всё у них как у людей: вечерний чай и утренний кофе,
у них работа, автобус в восемь, троллейбус в девять, толпа безлика,
зато они хоть убей – живые, один анфас, а другая в профиль,
и я смотрю на них,
я смотрю на них,
и хочется крикнуть:
я с вами, в тусклый усталый город нести звенящее злое пламя,
я с вами, летним рассветным золотом раскрашивать облака и крыши,
я с вами!
не слышат...
у них, конечно, свои заботы, свои дела, кроме них-то некому...
они заранее слышат, как в город сквозь лето крадётся осень...
один под сердцем прячет холодный, нелепый осколок фальшивого зеркала,
другая сносила семь пар башмаков железных
и скоро восьмую сносит...
один привык улыбаться и врать: не дёргайся, всё в порядке,
другая делает вид, что верит, и прячет глаза, и давно не плачет.
а я поливаю розы, растущие в деревянной кадке,
и жду, что они вернутся, ведь кто-то должен, а как иначе...

(с)