1882
Альберто Войтех Фрич (чешское имя — Alberto Vojtěch Frič)
чешский этнограф, путешественник, ботаник, любитель кактусов и писатель. Племянник чешского зоолога и палеонтолога Антонина Фрича (1832—1913). Альберто Фрич родился в городе Прага, Австро-Венгрия, ныне Чехия, в семье успешного адвоката. С детства он любил заниматься редкими экзотическими растениями, эта страсть постепенно захватила его и стала основным содержанием всей его жизни. Ещё будучи гимназистом, Фрич стал заниматься разведением кактусов в собственной оранжерее. Происхождение первой коллекции Фрича таково: во второй половине XIX века в Праге существовали несколько выдающихся коллекций как в старых дворянских садах ― в Сальмовском и Дефурском, ― так и частные коллекции Франтишека Сейтца и Ганке. В 1870-е годы особенно коллекция Сейтца принадлежала к самым крупным в Европе и насчитывала около 900 видов. Именно тогда, в подростковые годы Фрича, Франтишек Сейтц сделался его первым наставником и учителем в мире кактусов. После скорой смерти учителя половину его коллекции приобрёл сам Альберт Фрич (на деньги отца), а другую половину — известный пражский торговец кактусами Антонин Заруба. В семнадцать лет Альберто Фрич уже считался одним из лучших знатоков кактусов не только в Праге, но и в других странах Европы и обладал очень крупной коллекцией. Он приобрёл известность ещё при жизни Карла Шуманна и заслужил его благосклонный отзыв. Зимой 1899 года случилось серьёзное несчастье, которое во многом определило всю будущую жизнь Альберта Фрича. Активно готовясь к экзаменам на получение аттестата зрелости, Альберт был вынужден отлучиться из Праги, и попросил своего приятеля-студента присмотреть за теплицей. Однако, вернувшись в теплицу в морозное январское утро, Фрич не обнаружил там своего приятеля, отопление было выключено, а практически вся коллекция замёрзла. Именно после этой драмы восемнадцатилетний юноша и решил поехать в Южную Америку, на родину кактусов. Он так писал о своём решении:
«…Перестало быть моим идеалом хорошо оплачиваемое место, которое дало бы мне столько денег, чтобы я мог посвятить себя своей любви, чтобы мог выращивать свои растения в удобных, совершенных теплицах. Перестал я иметь свои прежние идеалы, но поставил твёрдую, определённую цель: изучить тропические растения в их доме, во что бы то ни стало пройти пустыни, леса и горы американские, даже если бы ради этого должен был поступиться будущим, здоровьем, семейной жизнью, удобствами и достижениями цивилизации».

Фрич после первого путешествия в Америку (Прага, 1901)
До Альберто Фрича самым известным и удачливым среди чешских путешественников-ботаников был Бенедикт Резл, который открыл, импортировал и ввёл в культуру коллекционирования немало новых видов кактусов. Вслед за ним Фричу предстояло стать, пожалуй, известнейшим чехом в истории европейского кактусоводства. В мае 1900 года Альберто Фрич отправился в своё первое путешествие за кактусами в Южную Америку, в этот момент ему ещё не исполнилось и 18 лет. Всего с 1901 по 1929 год он совершил семь экспедиций в Южную Америку и Мексику, в которых в общей сложности пробыл около двенадцати лет. На родину он возвращался лишь ненадолго. Начальной точкой своего путешествия он избирает Бразилию, страну, имевшую не самую «кактусную» репутацию. Там он впервые столкнулся с индейскими племенами и впервые заинтересовался жизнью американских аборигенов. Маршрут Фрича был отнюдь не коротким и не исхоженным. Он проникает в дикие джунгли Бразилии до легендарного Мату-Гросу, затем поднимается в парагвайские леса Гран-Чако, исследует леса, горы и пустыни Аргентины, Уругвая, Боливии, Мексики. Однако не следует полагать, что Фрич располагал крупными средствами для проведения своих экспедиций. Финансы он старался добывать своими силами: в первую очередь, собирал и поставлял кактусы для крупных торговых фирм, например, Де Лаэта в Бельгии и Хааге в Германии. Кроме того, Фрич охотился на цапель, перья которых в то время ценились очень дорого, а также собирал и поставлял в этнографические музеи разных стран предметы быта и искусства индейских племён. В 1903 году Альберто Войтех Фрич, заручившись поддержкой брюссельской торговой фирмы Де Лаэта по разведению кактусов, опять держит путь в Южную Америку. На этот раз он отправился сначала в Аргентину, а оттуда в Парагвай, по пути заводя дружбу с местными племенами. В отличие от многих своих современников, Фрич увлекался индейцами, некоторое время жил среди них и стремился оберегать их от влияния белых людей. Путешествуя по Америке, Фрич ставил перед собой далеко не самые простые задачи: исследовать места, которые в то время были «белыми пятнами» на географических картах, кроме того, он серьёзно изучал жизнь индейских племен, практически неизвестных науке. Индейцы тех мест недружелюбно и настороженно относились к белым пришельцам, от которых исходила опасность, всевозможные беды и смерть. Участники далеко не одной экспедиции в бассейн Амазонки и Мату-Гросу погибли под отравленными стрелами и дротиками. Напротив того, Альберто Фрич с первых дней заслужил доверие и симпатию индейцев, которых и сам полюбил на всю жизнь. «Карай Пуку» — высокий охотник — так на языке гуарани называли Фрича индейцы. Долгие месяцы он жил среди племён, одевался на индейский манер, стал их исследователем и защитником перед агрессивным натиском капитала, загоняющим их всё глубже в джунгли.

