8 июля А. Керенский, сохранив пост военного министра, стал главой Временного правительства. Теперь ему приходилось мучительно решать для себя вопрос: "С кем идти дальше, с правыми или с левыми?". Справа грозила диктатура генералов, слева - диктатура большевиков. И то и другое означало утрату февральских свобод, которые так ценила интеллигенция.
12 августа, выступая на Московском совещании, министр-председатель предостерег и правых и левых. Он сказал, что попытка большевиков захватить власть будет "прекращена железом и кровью". "Пусть еще больше остерегаются те посягатели, - обратился Керенский к правым, - которые думают, что настало время, опираясь на штыки, низвергнуть народную власть".
Однако, как глава правительства А. Керенский был обязан "наводить порядок" и потому, хотя и неохотно, уступал давлению генералов. 12 июля на фронте восстановили смертную казнь. Правда, реально она не применялась. В августе Александр Фёдорович с горечью говорил на Московском совещании: "Но пусть будет, что будет. Пусть сердце станет каменным, пусть замрут все струны веры в человека, пусть заглохнут все те цветы и грёзы о человеке (Возглас: "Не нужно!"), над которыми сегодня с этой кафедры говорили презрительно и их топтали. Так сам затопчу. (Возглас сверху: "Не можете Вы этого сделать - Ваше сердце Вам этого не позволит.") Я брошу далеко ключи от сердца, любящего людей, я буду думать только о государстве!"

LI 5.8.17