Колыбельная
Спит убитая лисичка,
Спит задушенная птичка,
Обезглавленный хомяк
Посмотри-ка как обмяк!
Утонув в зловонной жиже,
Спят в аквариуме мыши,
А на высохшем полу
Рыбки кучкой спят в углу.
Спят в пробирках эмбрионы,
Спят в Египте фараоны,
А в уютном мавзолее
Ленин спит, блаженно млея.
Сторож спит с ножом в спине,
Спят пожарники в огне,
И, придавленный бревном,
Спит строитель мертвым сном.
Парашют в полет не взяв,
Спит десантник на камнях.
Ошибившись только раз,
Спят саперы в этот час.
Газ забыв закрыть, соседи
Спят вповалку на паркете.
В паутине дремлют мушки.
Спи, а то прибью подушкой!
***
Я питаюсь иррационально.
Я чудовище, и это знают все.
Каждый день в отверстие анальное
Я сую себе по колбасе,
А когда она там переварится,
Я, уже который в жизни раз,
Чувствуя, как горло расширяется,
Падаю лицом на унитаз.
Может быть, я что-то перепутал,
Может, колбасу не в зад, а в рот,
Но какая разница вообще-то:
В рот или совсем наоборот?
Так или иначе - это мерзко,
И таким останется всегда
Ритуал нелепый, страшный, зверский
Под тупым названием “еда”.
Магазин "Птица"
Глазами петуха гляжу
В витрины магазина "Птица".
Еле живой стою, дрожу,
Пот по спине ручьем струится.
Вхожу. Захватывает дух.
Там, за стеклянными дверями,
Тела девчонок молодых
С отрубленными головами.
Лежат вповалку, кое-как,
И по девичьей голой коже,
Проколотой в иных местах,
Сползает кровь. И мухи тоже.
В их жизни не было мужчин.
Их, молодых, совсем невинных,
Содрав одежды легкий пух,
Убили с помощью машины.
И тут же рядом с молодыми
Старушки мертвые лежат.
В морщинах, синие, худые.
И их сюда же, в этот ад!
Над грудой мертвых, голых тел
Невидимые души вьются.
Я знаю, что они вернутся
К тем, кто когда-то плоть их ел.
И всем все будет прощено.
В сияющем, прекрасном свете
Сольются в светлое одно
И тот, кто ел, и тот, кто съеден!