Гимнокалициум михановичи, открытый Фричем (рисунок 1904 года)
Индейские племена, жившие вдоль течения реки Парагвай, принимали чешского путешественника как своего. Он жил среди них, проводил археологические раскопки, составлял словари местных языков, фотографировал и составлял описи. Не забывал он и о своих ботанических интересах: за полтора года Фричу удалось обнаружить несколько новых видов кактусов. Далеко не всё получалось гладко. Порой открытые им кактусы, например, такие, как гимнокалициум михановичи, собранные в лесах Парагвая у Пуэрто Касадо, погибали в корзинах, брошенных в лесу, потому что у Фрича не было денег, чтобы уплатить носильщикам. А спустя ещё несколько месяцев он вообще не мог появиться в лесах Касадо без риска для жизни, так как открыто выступил на стороне индейцев в их борьбе с местным латифундистом. В 1905 году Альберто Войтех Фрич вернулся в Прагу с богатой коллекцией. Однако уже в будущем году он опять совершил путешествие в Южную Америку — из Бразилии направился в Патагонию, а оттуда в Парагвай — в гости к своему любимому племени Чамакоко. За годы своих путешествий Фрич открыл множество новых видов и родов кактусов, список его открытий может занять несколько отдельных страниц. В частности, Фричу удалось вновь найти редкий Astrophytum asterias, который считался давно вымершим. К наиболее значительным его находкам относятся такие редкости, как Obregonia denegrii, Gymnocalycium mihanovichii вместе с его многими разновидностями, Astrophytum senile, Oreocereus trollii, а также многие виды пародий, лобивий, ребуций и гимнокалициумов. Убеждённый патриот, Фрич с восторгом воспринял распад Австро-Венгерской империи и образование нового государства со столицей в Праге. В 1919 году Фрич вошёл в состав чехословацкой делегации, которая участвовала в Мирной парижской конференции. Начиная сотрудничать с государственной властью молодой Чехии, он надеялся на получение дипломатического поста в Южной Америке. К сожалению, его надеждам не суждено было сбыться. Год спустя из-за расхождений во взглядах с министром иностранных дел, а позже — со вторым чехословацким президентом Эдвардом Бенешем, Альберто Войтех Фрич ушёл с государственной службы, чтобы окончательно посвятить себя путешествиям и кактусам. На этот раз его внимание привлекла Мексика, к тому времени уже достаточно изъезженная европейскими ботаниками и коммерсантами от растениеводства. Но и здесь ему сопутствовала удача. Мало того, что Фрич вновь обнаружил считавшийся утраченным легендарный Астрофитум звёздчатый, красивейшее растение, лишённое колючек, но и открыл новый, ни на что не похожий вид и род: Obregonia denegrii. Кроме того, в Мексике Фрича заинтересовали кактусы, имеющее наркотикоподобное действие, включая знаменитый пейотль. О своих экспериментах и наблюдениях Фрич написал в 1924 году отдельную книгу. Когда в том же году он вернулся домой из Мексики, в его багаже насчитывалось около 200 видов растений и семян.

Obregonia denegrii, открытая Фричем
В октябре 1928 года чешский ботаник и этнограф отправился в своё последнее путешествие за океан. Маршрут пролегал через Уругвай и Аргентину в Кордильеры. Пожалуй, наибольшей заслугой Фрича стало открытие новых богатых мест произрастания кактусов в труднодоступных высокогорных районах Аргентины и Боливии. Произошло это в то время, когда большинство «охотников за кактусами» полагали, что в мире кактусов уже почти всё известно. Например, в области Салинас Фрич поднялся на высоту 5 700 метров и нашёл в горах огромное количество кактусов и других редких растений. Достаточно сказать, что свою лобивию эйнштейнии (или, по другой систематике, ребуцию), названную в честь великого физика, Фрич обнаружил в горах на высоте более 5000 метров над уровнем моря. С лёгкой руки Фрича, проторившего дорогу к новым южноамериканским ареалам, перед второй мировой войной в Европу пришла целая масса новых боливийских, аргентинских, перуанских, а наконец, и чилийских видов. Правда, одновременно и Мексика, охраняя свою дикую флору, ввела строгие законы по ограничению вывоза кактусов, что также послужило одной из причин угасания интереса к североамериканским видам.

Фрич в Мексике (1923 г.)
Однако, именно благодаря Фричу своё веское слово неожиданно сказала Южная Америка. Ему удалось с редкой убедительностью показать, что красоты и разнообразия там хватит на всех. Вот почему не удивительно, что буквально по следам Фрича отправились в свои южноамериканские экспедиции коллекционеры Г.Блоссфельд, О.Марсонер, К.Бакеберг и многие другие. Последние годы своей жизни чешский учёный провёл затворником на своей легендарной пражской вилле, отгородившись от всех стенами своих парников. Вилла «Божинка» к тому времени стала своеобразной «меккой», известной кактусистам во всём мире. В 1939 году Фрич, возмущённый аннексией, наотрез отказался признать немецкую оккупацию Чехословакии. Человек всегда прямого, жёсткого и предельно независимого характера, в знак протеста он даже перестал выходить из дома. За политическую дерзость, высказанную в лицо фашистскому чиновнику, Фрич в ноябре 1939 года был лишён топлива, и во время суровой зимы 1939—1940 гг. у него в теплицах погибло около 30 тысяч кактусов, большей частью — уникальных. Таким образом, спустя ровно сорок лет история замкнула свой круг. Разумеется, такой человек, как Фрич, не мог окончательно замкнуться только в мире кактусов и стоять в стороне от борьбы с оккупационными властями. Чем мог, он помогал бойцам чешского сопротивления. В своих теплицах он предоставил место для тайного схрона оружия партизан. Всего несколько месяцев не дожил Фрич до освобождения Праги. По иронии судьбы, пережив громадное число смертельных опасностей в джунглях, малярию, нападение ягуара и участие в индейских войнах против плантаторов, 4 декабря 1944 года Альберто Войтех Фрич умер — от столбняка, поранившись о ржавый гвоздь у себя на вилле в родном городе.
Известный чехословацкий кактусист доктор Франтишек Пажоут писал о нём:
«…Хотя он и не умер посреди джунглей, которые так любил, но всё же умер после красиво прожитой жизни, какая, как он сам говорил, удавалась мало кому из людей. Те, кто его знали, будут помнить всегда о Фриче, как о гордом, отважном, исключительно талантливом, честном, готовом к самопожертвованию, а главное, добром к людям человеке».
