Я помню некоторые фразы, с которых начинаются некоторые мои рассказы.


Они .... как будто алфавит или то, что я раньше могла беззвучно шептать во сне, не запинаясь.
Я часто произношу: А впереди ристалище и все бегут и движимы все верой в чудеса.

Суровый день, не помню как себя зовут.

Дети, одетые в подобие медвежат.

Их мамы спят стоя, как кони.

Которая ведет в делет.

Тихо, как в прихожей у Аида.

И все мертвы.

Лживая надежда. Новое ....
Хорошое ли слово новое для тех, кто еще склеивает свою жизнь.

О, как чердак заброшенного дома, который красят золотом и серебром.
К чему старания?

Да.... ведомые одним вождем. Мы в город шли. Это был самый страшный сон, страшнее того, когда я ночью на кладбище искала своё тело, и имя с датой смерти.


Прокаженные. Это было страшнее. Уже не было надежды. Была обочина и смерть, и договор уже подписан с ней.

Еще их столько .... снов. Успеть бы все их написать.
Ведь люди, вы же так любите страдать придуманными жизнями.

Вы же так пресытились к любовным ровным плоскостям.

Охота адреналина, но парашют и высота внушают страх.

Тогда остались лишь слова и лживая надежда, что это все придумано не мной. Что меня вовсе нет. Что это всё всего лишь сон.

Но страшно мне даже проснуться.