Наркотики

Надо пояснить, что жизнь наркомана в беспредельном, неподчиняющемся физическим и моральным законам пространстве чем-то сродни движению Сталкера в Зоне, бросающего впереди себя железные гайки с ленточками. Только за неимением гаек торчок бросает перед собой немые вопросы типа «Что, если...?», и старается быть очень внимательным к ответам: случайности, бессмысленные на взгляд нормального человека, для наркомана подобны сигналам светофора: туда идти – можно, а вот туда – нельзя.
Может показаться бессмысленным играть по правилам, самим собой созданным. Однако в мире, в котором правила отсутствуют, единственный способ остаться на плаву – это создавать правила самому, и самому им же следовать. Похоже, именно это имел в виду кастанедовский дон Хуан, говоря: «Воин ничему не верит, воин должен верить». Невозможно поверить в сказку, придуманную самим собою и зная, что она выдумана, но это единственный способ сделать эту сказку явью, внеся в реальность хотя бы какой-то сюжет. Нам кажется, что законы общественной жизни должны создаваться умными головами там, наверху, но нередко именно отсутствие царя в государстве побуждает искать «царя в голове».
Обычные люди идут по жизни, словно по широкой дороге в отсутствии машин: можно шагать по тротуару, или посредине проезжей части, чуть левее, чуть правее – не всё ли равно, если по дороге никто не ездит? Торчок движется скорее, как на оживлённом шоссе, не зная при этом, какая из полос является пешеходной. Если перед ним по тротуару проезжает мотоцикл, а в придорожном кювете только что проплыла баржа, то, очень вероятно, что за самое спокойное место он сочтёт проезжую часть. Дорога, широкая, как чистое поле, оказывается ко всему ещё и заминированной. Периоды кажущейся вседозволенности, когда можно хоть балет танцевать, очень быстро иссякают, сменяясь частью интуитивным, частью эмпирическим сознанием того, что в любом месте твоя бесценная жизнь может быть снята с игральной доски, оставив после себя только ямку в Земле. Само собой, по минному полю безопаснее идти там, где уже есть протоптанная дорожка, или хотя бы чьи-то одиночные следы, не человека, так зайца. Из-за этого каждый впереди идущий воспринимается как проводник, а то и прямо как Божий пророк и посланник: ибо он уже прошёл путём, на который ты только собираешься ступать, остался жив, и этим позволяет тебе остаться в живых. Наркоман, исчерпав свою личную силу в краткий период вседозволенности, большую часть времени чувствует себя вышедшим к пределу собственной кармы, запас которой почти иссяк, и может делать по жизни только то, чему был свидетелем недавно или давно; делать это напрямую или символически, в зависимости от возможностей и понимания. На каждое действие приходиться испрашивать разрешение у внутреннего пространства. Если кто-то ругнулся рядом матом, он получает право тоже один раз ругнуться матом, и неважно, что, может быть, мат всю жизнь заменял ему его родной язык: его карма – кончилась, остались только кармические обноски с чужого плеча, случайно подобранные по пути. Нет, торчок не умирает, когда его свобода действий иссякла, но он ничего не может сделать: он будет сидеть и тупо смотреть в одну точку, ожидая, когда из этой точки получит достаточно информации для новых действий или хотя бы телодвижений: такой концентрации позавидовал бы буддийский монах, беда только в том, что это – концентрация поневоле, а не от жизни хорошей. Он может смотреть целый день телевизор, если карма позволяет ему этот телевизор включить. Если по телевизору показывают фильм, нашпигованный приёмами восточных единоборств, он будет внимательно отслеживать все трюки и удары главных героев, приобретая право их повторить – чаще всего не на физическом уровне (его физическому телу, как правило, далеко до уровня Джеки Чана и Брюса Ли), а символически, на уровне эмоций и мыслей. Так, по капле, торчок восстанавливает и накапливает связность мышления и речи, хотя, если трюки в просмотренном фильме неожиданные и нестандартные, то и последующий ход мыслей может оказаться витиеватым. Причём эта трансформация физических действий в символы опять-таки требует определённого разменного фонда понятий, если же такого фонда тоже нет, тогда сознание становится прямым и твёрдым, как у бревна, механически передавая дальше каждый импульс: «скажут «убей» – убей», как писал Э. Багрицкий. Это уже уровень маньяка: слава Богу, я до такого не доторчался, да и Вам не советую. (Остаётся надеятся, что по телевизору будут показывать счастливых мелодрам больше, чем боевиков: по моему, если зомбировать людей, то лучше уж на пустую манерность, чем на прямую агрессию.)
