Да, я покрасилась в черный, чтобы быть хоть немного похожей,
да, я смотрю свысока и кривлю свои губы –
но это
достоинства ради, которым в избытке ты тоже
был наделен, и я лишь пародирую грубо
поэта,
стараясь понять, перенять, ну и, может, проникнуть в зловещие тайны
того обелиска, в который упрятал ты черную душу
свою, тоже черного – это, наверное, ради дизайна? –
как всегда, бесподобно,
удобно –
ничто не прорвется случайно
наружу,
ничто не скребется внутри? –
нет, замри и послушай! –
скребется и воет, так лучше замок отопри,
ну не на парадной, так хоть у подвальной двери,
чтоб я прокралась и осталась в твоей темноте,
с тобой, на века,
в чьей-то левой руке – чья-то правая будет рука,
и молчание, ибо слова, что понятно, не те.
Ты не бойся, я тоже привыкла к такому порядку:
презрительно губы кривить, убирая упавшую прядку,
улыбаться, как смерть, и смеяться и горько, и сладко,
и учиться летать – я умею, и ты тоже сможешь.
Хотя, черт подери, мы с тобой совсем не похожи.
...но совсем ли? Наверное, нет. Есть какое сходство,
разумеется, в этом и есть то твое превосходство –
есть какие-то взгляды,
сверху вниз, снизу вверх, отравление медленным ядом –
и подошвы, которые лепят в чернилах следы.
Мы с тобой не сойдемся до той со смертельным исходом беды
(и поверь, это тоже бывает наградой)
(буква эс) я не выносу просто такой человечной среды
и умру, чтобы быть – вот как ты! – нет, чтоб просто быть рядом.

10.08.07