Пустая, холодная, жуткая комната.
Захламлена, грязная, очень бездомная.
Уйти - не уйти - кто же мне посоветует?
Одно говорить, а другое - ответствовать.
Одно говорить, а другое - прочувствовать,
Как трудно, как мерзко за жизнь врачу совать.
Когда тяжело, то не надо подробностей.
И слышится иноходь скорая, дробная.
По снегу холодному снова непонятый
Бреду чистокровною, лучше, чем понею.
И хочется крикнуть: "За что же? Что сделал я?"
Да рот забивает метель, вьюга белая. (*)

    Кровь от лица.
   
        Сердце в рубцах.
          
            Но надо стоять до конца!

Я знаю: за то, что хотел по-хорошему,
За то, что поверил вдруг в мир огорошенный,
За то, что любовь не считал подаянием,
За то, что себе не искал оправдания,
За то, что горел не дровами, а свечкою,
Что многое знал, хоть и не был предтечею, -
За всё это жуткая, грязная комната,
Пустая, холодная, очень бездомная.

    Кровь от лица.
            Сердце в рубцах.
                    Но надо стоять до конца!

Осколки посуды несбывшимся праздником,
И ноты, как чёртики, пляшут, проказники,
В глазах, обведённых кругами бессонными.
И пропасть, и пропасть, и пропасть бездонная...

    Кровь от лица.
            Сердце в рубцах.
                    Но надо стоять до конца!

---
(*) Вариант строки: Да рот забивает метель, сука белая.

Александр Розенбаум