Научные достижения
Как учёный-энтограф и антрополог Альберто Войтех Фрич был верным последователем Амегино, и не раз выступал с докладами о его деятельности, в частности, на международном конгрессе американистов в Вене. В 1884 году Амегино на основе собственной системы составил гипотетическую таблицу «американских предков» индейцев. Древнейшего из них он назвал тетрапрото-хомо, затем следовали: трипрото-хомо, дипрото-хомо и, наконец, непосредственный предшественник «американского человека» — прото-хомо. Как и всегда в своей жизни, максималист Фрич пошёл дальше своего учителя и на основе своих наблюдений сделал ещё более далеко идущие выводы. В своей книге «Приключения охотника в Гран-Чако» Фрич прямо утверждал, что всё человечество и все млекопитающие, в конечном счёте, происходят именно отсюда, из Южной Америки, в частности, из Патагонии, которая является колыбелью высших животных. По мнению Фрича, человек вместе с разными представителями животного мира, пройдя сквозь Азию, Северную Америку, Панаму, а также через другие, давно опустившиеся на дно океана континенты, вернулся назад уже совсем в ином облике. В перерывах между экспедициями, а также в 1930-е годы, закончив путешествовать, Фрич продолжал исследовательскую работу над своей крупнейшей коллекцией, включающей массу новых и слабо изученных видов. Постепенно он разработал свою новую систематику кактусов (система Фрича-Шелле), основанную на микроскопическом изучении структуры семян, а также на объективных данных о положении и строении вегетативных точек роста. Эта система стала несомненным шагом вперёд в исследовании природы семейства кактусовых и открыла путь более продвинутой послевоенной систематике ученика Фрича, Курта Бакеберга. Можно особо заметить, что в области систематики растений Фрич придерживался новейших для своей эпохи тенденций в биологии, а во многом даже и опередил своё время (например, в том, что касалось распределения видов большого рода гимнокалициум по секциям на основе свойств их семян). Статьи Фрича, его лекции и собранные им коллекции кактусов внесли громадный вклад в развитие кактусоводства, а в Чехии вызвали настоящую кактусную «лихорадку», которой, в своё время, заразился и знаменитый писатель Карел Чапек. Многое из его этнографических коллекций приобрели музеи Берлина, Нью-Йорка и Петербурга. Царская императорская Академия наук в Петербурге признала Фрича своим членом-корреспондентом. Он был официальным поставщиком Петербургского Музея антропологии и этнографии. Кроме того, Альберт Фрич был выдающимся селекционером, последователем учения Бёрбанка и Мичурина. В последние годы жизни он с увлечением занимался выведением новых сортов растений, отличающихся неприхотливостью в культуре и богатым цветением. Ему удалось скрестить не только близкие и родственные виды кактусов, но и довольно отдалённые таксоны. Например, его «Prago-Notocactus» является гибридом нотокактуса, хамецереуса и лобивии. Эксцентричный человек и убеждённый патриот своей родины, он называл все свои гибриды по имени родного города: «Праго-Лобивия», «Праго-Хамецереус».

Пародия снежная[ (ещё один вид, открытый Фричем)
Кактусисты всего мира обязаны чешскому ботанику открытием многих растений, список его открытий занял бы несколько страниц. Наибольшей его заслугой было открытие новых, самых богатых мест роста кактусов в труднодоступных высокогорных районах Аргентины и Боливии. И случилось это в то время, когда все «охотники за кактусами» считали, что в мире кактусов уже все известно. В частности, Фрич существенно расширил список видов из рода пародия. Около десятка новых растений Фрич привёз в Европу из своих последних американских путешествих, описав их под родовым названием Microspermia (мелкосемянник). Это имя, впрочем, не привилось. Доктор Спегаццини присоединил привезённые Фричем растения к прежнему роду пародия. До первой мировой войны были известны только три вида пародии, а новые эффектные виды начали потоком идти в Европу только после того, как Фрич открыл их новые ареалы в горах северо-западной Аргентины и соседней Боливии, а также обширные территории Парагвая и Южной и Центральной Бразилии. Красивейшими из видов, привезённых Фричем, стали пародия снежная и кровавоцветковая. Фрич поставлял растения для наибольших торговых фирм Хааге в Германии и Франца де Лаета (де Ле) в Бельгии. Им открыто и описано много прежде неизвестных видов кактусов, ставших необычайно популярными в среде любителей и специалистов, например Gymnocalycium mihanovichii. В 1925 году Фричем был установлен монотипный род Obregonia. После его уточнённого диагноза в 1928 году получили статус самостоятельного рода нотокактусы. В 1930 году им описан род Neowerdermannia. Однако следует признать, что научное значение Фрича осталось недооценённым как при его жизни, так и в последующие полвека. В Германии Фрича в лучшем случае считали чудаком или экстравагантным человеком. Его открытия замалчивались или присваивались другими, статьи не печатались. Не более сорока открытых и описанных Фричем видов кактусов вошли под его авторством в номенклатуру его ученика и последователя, немецкого учёного Курта Бакеберга. Причиной этого, помимо кланового пренебрежения «официальных» учёных к самоучке, да ещё и «не арийцу», послужило то, что Фрич был противником латинской номенклатуры новых видов растений, а потому описывал открытые им виды на чешском языке. Всё это привело к множественной потере Фричем приоритета первооткрывателя. А позднее плодами многолетних трудов Фрича воспользовались те же самые «специалисты», которые в своё время замалчивали его заслуги и создавали вокруг него обстановку отчуждения.
Литературная деятельность
Опираясь на свой опыт путешественника, Фрич написал несколько книг: как профессиональных, посвящённых систематике и экологии семейства кактусовых, так и приключенческих — для детей. Кроме того, его путевые заметки, в которых он взглядом «изнутри» описывал индейские обычаи, внесли значительный вклад в исследование этнографии индейцев Южной Америки.
На русский язык была переведена его книга «Приключения охотника в Гран-Чако», Москва, Географгиз, 1958, 142 страницы («Stry̕ček India̕n. Dobrodružstvi lovce v Gran Čaku»).

