Пока более крупные вещи плавятся в тигле, вынесу мелочь на свет божий. Я не мазохист, но ругать можно, нужно, т.е. строгость приветствуется. Это, конечно, если есть желание читать.
P.S. С пунктуацией возможны нелады.



Странные люди

Она была больна, серьезно больна. Я сидел у кровати, держал ее за руку –
пульс едва ощущался. Она дышала тяжело, открывая рот, говорить почти не
могла. Ее мокрые волосы прилипли к подушке. Я попросил ее мужа открыть
окно. Это был странный человек. Мне казалось, что когда-то давно,
возможно еще в детстве, он раз и навсегда застыл, вспоминая свою
последнюю улыбку, и, не в силах вспомнить, так и замер в этой
безнадежной попытке. Ему было коло сорока. Не высокого роста,
коренастый, он активно лысел. И он открывал окно. Она была его
противоположностью. Она постоянно менялась. Стоило чуть-чуть отвернуться
– и она становилась неузнаваемой. Я не мог понять, что с ней происходит,
даже поставить диагноз не мог, не говоря уже о лечении. Ясно было только
одно – она умирает.
- Почему вы позвали меня так поздно?
- Но ведь...Еще час назад...Только час назад она была совершенно
здорова! Она лепетала что-то о лошадях на скачках. Она смеялась! Вы не
знаете, что это за смех…
- Знаю. Мы с ней уже давно знакомы. Хотя сейчас это не важно.
- Теперь не важно…Что с ней?
- Она умирает. Это конец. Я мог бы ввести ей морфий, но это лишь продлит
ее мучения. Сожалею, но тут я ничем не могу помочь.
Ее муж стал ходить по комнате, все больше рассекая воздух.
- Если не можете помочь ей, так помогите мне!
Я решил, что он должно быть, помешался.
- Вам я тоже не могу помочь. Да мне и самому сейчас очень тяжело – кто
поможет мне?
Тут ее губы зашевелились – она хотела что-то сказать. Я наклонился
ближе, наклонился к ее лицу, но шелест ее ослабшего голоса заглушался
шумом улицы из открытого окна. Мне достались только несколько слов.
«Какой же ты…» - сказала она, и больше я ничего не услышал. В следующую
минуту она вдруг схватила меня за руку с неожиданной силой, ее голова
запрокинулась, из груди вырвался хрип. Затем прикосновение ослабло, и я
почувствовал, что ее дух покидает тело. Она умерла так быстро, что хотя
я и ожидал этого, все же удивился. Ее муж опустился на колени возле
тела, и уткнул голову в подушку.
Я взял портфель, и направился к выходу. В прихожей я надел плащ, но не
обнаружил зонта. Я принес с собой зонт – на улице шел дождь - я хорошо
знал это. Мне не хотелось тревожить горюющего мужа, но я, тем не менее,
вернулся и спросил, не видел ли он зонта. Он не ответил. Это расстроило
меня, разозлило, но я не стал ему мешать, и терзать его душу новыми
вопросами. Вместо этого я осмотрел комнаты, входя в каждую, и включая
свет, так как из-за непогоды было уже темно. Наверное, это он его украл.
Что ж, это останется на его совести.
Я вышел на улицу. Теперь это был не просто дождь – это был настоящий
ливень. Я поднял воротник, чтобы хоть как-то защитить себя от
всепроникающей влаги. Я так любил этот зонт. Трость с бамбуковой
лакированной рукояткой и черной упругой материей, не пропускавшей ни
капли. Он смотрелся очень элегантно. Жаль было лишиться такой вещи.
Ее муж догнал меня за поворотом. Я надеялся, что он принесет мне зонт.
Он, однако, об этом и не думал.
- Вы даже не засвидетельствовали смерть! – сказал он. Тонкие струйки
текли по его лысине, по его лицу, по расстегнутой до живота рубашке.
Все-таки он очень странный человек.
- Я ведь и не врач. Этого вы не знали? Почему вы не вызвали скорую?
- Она просила…Она умоляла этого не делать. Она дала ваш номер, сказала,
что вы сможете ей помочь.
- А я не смог! Вы хоть теперь понимаете, почему перед смертью он хотела
видеть меня?
Раздражение во мне нарастало. Я весь промок, я лишился любимого зонта, а
эта скотина останавливает меня, и задает глупейшие вопросы. Я схватил
его за ворот рубашки и встряхнул так сильно, как только мог.
- Это ты украл мой зонт? – заорал я – Отвечай! Куда ты его дел? Ты
позарился на бамбуковую рукоятку, я знаю! Куда ты его спрятал?
Он весь обмяк. Я разжал руки, и он медленно, как тающая шоколадная
глыба, опустился на мокрый асфальт, и остался там сидеть, вздрагивая, и
глядя на тысячи падающих капель.