Дело даже не в том, хорошо или плохо быть зомби: в конце концов, большинство обычных людей совершают в своей жизни поступки, точно так же навязанные общественным информационным полем, при этом почти никогда не задумываясь о их вторичности. В сравнении с ними многие наркоманы как раз-таки выглядят оригиналами. Но даже самые эксцентричные личности, такие, как пророки и духовные лидеры, чаще всего ощущают себя просто «орудием в руках Божьих», то есть, по сути, такими же зомби; тут уже важнее то, кто же на самом деле является твоим хозяином: лучше быть зомби, управляемым природой Будды, чем фельдмаршалом полчища Сатаны. Как бы то ни было, но именно самые оригинальные и непосредственные из людей острее других ощущают свою вторичность. Другой вопрос, насколько широкой свободой выбора обладает человек в конкретной ситуации. Здесь люди с заниженным уровнем личной энергии, каковыми и являются большинство наркоманов (ещё раз напоминаю, не будем путать кредит, выдаваемый наркотиком и фактическое состояние энергетического счёта торчка после подбития баланса), ничем особым похвастать не могут: куда инстинкт сохранения жизни прикажет, туда и пойдёшь. Только инстинкт этот отличается у наркоманов тем, что ой как шутки шутить любит. К тому же, опирается этот позыв не только на подсознание, но и на определённую идейную базу.
Вообще, если уж зашла речь о восстановлении личной энергии вконец обуревших торчков, будет неплохо упомянуть об основных моментах философской картины мира по-наркомански. Все мы, в конце концов знаем, что воздастся каждому по вере его, и от участи Булгаковского Берлиоза подсознательно страхуют себя даже ярые атеисты: физики готовы распасться на атомы, математики – описать себя с помощью целого мешка уравнений, а почвоведы – стать жирным, плодородным гумусом, но никто не готов превратиться в ничто. Наркоманы не смогли бы жить в отрыве от остального коллектива, если бы не имели собственной идейной опоры.
Все нравственно-философские учения можно грубо разделить на два основных метода – путь жизни и путь смерти. Разница между ними не очень принципиальная, и совсем не означает, что один ведёт в объятья к доброму Боженьке, а другой – прямиком в высокотемпературную геену, под начало какого-нибудь негигиеничного рогатого урода. Нет, каждый из путей путей предоставляет туры в оба эти направления – хотя бы с туристическими или бизнес-целями. Скорее это различие между ними похоже на разницу между передним и задним приводом автомобиля: один вариант – тянет, другой – толкает. Один путь предписан стремлением сделать жизнь красивей и лучше, второй – стремлением избежать худшего, а конкретнее – намерением увернуться от смерти в каждый конкретный момент. Конечно же, первым делом каждый из этих первоначальных импульсов привлекает к себе в качестве среды совершенно противоположную субстанцию: для лучшей жизни необходимо изменить существующий порядок, а для сохранения жизни – как правило, удобно в нём устроиться; и уже вскоре оба пути закручиваются в такую ДНК-образную двойную спираль, что уже и не разберёшь, кто есть кто: сторонники жизнеутверждающей концепции начинают во имя светлого будущего крошить всех недовольных, инакомыслящих, а то и вообще всех подряд, а мизантропы, вполне в духе Урсуса из романа Гюго, из презрения к жизни начинают оказывать помощь детям-инвалидам вплоть до полного усыновления. Так что для распределения путёвок в рай и ад стоит судить претендентов по плодам их, а не по теоретическим предпосылкам.