Фрич во время одного из последних путешествий в Америку (середина 1920-х)
Названные в честь Фрича
В честь Альберто Войтеха Фрича названы: Echinopsis poco v. Friciana; Parodia friciana; Gymnocalycium fricianum; Notocactus fricianus; Cephalocereus fricii; Cleistocactus strausii v. Fricii; Echinopsis fricii;Lophophora fricii; Mediolobivia fricii; Stenocereus fricii; Fricara [hybr.]. В честь его жены Драгомиры (Драги) Фрич (Drahomira (Draga) Frič) были названы: Andenea dragai; Lobivia dragai (Lobivia chrysantha). Источники: С.Турдиев, Р.Седых, В.Эрихман, «Кактусы» (глава «Фрич, человек и кактусист»), ― Алма-Ата, издательство «Кайнар», 1974 год, 272 стр, издание второе, тираж 150 000; Ф.Пажоут, Я.Валничек, Р.Шубик. «Кактусы». — издание второе. — Прага: «Праце», 1963. — 208 с. — 5000 экземпляров; Александр Урбан. «Колючее чудо» (книга о кактусах) / под рецензией доктора Пажоута. — издание третье, стереотипное, перевод со словацкого оригинала 1972 г.. — Братислава: «Веда», издательство Словацкой академии наук, 1983. — 336 страниц. — 50 000 экземпляров; Милослав Стингл, «Индейцы без томагавков». ― Москва, «Издательство: Прогресс», 1984 г.; Рудольф Шубик, «Кактусы», — Прага, «Артия», 1969 год, 252 страницы.


1883
Петр Иванович Живаго
советский цитолог, биолог. Родился в городе Москва, Российская Империя. В 1903 году окончил частную гимназию. В 1911 году окончил Московский университет с дипломом 1-й степени и работал там вплоть до 1942 года. C 1912 г. Пётр Иванович вёл научную работу также в зоологической и физической лабораториях Московского народного университета имени А.Л.Шанявского. Какое-то время он работал рентгено-физиком, а осенью 1915 г. был избран членом комиссии и заведующим сначала рентгеновским кабинетом при госпитале № 7 Земского союза, а затем ещё при лазарете № 5 Союза городов. В 1917 году Пётр Иванович был демобилизован и перешёл на работу в Киевский университет помощником прозектора кафедры гистологии медицинского факультета. В 1920 году Петра Ивановича перевели в Москву помощником прозектора на кафедру гистологии Высшей медицинской школы, открывшейся на базе частных медицинских курсов Статкевича и Изачека. С 1922 года П.И.Живаго работал ассистентом на кафедре экспериментальной зоологии, которую возглавлял Н.К.Кольцов. Через год работы ассистентом, начал работать в Институте экспериментальной биологии сначала сверхштатным сотрудником, затем старшим лаборантом и старшим ассистентом. В 1926 году стал приват-доцентом кафедры экспериментальной зоологии и читал на тот момент совершенно новый, курс цитологии наследственности. С 1928 года и до конца своей жизни Пётр Иванович был заведующим цитологическим отделением этого института. В 1930—1938 году он читал лекции в Горьковском университете на физико-математическом факультете, в Горьковском сельскохозяйственном институте, в Москве — аспирантам ВИЖа (Всесоюзного института животноводства). В 1933 году П.И.Живаго начал работать в лаборатории цитологии Института экспериментального морфогенеза. С 1930 по 1931 год он руководил семинаром по цитологии наследственности и микроскопической технике для аспирантов Института экспериментальной биологии. С 1943 по 1948 год занимал должность заведующего лабораторией кардиологии Института цитологии, гистологии и эмбриологии Академии Наук СССР. С 1935 года был членом редколлегии «Трудов Института экспериментального морфогенеза». Скончался в родном городе 30 октября 1948 года. Награды: Орден Трудового Красного Знамени (10 июня 1945). Семья: Жена — Гальцова Любовь Семёновна; Мать — Софья Васильевна.
Научная деятельность
Живаго П.И испытал на пригодность средств защиты от рентгеновских лучей, которые имелись в кабинетах, сконструировал выпрямитель «типа Ржевусского», применение которого позволило намного увеличить нагрузку рентгеновских трубок. Он читал курс гистологии на медицинском факультете университета и продолжал работать рентгенологом в госпитале Красного Креста. Пётр Иванович изучал гистологические методики, касающиеся в основном фиксаторов и красителей. С 1922 по 1926 год был преподавателем педагогического факультета 2-го МГУ сначала по кафедре анатомии и физиологии животных, а потом по кафедре гистологии. Н.К.Кольцов предложил Петру Ивановичу заняться изучением видового кариотипа и тонкого строения хромосом. Вместе с этим он исследовал динамику митоза и тонкие цитологические структуры, применяя для прижизненных наблюдений контрастирующую микрофотографию по методу Фаворского. Применив различные методы, а также цейтраферную микрокиносъёмку, П.И.Живаго одним из первых обнаружил структуру ядрышка, высказался о возникновении и роли его в процессе клеточного обмена. В 1930 году П.И.Живаго получил предложение организовать в институте отдел цитологии, после его согласия он начал набирать себе кадры. В этом отделе работали Г.К.Хрущов, Б.Д.Морозов, А.Ф.Иваницкая, А.Г.Андрес. В 1933 году Андрес А.Г. стал заведующим отделом цитологии, а Пётр Иванович Живаго — его заместителем. Сочинения: О применении метода В.И.Фаворского к прижизненному исследованию ядерных структур, "Известия Ассоциации научно-исследовательских институтов при физико-математическом факультете 1 МГУ", 1928, том 1, выпуски 1—2; К проблеме изменяемости кариотипа в индивидуальном развитии организмов. "Ученые записки Московского государственного университета", 1940, выпуск 43; Исследование структуры ядрышек клеток слюнной личинок мотыля, "Доклады Академии Наук СССР", 1948, том 59, выпуск 5. Публикации: «О размножении Pleistophora и Splendore» (1907); «Современное состояние вопроса о половом процессе у миксо- и микроспоридий» (1911); «Uber die Erscheinungen der Blasenformigen Secretion und uber die plasmatischen Structuren in den Malpigischen Gefassen der Insekten» (1913); «О рентгеновских снимках с двумя усиливающими экранами» (1916, выпуск 4); «Фотографический процесс при исследовании Х-лучами» (1916, выпуск 9—12).
