Вальдемарк:
Если желаете, мы можем послушать музыку. К сожалению, нет ничего, кроме плейера, но если не шуметь, то всё можно слышать очень неплохо.
Вся компания, затаив дыхание, слушает намерийский опус, построенный на партии двух бас-гитар, которые равномерно, в унисон, долбят одну и ту же ноту в чёткой синкопе. Сверху над всем этим делом плывёт тягучая синтезаторная мелодия, приправленная звонкими гитарными риффами, вперемешку с густым соусом скретча – пластинки, прокручиваемой в обратную сторону. Своим настойчивым напором музыка определённо привлекает к себе внимание. Кажется, она напоминает о некоем непосюстороннем мире, различимом, словно через кривое стекло, но реальном и обладающим всеми правами на жизнь.
Бош (думает):
Кажется, кухня, что нас здесь собрала,
Расширилась вдруг до размеров танцзала,
Только танцуют не люди, а взгляды.
Столько идей, и всё где-то рядом!
Головы нам, незаметно для глаза,
Знанье раздуло, как шарики газом,
А мы продолжаем качать этой массой,
Кивать, улыбаться, (и, главное, в кассу).
Сколько команд надо дать своим мозгом,
Мышц и каналов напрячь как много,
Чтоб аккуратно, но не без лоска,
Одну на другую закинуть ногу?
Уж лучше не стоит растягивать связки,
Чтоб этот процесс не постигло фиаско.
Терпение, тело, только терпенье!
Но что это – боль затмевает разум,
Затекшие ноги приходят в движенье,
Подобно лавине, всё движется разом, –
Одна и другая, сменив положенье,
Воспряв, ощутив свежей крови вливанье,
Чтоб снова застыть, растворившись в нирване.