если всё же снишься — не зазнавайся, будь хотя бы в снах безупречно мил,
без моей мольбы со мной оставайся, наливай мне красное, говори,
говори без умолку, шумно, много, заливайся чёртовым соловьем,
я твоим словесным напьюсь потоком,
чтоб потом от жажды не сдохнуть днём.

днём, когда приходится быть спокойной, руки плавно складывать на груди,
мол, сама я, с радостью, добровольно с твоего спешила уйти пути,
и когда случайно ты — выше локтя — вдруг меня касаешься, так, слегка,
я не умираю на месте, что ты, я и не заметила пустяка.

если всё же снишься — не будь мне другом, будь как будто созданным для меня,
словно ты стоишь, обведённый кругом, сделать шаг в который могу лишь я,
словно я смотрю на тебя и знаю: ты теперь закроешь меня собой,
так я этот сон себе представляю,
даже если он и не про любовь.

даже если в жизни всё так убого — ты берёшь мой номер и не звонишь,
я в каком-то баре, пью слишком много, я реву в машине чужой — “малыш,
если ты хоть каплю меня жалеешь, напиши мне, глупой, что ты со мной”,
а потом наутро опять трезвею, и молчу пристыженно.

боже мой.

разве это сложно — всего лишь сниться, просто полюбить меня в этих снах,
пусть хотя бы там это всё случится — я лежу и таю в твоих руках,
я бегу по полю весной, босая, небо покрывалом ложится вниз,
ты кричишь мне вслед:
подожди, родная,
не проснись, любимая,
не проснись.

(с)