Научные работы
Основные научные работы посвящены изучению тонкого строения клеточного ядра. Детально исследовал строение интерфазных ядер. Изучал механизм расхождения хромосом во время митоза. Показал изменение числа хромосом соматических клеток в онтогенезе. Изучал хромосомный набор человека. Исследовал кариотип домашних птиц, мелкого рогатого скота и человека. Установил кариотип коров, коз и овец. Цитологически объяснял причину невозможности скрещивания овец с козами. Разрабатывал вопрос о постоянстве числа хромосом в пределах организма.

[476x700]
1883
Александр Александрович Смирнов
русский и советский литературовед, литературный критик и переводчик, театровед (в том числе шекспировед), филолог-романист (историк французской и испанской литератур), основоположник советской и российской кельтологии, шахматист и шахматный литератор, переводчик Шекспира, Мольера, Лопе де Вега, Лафонтена, Сервантеса, Мопассана, Стендаля, Дидро и многих других авторов.. Доцент Петербургского (1910—1916), Пермского (1916—1917), Таврического (1917—1922) университетов, доктор филологических наук (1937), профессор Ленинградского университета (1934—1958). В круг его знакомых входили Гиппиус, Мережковский, Ахматова, Волошин, Бальмонт… Родился в городе Москва, Российская империя. По документам — сын товарища обер-прокурора Сената Александра Дмитриевича Смирнова, фактически рождён его женой от Абрама Исааковича Зака (1828—1893), крупного финансового деятеля, директора Петербургского учётного и ссудного банка. О его происхождении в начале прошлого века первым поведал, сославшись на признание Смирнова, Александр Бенуа. Да и сам Александр Александрович в 1902 году опубликовал поэму «Принц Иуда»:

В моих жилах течет кровь библейских Пророков,
В моих жилах течет кровь библейских Царей.
И звучат голоса неотступных намеков
Дни и ночи в крови неспокойной моей.
Я, еврейский царевич, заброшен судьбою
В дальний край непонятных и чуждых людей.
Окруженный враждебно-холодной толпою,
Я влеку вереницу томительных дней…
Словно хрупкий цветок палестинского края,
Возлелеянный роскошью южных долин,
Вдалеке от отчизны своей умирая,
Молча гибну один среди северных льдин.
Но когда, на лучах золотого светила,
Мне привет из отчизны приносит весна,
В мою грудь возвращаются вешние силы,
Я пытаюсь проснуться от тяжкого сна.
Поднимается кровь на великую битву,
В ней – наследье отцов, в ней призывы веков.
И несу я последнюю к Б-гу молитву:
«Будь ко мне милосерден, Г-сподь Саваоф!»

Позднее о происхождении Смирнова писала Ольга Фрейденберг в письме к Борису Пастернаку. В последние годы факт отцовства Зака вошел в многочисленные работы (Романа Тименчика, Татьяны и Анатолия Белогорских) и справочники (биографический словарь «Русские писатели 1800 – 1917», биография Александра Александровича в интернете). Когда Александру было десять лет, А.И.Зак умер, а мать развелась со Смирновым. Троюродный брат (со стороны отца) — С.А.Венгеров, троюродные сёстры — З.А.Венгерова и И.А.Венгерова. Смирнов поступил в 1901 году на физико-математический факультет Петербургского университета, перевёлся на романо-германское отделение историко-филологического, которое окончил в 1907 году. Попал в круг литераторов-участников Религиозно-философских собраний. Сотрудничал в журнале Д.С.Мережковского и З.Н.Гиппиус «Новый путь» с критическими статьями, а в 1904 году написал совместный с Гиппиус рассказ-апокриф «Лилит». Круг общения Смирнова в символистской среде был достаточно широк, известно о его обмене письмами и личном знакомстве с А.А.Блоком; в дальнейшем как минимум до 1920-х годов в своих статьях он реагировал на события литературной жизни Серебряного века и предлагал их концепцию, встроенную в более широкое восприятие мировой культуры. Выступил как поэт в 1905 году в альманахе издательства «Гриф», под одной обложкой с дебютом Ходасевича. Был знаком и с Черубиной де Габриак — Елизаветой Дмитриевой, которая тоже начинала как романист и училась во Франции (в 1934 году, через шесть лет после смерти Дмитриевой в ссылке, Смирнову удалось издать под своей редакцией её перевод средневекового романа «Мул без узды»). В 1905—1908 годах Смирнов ездил во Францию; отправившись туда изучать средневековую французскую литературу, увлёкся испанистикой и кельтологией, ездил в Испанию, в Бретани изучал бретонский язык. С 1909 года состоял членом Неофилологического общества. С 1910 года оставлен при Петербургском университете и в 1911 году вновь командирован университетом за границу; два года работал во Франции и Ирландии, был секретарём журнала «Revue Celtique» (1912—1913). С 1913 года в качестве приват-доцента преподавал в Петербурге, в 1916—1917 годах — на историко-филологическом факультете Пермского университета (читал лекции по истории западноевропейских литератур, вёл занятия по французскому и старофранцузскому языку). В Пермском университете А.А.Смирнов проработал один учебный год; после его отъезда место преподавателя истории западно-европейских литератур занял Б.А.Кржевский. В мае 1917 года уехал в Крым, в Алушту, где его жена Елизавета Петровна Магденко содержала дачный пансион, к осени приехал в Петроград, но, спасаясь от революционных событий, вернулся в Крым к жене. В сентябре 1918 года они приехали в Харьков. Затем преподавал в Симферополе в Таврическом университете. Продолжал печатать литературно-критические статьи. В 1922 году вернулся в Петроград, участвовал в дискуссии вокруг формального метода в литературоведении, преподавал в Петроградском-Ленинградском университете до 1958 года (с перерывом на эвакуацию во время войны). Профессор филологического факультета (1934), доктор филологических наук (1937). Работал также в Ленинградском театральном институте. К этому времени относится создание Смирновым русской кельтологической школы (одной из его учениц была В.Н.Ярцева), публикация «Ирландских саг» (1929; 2-е издание, 1933; 3-е издание, 1961) — первый перевод с языка оригинала. Активно выступал как шекспировед, редактировал два собрания сочинений Шекспира, написал две книги о нём («Творчество Шекспира», 1934, «Шекспир», 1963, посмертно). Высоко оценивая шекспировские переводы Анны Радловой, переводы Б.Л.Пастернака считал «искажающими образ и мысль Шекспира, и потому объективно вредными». В 1929—1939 годах написал большое количество статей о романских и кельтских литературах и о Шекспире для Литературной энциклопедии. Посмертно вышла книга «Средневековая литература Испании» (1969). Будучи оппонентом на защите кандидатской диссертации М.М.Бахтина о Рабле (1945), предложил ходатайствовать о присуждении соискателю степени доктора.Умер в городе Ленинград, РСФСР, СССР, 16 сентября 1962 года. Похоронен на Серафимовском кладбище.