Тем не менее, этот первоначальный выбор иногда встаёт перед людьми, хотя бы на уровне безобидного психологического теста, хотя и любящего окружать себя по-масонски значительным ритуальным антуражем: «налево пойдёшь – коня потеряешь, направо – слон под ударом...» – в общем, акт волеизъявления на всю жизнь, не меньше. В каббалистической традиции, обыгрываемой в «Големе» Г. Майринка, этот акт выражается в виде выбора между двумя зёрнышками, в фильме «Матрица», помнится, Морфеус тоже предлагал Нео закинуться одной из двух таблеток, чтобы проверить, наш ли он человек. Насчёт выбора на всю жизнь надо признать, что наркотики очень возбуждают в человеке страсть к эмоциональным гиперболам. Иногда тяжкий жребий начинает мерещиться на каждом шагу: встать ли с правой или левой ноги, по какой стороне улицы пойти, какой рукой мастурбировать, – всё оказывается наполненным огромным значением, и от твоего выбора, как кажется, зависят миллиарды жизней (как хорошо, однако, что человеку не приходиться при оплодотворении лично выбирать самого достойного из своих сперматозоидов, – представляете, сколько времени ушло бы на изучение всех CV?) Этот постоянный выбор изматывает человека, как в том анекдоте:
– Доктор, моя работа вызывает у меня сильный стресс.
– Чем же Вы таким занимаетесь?
– Я сортировщик фруктов: по транспортёру ко мне движутся апельсины, а я должен раскладывать их по ящикам: маленькие – в один, побольше – в другой.
– Очень спокойная работа, по-моему. Что же Вас в ней так пугает?
– Ну как вы не понимаете, доктор: восемь часов в день каждую секунду мне приходится принимать решения, решения!
Такова одна из многих психологических ловушек, в которые человек может загнать себя с помощью психостимулирующих допингов. В подкрепление к ним приходит ещё и позиция «воина, принимающего свой вызов», слушающегося указаний «смерти- советчика», и др. Не скажу худого слова о философии К. Кастанеды, но, на мой взгляд, не принимать загнанную клячу своего тела (и сознания) за благородного Росинанта – это один из хитроумнейших вызовов, бросаемых нам судьбой. Психика наркомана, привыкшая работать на своём пределе (а то и за ним), находится, как правило, в сильно развинченном состоянии, требуя постоянного ухода и балансировки. Проще говоря, надо уменьшать или хотя бы не увеличивать того, что и так находится в избытке, и увеличивать то, чего не хватает. К сожалению, шёпот привычной зависимости, лживо выдающий себя за интуицию, обычно подсказывает совершенно обратное: алкоголику мало только водки, а экстремалу – адреналина. Подобное всегда притягивает подобное, но всякая балансировка требует противостоять этому принципу, овладевая противоположностями. Когда уже напичкан допингами, что аж в глазах искрит и сердце мечется по грудной клетке, как попугай, возмечтавший увидеть родную Африку, то логичнее остановится, попить чего-нибудь расслабляющего, чая ромашкового например, а не совать пальцы в розетку в надежде окончательно превратиться в Терминатора.
Ах, это непобедимое стремление к истине! Кажется, ещё чуток догнаться, и она откроется. Да она откроется в любом случае, вопрос только – какая. Парадокс, но её содержание напрямую зависит от методов поиска, поэтому для астронома она – одна, а для его жены – совсем другая.
Кайф может вогнать твоё восприятие в одну из тонких жил мироздания, хотя вовсе и не обязан этого делать. Но во всём есть свои минусы – заострение внимания лишает широты кругозора: опять-таки дудочка и кувшинчик получается. Только кто, блин, сказал, что выбрав жизнь или смерть, выбираешь их навсегда? По жизни-то, если честно, и с тем и с другим приходится встретиться. Так зачем выбирать одно, отрицая другое? И так, вон уже сколько людей считают себя служителями Ангелов или же Бесов, ни тех, ни других ни разу в жизни в глаза не видев. Если уж Богом дано положение между одними и другими, то наверное уж для того, чтобы его использовать. От андеграундных и индепендентных олвейсов и фореверов тошнит, честно говоря, точно так же, как и от обычных попсовых.
Для общества и мирового сознания нет большой разницы, будете ли Вы ползать по минному полю или бегать по нему вприпрыжку. Плюс минус одна единица для статистики ничего не значит, Вас всё равно округлят, каким бы острым при жизни Вы не были. Только вот если разминировать всё поле – появится качественно новый уровень жизни и повысится рождаемость. Представляете, сколько потомков скажет Вам спасибо?