Вот я хотел придумать мир, в котором будем много созданий. Они были бы разные, эти создания: от самых великих богов, которые сидят с чашкой кофе в руках за шахматной доской и придумывают траекторию, по которой, возможно, мир будет катиться к черту, до маленьких домашних существ с кучей менее глобальных, но от этого не менее важных проблем в голове: как воспитать сына, как починить компьютер, что завтра сказать шефу, чтобы не выперли с нагретого места. Это было бы довольно забавно – вычленить из всех этих созданий потенциально интересных персонажей, произвести, так сказать, столкновение интересов – пусть себе маются, юные герои, решают мировые проблемы и ищут ответы на свои идиотские вопросы (кто убил бога? Вы что, оглохли, я кого спрашиваю? Кто убил бога и не вымыл после себя небо?).
Спустя какое-то время рефлексии на эту тему я осознал, что лучше все-таки ограничиться отдельно взятой группой людей, уже сформированной; в таком случае мир – это просто площадка для действия, и самым интересным становится не мнимое решение глобальных проблем, а взаимоотношения. То есть если взять круг людей, связать их каким-либо любопытным образом, то что пересилит – собственные интересы или тяга к кругу? Некоторое время меня занимал этот вопрос, но потом я разобрался в природе благородства (иметь мораль – и польза, и удовольствие), так что мой интерес к этому иссяк, ибо всё равно скучно – все идеалы строятся на выносном, так сказать, эгоизме, поэтому что уж тут говорить.
Не так давно я был поглощён идеей уже теперь всего лишь двух собеседников – зато таких, на беседе которых могла бы держаться вечность. Это идеальные собеседники, которые подходят друг другу, как антиномии. Их разговор – неторопливый, обстоятельный, но по сути своей демагогичный, ибо это либо творческая профанация, либо попытки проанализировать какой-то из вечных вопросов (дорогой, а мы будем болтать вечно или все же когда-нибудь заткнемся, как думаешь? – Это уж как суждено. – А ты веришь в судьбу? Давай поговорим об этом!). Но зато, пока они говорят, им больше ничего не нужно, ибо их разговор – заметь, беседа всего лишь двоих – способен создать мир даже из вселенской бездны, их слова воскресят краски и свет, построят на берегу моря песочные замки и пустят по закатному небу вечерние размазанные перьевые облака (это белая гуашь разлилась, не больше). Наверное, эти двое должны быть сказочниками, а может быть, и неважно, кто они. Просто и без меня ясно, что призвание их - в разговоре друг с другом, и больше ни с кем, это такая замкнутая система, которая рождает бесчисленные миры определенного спектра.
Эта идея сидела у меня в мозгу и мучила меня долго и обстоятельно, с мастерством хорошего хладнокровного палача. Я, естественно, метался, как истеричная девчонка с зачатками меркантильности мечется по парфюмерному магазину, не зная, что предпочесть: одни очень дорогие и безусловно крутые, вторые, дешевле и не такие крутые, зато более приятные, или двое совсем дешевых, зато двое? В общем, тот еще был период жизни.
Зато сейчас я склонен полагать, что достаточно себя одного. Правда, если так, то порой это, пожалуй, больше похоже на вселенское молчание, чем на достойную беседу, но суть не в этом; суть в том, что все эти замки на берегу моря и перьевые облака – они в тебе, как и проблемы мирового масштаба и масштаба поменьше, как кофе и шахматы и вопрос «Куда катиться миру?», как и небо, залитое кровью бога, которого кто-то убил, а тебе смывать. В общем, я пришел к выводу, что двое – да простят меня влюблённые и ищущие – двое, это иногда слишком много, слишком много для тех, кто привык быть один.