Школа перевода
В 1920-е годы в Советской России начала формироваться новая школа художественного перевода, основанная на централизованном планировании переводческой политики и повышении роли переводной литературы в культуре, с улучшением её качества, теоретическим изучением этой деятельности, единстве принципов художественного перевода. Александр Смирнов входил в сформировавшуюся вокруг филологического факультета ЛГУ группу переводчиков и литературоведов-испанистов, в которую также вошли Борис Кржевский, Давид Выгодский, Константин Державин, Вадим Рахманов, отчасти Владимир Пестовский, братья Михаил и Григорий Лозинские, Константин Мочульский. Люди этого круга считали себя преемниками и учениками Дмитрия Петрова, а тот фактически учился у Александра Веселовского. Представители этой группы Александр Смирнов и Борис Кржевский начиная с 1927 года начали работать над академическим переводом «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского», который сделал этот роман Сервантеса любимым и узнаваемым в СССР, а самого автора — на испанском и других языках. Если до выхода первого тома романа в 1929 году в издательстве Academia совокупный тираж произведений Сервантеса составлял 122 100 экземпляров и уступал тиражу сочинений Бласко Ибаньеса (200 000), то к 1936 году общий тираж сочинений Сервантеса вырос до 123 400 экземпляров на русском и 66 385 — на испанском и других языках, тогда как произведения Бласко Ибаньеса вышли в свет только в 1935 году общим тиражом 10 300 экземпляров. Академическое издание «Дон Кихота» предварялось статьёй Смирнова «О переводах „Дон Кихота“», в которой Александр Александрович не только дал обзор переводов испанского классика на русский язык, но и предпринял литературоведческое исследование таких переводов. Он критикует отступления переводчиков от текста, их стремление переложить иностранную фактуру на русский лад или, напротив, чересчур точное следование первоисточнику, делающее перевод трудночитаемым. Он сформулировал задачу руководимого им коллектива так: «совместить максимальную точность с художественной проработкой, разумея под последней не просто „литературность“ как таковую, а передачу стилистических намерений самого Сервантеса». Балансируя между двумя крайностями — модернизацией старинного текста и стилизованным соблюдением всех архаизмов, Смирнов и Кржевский склонялись к модернизации. «Главной нашей заботой было все же дать не „филологическую реконструкцию“, а вполне живой, художественный текст, столь же ясный и легкий для восприятия современного русского читателя, каким он был во времена Сервантеса для тогдашнего читателя — испанца», — подчеркнул Смирнов.
Шахматная деятельность
А.А.Смирнов был сильным шахматистом первой категории. В 1912 году был чемпионом Парижа по шахматам, в 1920-х годах был ключевым сотрудником журнала «Шахматный листок». Участвовал в так называемом «турнире десяти» (Ленинград, 1925 г.), где занял 9 место (впереди Я.Г.Рохлина). Единственную победу он одержал над И.П.Голубевым. В том же году в профсоюзных соревнованиях сыграл свою самую известную партию (против первокатегорника Якобсона). Эту партию А.П.Сокольский неоднократно помещал в разные издания своей книги «Современный шахматный дебют» как образец борьбы в гамбите Фрома. Аналогично В.Н.Панов и Я.Б.Эстрин включили эту партию в очередное издание своей книги «Курс дебютов». А.А.Смирнов написал книгу «Красота в шахматной партии» (1925). Перевёл на русский язык книги Х.Р.Капабланки «Моя шахматная карьера», Р.Рети «Учебник шахматной игры», С.Г.Тартаковера «Уроки шахматной стратегии», М.Эйве «Самоучитель шахматной игры», К.Торре «Как формируется шахматист». Награды: Орден Трудового Красного Знамени (10 июня 1945). Публикации А.А.Смирнова: Словарь шахматиста / составители М.С.Коган и другие; под общей редакцией профессора А.А.Смирнова. Ленинград : Шахматный листок, 1929. 518 страниц; Смирнов А.А. Из истории западно-европейской литературы, Москва; Ленинград : Художественная литература, 1965; Смирнов А.А. Средневековая литература Испании. Ленинград : Наука, 1969; Смирнов А.А. Письма к Соне Делоне. Москва : НЛО, 2011. Создание предисловий и примечаний, вступительных статей: Сервантес М. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский; перевод под редакцией и с вступительными статьями Б.А.Кржевского и А.А.Смирнова. Москва; Ленинград : Academia, 1935. (Сокровища мировой литературы); Сервантес М. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский / перевод под редакцией и со вступительной статьёй Б.А.Кржевского и А.А.Смирнова; введение П.И.Новицкого. Москва; Ленинград, 1935. Том 1; Сервантес М. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский: в 2 томах / перевод под редакцией Б.А.Кржевского и А.А.Смирнова; предисловие А.И.Белецкого. Ленинград : Молодая гвардия, 1935—1937; Шекспир В. Избранные сочинения: в 4 томах. / редакция, вступительная статья и объяснения А.А.Смирнова. Москва; Ленинград : Детиздат, 1938; Сервантес М. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский / перевод под редакцией. Б.А.Кржевского и А.А.Смирнова. Ленинград : Лениздат, 1949 (типография имени Володарского): в 2 томах. (Библиотека школьника). Том 1. 600 страниц; Сервантес М. