«Мне навстречу шла Жаклин» - почему именно эта фраза так запала мне в память? Потому это единственно правильное предложение, идеально подходящее ко всему случившемуся. Именно «шла навстречу», потом побежала, столкнулась с моей жизнью, упала плашмя, встала и ухватилась за меня мертвой хваткой. Или это я за нее ухватилась?

Я говорила, что она была сплошным бедствием, особенно под дозой. Но ведь было и много приятных, весёлых, даже счастливых моментов в нашей истории!
До того, как она стала «торчать», она почти каждый день удивляла меня.
Она пела в душе. Громко, фальшиво, но зато от души. Могла с серьезным лицом говорить глупости. Я любила смотреть на нее, когда она занималась своей любимой расслабляющей гимнастикой. Смотреть на ее тело цвета шоколада, наблюдать, как сокращаются ее идеальные мышцы. Наверное, я извращенка, но это было похоже на гипноз. Каждое ее движение – как новый виток гипнотической спирали.
Она всегда подавала просящим милостыню и музыкантам, играющим в подземке. Иногда была даже слишком щедра. Могла отдать последние сто рублей гитаристу, играющему понравившуюся ей песню. Когда я сказала, что она слушала космическую музыку, я была не точна. Такую музыку она начала слушать после ЛСД. А до этого слушала буквально все. Она обожала музыку. Жаклин могла включить колонки музыкального центра на полную мощность и не бояться разгневанных соседей. Могла уйти на всю ночь в клуб, только потому, что ей захотелось «подвигать попой».
От нее всегда потрясающе пахло. Вот только чем? Этого я никогда не могла понять. То мне казалось, что от нее пахнет малиной, то тропическими фруктами, то розами. Первые несколько дней, когда мы только стали соседками, я всегда тщательно принюхивалась к ней. А потом бросила. Это пахли не духи и не гель для душа, (я проверила все баночки и флакончики). Это она так пахла. Ее всегда окружало это облако, которым я никогда не могла надышаться.
Она всегда была мечтательной. Часто я могла застать ее сидящей на подоконнике, вглядывавшейся в небо. Обычно в такие минуты глаза у нее становились больше, ярче, как будто светились изнутри. Возможно, именно этим объясняется ее дальнейшее поведение. Когда она смотрела на горизонт часами, не отрываясь. Может, у нее просто не хватало сил поднять голову выше, туда, в небо?
А глаза у нее блестели всегда. Многие боялись ее взгляда. Ясный, похожий на рентгеновский луч, будто раздевающий до костей, взгляд. Я и сама, бывало, не могла его вытерпеть. «Чего ты уставилась, Жак?» - обычно говорила я, когда мне становилось не по себе от ее глаз. «У тебя красивые волосы», - она всегда отвечала что-нибудь в этом духе. Хвалила волосы, иногда руки, длинные ресницы, но чаще волосы. Мои кучерявые светлые волосы просто не давали ей покоя. Она часто взлохмачивала мне их, стараясь сделать их еще пышнее, чем они были. А я балдела. Не знаю, находятся ли нервные окончания на волосах, но мне были жутко приятно прикосновения Жаклин.
Иногда, даже без наркотиков, она была просто сумасшедшей, буйной, безумной. Могла среди жаркого дня искупаться в фонтане. И если это еще допускается другим людям, то остальные ее поступки вообще ни в какие ворота не лезут. Однажды она вдрызг разбила витрину дорогого бутика, из-за того, что ей там нагрубили. Мне всегда это нравилось. В смысле, не то, что она была ласковым монстром, а то, что она говорила и делала то, что думала. Да, она была абсолютно не похожа на всех остальных.

(это вторая часть трилогии. первая в сообщении ниже).