Никогда бы не подумал раньше, но сейчас все больше и больше жизнь учит чему-то новому. Банально, НО… это так касается и хватает за самые уязвимые места. Самое сложное оказывается не остаться с вопросом без ответа, не чувство одиночества, не разочарование, хотя это все так больно, а бороться с компромиссом, ведь он, как кажется сначала, приходит с самыми добрыми намерениями. Как будто бьешь собственного друга палкой, хоть и ради всеобщего блага. Ведь он так сильно дружит с жертвой, по крайней мере, приходит вместе с ней. Приходится все время выбирать. Вот в этот момент приходит еще и одиночество, которое слегка отвлекает, ставит легкую музыку и шепчет материнские слова из детства. Оборачиваешься и видишь маленького человечка, так сильно похожего на тебя. Он видит этот мир другими глазами, молчит, любимец нянечек в детсаду, не верит в жизнь после первого звонка, лишь иногда мечтает. А потом растерянность, растущая и взрослея вместе с тобой.

«Первый удар. Оказывается, есть боль», - подумал малыш, вытирая кровь с губы и грязь с лица, - «как в страшном сне, остался в большом городе, и нет рядом мамы».
Так захотелось домой или хотя бы побыть одному, где-нибудь в углу, чтобы до конца осмыслить первую боль. Физическая боль прошла, но страх внутри остался, печать первого настоящего урока, который запомнится на всю жизнь.
Потом малыш спорит со своими одноклассниками – есть ли дед Мороз на самом деле, но проигрывает. Это оказалось еще больнее, чем первая драка. «Здравствуйте», «Привет малыш, я самое первое разочарование в твоей жизни, мне тоже не легко, но если не спрошу я, то ты сам будешь терзать себя этим: во что теперь верить?» Знала, что не отве…

Выходные у любимой бабушки. Трехэтажные дома стояли прямо на окраине военного городка. Из окон я любил наблюдать за виражами военных самолетов, аэродром которых, также виднелся из этих окон. От взлета до посадки, как в кино, все видно. Спасибо тебе, дедушка, которого не осчастливила судьба увидеть своих внуков, за твою профессию, благодаря которой ты и получил эту квартиру. Но я им гордился, его все уважали, а во мне узнавали его черты, даже если впервые видели меня, а я был. В военном городке все знали его.
Я проснулся от странного и сильного шороха бумаг и каких-то пакетов. Открыл глаза и на фоне окна, в которое падал свет фонарей аэродрома, четко увидел силуэт высокого человека. Услышав, что я проснулся, он приподнялся от какого-то дела и встал прямо. Свет с улицы прямыми линиями просачивался по краям тела, что предавало ему еще большую таинственность, и страх сковал все мои мышцы, хотя я успел несколько раз протереть глаза и убедиться в том, что это не галлюцинации. Он просто стоял и смотрел на меня, я чувствовал, что он хочет что-то мне сказать, о чем-то предупредить. Но крик вырвался: «Ба…!» Он посмотрел влево от себя, в сторону бабушкиной комнаты, потом резко ушел в тень на право. Естественно, бабушка услышала этот вопль, выбежала в зал и включила свет. Никого не было. Да и не должно было быть, я знал, что это не человек.
Следующий вечер у бабушки и последний на этих выходных. Мы решили, бабушка теперь тоже будет спать в зале. Стоило ей отвернуться, как я уже накрывался одеялом от страха. И вот она встала. «Нет. Не надо!». «Что ты, я просто свет выключу»
Все же она вышла на время. Сначала я почувствовал холодное дыхание, потом моя кровать затряслась так, что я чуть не вылетел с нее, но это произошло все так быстро.
Бабушка поверила, она, будто, обо всем этом знала. Ей не нужно было даже рассказывать, она просто знала.
На следующий день я узнал, что мои родители разводятся. Это было самое страшное для меня в тот момент.
- Здравствуй.
- Привет, я тебя узнал. Оказывается, ты более жестокая, чем я думал.
- В этот раз не будет вопроса.
…
- Привет.
- Привет. А тебя я не знаю.
- А я теперь всегда буду приходить, когда ты один, потому что теперь ты часто будешь один.
- Но ведь у меня все еще есть семья, как я могу остаться один?
- Здесь, - сказала одиночество и положила свою ладонь на грудь малышу. От ее руки по всему телу раздался знакомый холод, как от того дыхания у бабушки.
Вот настоящая потерянность, когда тебя начинают делить, отсуживать и уговаривать, наговаривая на родных ужасные вещи. О, боже, только не теперь.
Отец переехал к бабушке, позже я решил пожить с ним, когда еще немного повзрослел. О многом не хочется вспоминать, что произошло в тот период, потому что я сразу становлюсь опять тем самым ребенком, но это умрет со мной и родными.


Малыш стал теперь подростком, а с ним повзрослела и соседка, так заигрывающе улыбалась, смущалась, когда здоровалась и мы ходили друг другу в гости. Нами что-то двигало, но нам это не было знакомо. Не понимая, почему дядьки любят рассматривать ноги, при этом все время, подшучивая над этим, но просто было счастьем рассматривать эти глаза, слушать ее истории и даже вместе молчать.
Еще один год.
Вечер. Вечерняя прогулка. Она чуть не упала, я поймал, обхватив ее плечи руками, но после чуть не упал я от тока прошедшего через всего меня, от самой макушки до пят. Еще пару месяцев и испытал настоящее счастье и бесконечность поцелуя. Так неуклюже, но на столько сладко. А дальше всегда вместе: в магазин, к дантисту, на занятия, на дискотеки, на школьные конкурсы.
- Здравствуй!
- Можешь не представляться. Я тебя знаю!
- Но мы видимся в первый раз.
- Мне достаточно того, что я чувствую.

И… зачем мы взрослеем? Уже несколько лет вместе и так приревновать. Да и к кому. За ней пол школы бегало, а я приревновал к какому-то парню абсолютно ей не интересному, но он бегал упорно. Я развернулся и ушел.
Она пыталась меня найти: ждала у меня дома, когда меня не было, но был братишка, который ее убеждал, что я одумаюсь. Ждала с утра и до позднего вечера, а меня не было, ждала на улице у подъезда, лишь временами отходя куда-то по делам. Мучил.
- Так и не помирились? – спросил Валерка.
- Нет.
- А зря.
- Почему это зря?
- Она разве еще не уехала?
- Далеко?
- В Германию.
- А что должна была?
Оказалось, что да. Не спал всю ночь. Решил поехать к ней. Не стал заходить к бабушке, а сразу к ней. Постучал, дверь открылась сама оттого, что была не заперта. Изумление. Квартира оказалась пустой. Совершенно пустой… и пронеслась по коже дрожь: это еще печать: «Еще один урок получен». Всем знакомая печать! «Что имеем - не храним, потеряем – плачем!»

(c) http://deksa.livejournal.com/29616.html