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский: в 2 томах. Рига: Латгосиздат, 1951. Том 1 / примечания составил А.А.Смирнов. 1951. 560 страниц; Монтень М. Опыты: в 3 книгах. Книга 3 / примечания А.С.Бобовича, А.А.Смирнова. Москва : Наука, 1979. 535 страниц. (Литературные памятники); Шекспир В. Собрание сочинений / вступительная статья А.Смирнова. Воронеж: Информационно-издательская фирма «Инфа», 1993. Том 1. 557 страниц; Шекспир В. Гамлет, принц датский; Отелло; Макбет / примечания А.Смирнова // Шекспир В. Полное собрание сочинений. Москва : Издательский центр «Терра», 1994. Том 8. 685 страниц; Шекспир В. Два веронца; Венецианский купец; Сон в летнюю ночь; Тит Андроник / примеч. А. Смирнова // Шекспир В. Полное собрание сочинений. Москва : Издательский центр «Терра», 1994. Том 5. 684 страницы;. Шекспир В. Ромео и Джульетта; Много шума из ничего; Виндзорские насмешницы / примечания и комментарии А.Смирнова // Шекспир В. Полное собрание сочинений. Москва : Издательский центр «Терра», 1993. Том 6. 540 страниц; Французская литература XVI в. Книга 3 / примечания к томам 1-2 А.С.Бобович, А.А.Смирнов]. Москва : Издательский центр «Терра». 541 страница; Сервантес М. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский: в 2 томах / перевод под редакцией Б.Кржевского, А.Смирнова. Москва : Вече, 2000. Том 1. 539 страниц. Том 2. 575 страниц. Литература: Жирмунский В.М. Памяти А.А.Смирнова (1883—1962) // Известия Академии Наук СССР. Отделение литературы и языка. Москва : Академия Наук СССР, 1963. Том XXII, выпуск 1. Страницы 78-81; Каганович Б.С. А.А.Смирнов и пастернаковские переводы Шекспира // Вопросы литературы. — 2013. — № 2. — Страницы 20—71; Каганович Б.С. Александр Александрович Смирнов. 1883—1962. — Санкт-Петербург : Европейский Дом, 2018. — 240 страниц. — Тираж 200 экземпляров. — ISBN 978-5-8015-0376-9; Корконосенко К.С. А.А.Смирнов как теоретик художественного перевода (На материале статьи «О переводах „Дон Кихота“») // Русская литература. 2008. — № 3. Страницы 211—215; Романов И. Чемпион Парижа… с невских берегов // 64 — Шахматное обозрение. 1983. № 19. Страница 18; Смирнов Александр Александрович // Шахматы: энциклопедический словарь / главный редактор А.Е.Карпов. — Москва : Советская энциклопедия, 1990. — Страница 363. — 621 страница. — 100 000 экземпляров. — ISBN 5-85270-005-3; Эдельштейн М.Ю. Смирнов Александр Александрович / При участии А.А.Холикова // Русские писатели 1800—1917. — Москва, 2007. — Том 5. — Страницы 670—672.


1884
Александр Константинович Воронский
русский революционер-большевик, писатель, литературный критик и теоретик искусства. Лидер литературной группы «Перевал», члены которой на протяжении 1920-х годов играли одну из наиболее заметных ролей в советской литературе и полемизировали с членами Революционной ассоциации пролетарских писателей (РАПП). Член ВКП(б) (1904—1927, 1930—1934). Репрессирован и расстрелян.
Ранние годы
Родился в селе Хорошавка, Кирсановский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя, в семье православного священника. По национальности русский. Когда Воронскому было пять лет, его отец умер, и мать с двумя детьми переехала в село Чуевка Усманского уезда Тамбовской губернии, где жили её отец, тоже священник, братья и сёстры. После окончания бурсы поступил в духовную семинарию. Учился в тамбовской семинарии, откуда был исключён из 5 класса ввиду «политической неблагонадёжности».
Революционер
В 1904 году в Тамбове вступил в РСДРП(б), затем в течение ряда лет работал в Санкт-Петербурге, Владимире, Тамбове, Екатеринославе, Саратове, Николаеве и других городах. Был в ссылке 4 года, отбывал тюремное заключение в течение 2,5 лет, в том числе год в крепости. Был отправлен большевиками в Финляндию для работы в социал-демократической военной организации. После Свеаборгского восстания вернулся в Санкт-Петербург. Был арестован в 1906 году и приговорён к году заключения, сидел в Петропавловской крепости. В 1908 году был арестован и приговорён к двум годам ссылки в Яренск Вологодской губернии. В 1911 году дебютировал как писатель под псевдонимом «Нурмин» (от названия станции Нурма, где он некоторое время жил). В 1912 году был делегатом Пражской конференции РСДРП(б). Во время Первой Мировой войны работал в Земском союзе на Западном фронте. После Февральской революции 1917 года работал в Одесском Совете, в Иваново-Вознесенском губисполкоме, в Иваново-Вознесенске редактировал газету «Рабочий край». С 1917 по 1920 год был членом ВЦИКа. Участник подавления Кронштадтского мятежа.
Литературный критик
В начале 1920-х становится одним из ведущих марксистских теоретиков в области литературы. С 1921 по 1927 год редактировал один из трёх ведущих литературно-художественных журналов «Красная новь», а с 1922 по 1927 — «Прожектор». Организатор и идеолог группы «Перевал».
Председатель правления издательства «Круг». Печатался также под псевдонимом Нурмин. Посвящение Воронскому предваряет поэму Сергея Есенина «Анна Снегина». Воронский — один из первых советских критиков юношеской литературы. Само становление детской литературы являлось, по мнению такого глубокого литературоведа, как Воронский, критерием зрелости отечественной словесности своего времени. По непроверенным данным, являлся членом Русского психоаналитического общества.
