[показать]
Всё, надоело. Начинаю новую жизнь. Как тогда, когда-то совсем давно или недавно. Буду пить горький кофе по утрам, красится яркой косметикой, которая в цене превосходила бы все мои затраты. Начну носить юбки, кокетничать с парнями, мимо проходящими, улыбаться даже девчонкам. Вдруг любовь прячется где-то среди них? Буду болтать о кофточках.
- Привет, Кристинка.
- Привет, Маш, ну что вчера как шоппинг прошел?
- Классно, купила себе много разноцветных шмоток и сотовый присмотрела новый. А ты видела нашего нового препода?
- Ну..
- Такой красавец.
- Ага…
Бррр… Потом стремится к туалету, чтоб никому не показалось, что меня тошнит по иной причине чем ненависть к подобной жизни.
- Кристина, пошли сегодня с нами в клуб?
- Пошли.
- Ты чего такая грустная?
- ……
Мне бы на небо. Тупая жизнь. Жить так и каждый день блевать от ненависти к ней. Нет, я думаю, что есть жизнь красивее, хотя бы на пару ступенек, чем эта серость.
Поспорьте, права у всех.
- Суд приговорил, к пяти годам лишения собственной мысли Кристину по статье «Незаконное невнятное дыхание», которое было расценено как ненависть к подобной жизни.
- Какая хрень, лучше убейте. Я не смогу жить по вашим законам. Слишком навязчивы они и легкодоступные к коррупции.
- Ты обвиняешь власть?
- Да, обвиняю. Обвиняю. Обвиняю.
Хотелось подыскать то, в чем обвинить власть. Но я даже не понимала, кого я называю властью. Тупая жизнь, тупые законы, тупой суд. Всё тупо до возвратной глупости. Они убили христиан. Они меняют законы, чтобы подушка на их стуле была чуть больше чем вчера. Они, решая, начинать реформу, гребут без смысла под себя, все от чего пахнет съестным. Гиены. Нести чужое мясо, чтоб по дороге оно сгнило. Потом прилюдно жаловаться, что их спина болит от наступившей нечаянно тяжести.
- Есть пицца?
- Забудь. Ты симпатично-мрачная.
- Это как?
- Это когда могила из золотого песка, а крест из платины.
- Это красиво?
- Нет, это мрачно-красиво.
- Когда из хлеба делают фигурки, красят краской и ставят пылится в старинный сервант бабушки, которая умерла года три-пять назад.
- Это тоже красиво?
- Это глупо.
- А я при чем?
- Хм… Наверное, ты так же глупа, как это. Хотя, это, наверное.
В косички вплетали разноцветные ленточки, от этого они становились пышнее. Но волосы как проволока несгибаемы и непреткновены, хотели свободно жить. Хотели, быть любимыми солнцем, но безобразие погоды, решило, что лучше так.
- Коммерческий шпионаж – это незаконно.
- А почему ему учат?
- Потому что его назвали «получение информации из альтернативных источников».
- Убей меня. И назовем это – умерла красиво.
- Ты что? А почему один закон можно нарушить, назвав его по другому, а другой нельзя.
- Тут дело в тяжести, дело в умысле, дело во многих вещах.
- Кто определил тяжесть, умысел, название, в конце концов?
- Люди, такие же как я и ты.
- Пошли скорее к ним. Они – люди, они должны меня понять. У них такие же глаза, такие же руки, их дети моего возраста, пусть они меня поймут. Попросим их изменить законы. Я сделаю, что они захотят. Что попросят. Пусть у России будет новые законы, которые полюбят, потому что их можно назвать по-другому и нарушать.
- Да что ты?
- Реформа, девочка, не в твоих полномочиях.
- А как же? А для чего закон? Кто определяет ценность человеческой жизни? Скажи сколько я стою? В рублях, мне так понятнее. Я выкуплю себя. Кто мой хозяин? И почему я не могу решать за себя.
Белый лист быстрее окунался в океан черных букв и в нём тонул. Бесспорно, страшно быть во главе, особенно когда все думают, что ты придумываешь эти законы сам, или мы сами. А кто-то один в собрании на ушко каждому из мудрецов говорит, где «ДА», где «НАДО», где «время тянуть», где «ОТМЕНИТЬ».
- Ты кто?
- Ты заказала пиццу, помнишь?
- Ах, да, прости. Сколько с меня?
Все знают, сколько стоит пицца. Так сколько стою я?