Когда-то очень давно, когда я была еще только волчонком, и душа росла, делая мне больно, у меня был такой свой гимн. Он был настолько мой, насколько возможно. Написанный другим человеком, каждое слово тем не менее вросло в меня так крепко, что мне иной раз начинало казаться, что это написано и мной тоже...
Потом я выросла, ну, да, или мне показалось, что я выросла... Я прочла много-много других стихов, услышала много-много друших песен, у меня появилось очень много ДРУГОГО, не менее важного для меня, и близкого мне...
А сегодня я нечаянно наткнулась в сети на этот, свой, волчонский гимн, ага...
И поняла, что ничего во мне не изменилось. Это по-прежнему - мое. Словно душа, вырастая, оставляет себе то, что было лучшим... Сохраняет бережно твои "волчонские" гимны, даже если твой взрослый ум их легкомысленно забывает, чтобы ты не становился совсем уж взрослым... И ты в очень нужный для себя момент их находишь, вот ведь что интересно! :)
Когда мы спрячем за пазухи
ветрами избитые флаги
и молча сожжем у берега
последние корабли,
наш маленький барабанщик
уйдет за вечерним солнцем
и тонкой блестящей льдинкой
растает в желтой дали.
От горького пепелища,
от брошенных переулков,
где бьют дожди монотонно
по крышам, как по гробам,
от злой измены, что рыщет
в домах опустелых и гулких,
наш маленький барабанщик
уйдет, не сдав барабан.
Но есть утешенье - как будто
последний патрон в обойме,-
последняя горькая радость,
что каждый из нас был прав.
И вот потому над планетой
шагает наш барабанщик -
идет он, прямой и тонкий,
касаясь верхушек трав.

Владислав Крапивин.