Литературно-политическая борьба
В 1923 году примкнул к Левой оппозиции в ВКП(б), подписал «Заявление 46-ти» с оговоркой «состояние партии требует принятия радикальных мер, ибо в партии в настоящее время не благополучно». В целом заявление было направлено на критику существующего руководства партии, которое «стоит перед тяжёлым общеэкономическим кризисом», в то время как руководство партии не удовлетворяет требованиям дня. «Под внешней формой официального единства мы на деле имеем односторонний, приспособляемый к взглядам и симпатиям узкого кружка, подбор людей и направление действий, — указывалось в письме. — В результате искажённого такими узкими расчётами партийного руководства, партия в значительной степени перестает быть тем живым, самодеятельным коллективом, который чутко улавливает живую действительность, будучи тысячами нитей связанным с этой действительностью. Вместо этого мы наблюдаем всё более прогрессирующее… разделение партии на секретарскую иерархию и „мирян“, на профессиональных партийных функционеров, подбираемых сверху, и прочую партийную массу, не участвующую в общественной жизни»
Товарищ и единомышленник Воронского, писатель Борис Пильняк подтверждал, что литераторы стремились утвердиться на почве чистого искусства и выйти из-под влияния партии. При этом в острой политической полемике литераторов Воронский, выступавший за объединение всех сил под руководством партии, противостоял «напостовцам», стоявшим на жёстких позициях диктатуры пролетариата и классовой борьбы даже в художественном творчестве.
Журнал «Красная новь» во главе с Воронским вступил в острую полемику с журналом «На посту» о классовости искусства, о писателях-попутчиках, о кружках и группировках, об отношении к «молодняку» и так далее. «На самом деле все это были отнюдь не межгрупповые споры: „организованному упрощению культуры“ (М. Левидов), которым занимались Пролеткульт, „напостовцы“ и журнал „Леф“, противостояла борьба за сохранение искусства как специфической сферы человеческого духа, специфического способа познания мира», — считает исследователь этой эпохи Г.А.Белая.
Постановление Политбюро ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художественной литературы» условно разделило советских писателей 1920-х годов на три категории:
крестьянские;
пролетарские писатели;
попутчики (то есть те, кто активно не высказывался против советской власти, но и не полностью соглашался с её деятельностью).
Возложив руководство литературой в целом на пролетарских писателей, резолюция подчеркнула: «партия поддерживает все отряды советских писателей». Пока «гегемонии пролетарских писателей ещё нет, партия должна помочь этим писателям заработать себе историческое право на такую гегемонию». Партия должна бороться против коммунистического чванства, «должна всячески бороться против легкомысленного и пренебрежительного отношения к старому культурному наследству, а равно и к специалистам художественного слова». По отношению к «попутчикам», как колеблющимся между буржуазной и коммунистической идеологией, «должна быть директива тактичного и бережного отношения к ним, то есть такого подхода, который обеспечивал бы все условия для возможно более быстрого их перехода на сторону коммунистической идеологии».
В постановлении партийное руководство высказалось за свободное соревнование творческих сил, форм и методов, подчёркивая необходимость создания литературы, рассчитанной на действительно массового читателя: «частью этого массового культурного роста является рост новой литературы пролетарской и крестьянской в первую очередь, начиная от её зародышевых, но в то же время небывало широких по своему охвату форм (рабкоры, селькоры, стенгазеты и проч.) и кончая идеологически осознанной литературно-художественной продукцией».
Хотя в этой резолюции не были упомянуты имена боровшихся в 1920-е годы литературных групп, им была дана всесторонняя оценка, считает исследователь эпохи С.И.Шешуков. Фактически нашла поддержку позиция А. Воронского, ратовавшего за объединение писателей, во главе с коммунистами, для совместной творческой работы, за преемственность литературного наследия, за отражение жизни во всех её красках, а не только жизни пролетариата, за коллегиальность в противоположность «комчванству». Напостовцы это ранее категорически отвергали.
При этом в резолюции некоторые позиции Воронского были подвергнуты осуждению: то, что он не признавал пролетарских писателей и не поддерживал желания творческой молодёжи идти в литературу.
Политические преследования и расстрел
В 1927 году после троцкистской демонстрации был исключён из рядов ВКП(б) в числе 75 активных троцкистов и 23 других «антисоветчиков» (эти последние — во главе с Т.В.Сапроновым) и отправлен в ссылку. В период ссылки в Липецке писал автобиографическую прозу о годах своей юности и начале подпольной деятельности. В 1929 году заявил об отходе от оппозиции и в 1930 году получил разрешение вернуться в Москву, где был назначен редактором отдела классической литературы в Гослитиздате. Его дочь вспоминала: «к Сталину (Александр Константинович) относился очень скептически». В 1935 году арестован. Повторно арестован 1 февраля 1937 года. Арестованный вслед за ним по абсурдному обвинению в шпионаже писатель Борис Пильняк в своих, полученных известным образом, показаниях ссылался на «пагубное влияние» Воронского, представив его инициатором написания «Повести непогашенной луны». Кроме того, в качестве преступного деяния была представлена организация Воронским писательских групп «Перевал» и «30-е годы», последняя из которых хотя и распалась, но продолжала действовать и собираться неформально. Александр Воронский был расстрелян в городе Москва, РСФСР, СССР, 13 августа 1937 года; прах захоронен на Донском кладбище. Реабилитирован посмертно 7 февраля 1957 года.

Александр Константинович Воронский. Фото из следственного дела, 1937 год
Взгляды на искусство
Взгляды Воронского были близки Троцкому («Литература и революция»). Как и Троцкий, Воронский осуждал принципы Пролеткульта и выступал за постепенное привлечение в советскую литературу интеллигенции. Идеологи РАПП в полемике с его взглядами ввели в обиход понятие «воронщина», употреблявшееся ими как бранное слово. Фигуру Воронского в советскую литературу возвратил профессор МГПИ, исследователь советских литературных дискуссий 1920-х годов Степан Иванович Шешуков. Воронский стал героем книги его аспирантки Г.А.Белой «Дон-Кихоты 1920-х годов».
Семья
Жена — Сима Соломоновна, урожённая Песина (1889 или 1883, Мелитополь — 1943, Ташкент). 3 сентября 1937 года осуждена ОСО как ЧСИР на 8 лет ИТЛ. Срок отбывала в Темниковских лагерях НКВД (Мордовия). 2 октября 1939 переведена в Сегежлаг (инвалидный пункт). Отсюда она 1 августа 1941 г. попала в Карагандинский ИТЛ (АЛЖИР). Освобождена 21 февраля 1943, выехала в Ташкент к родной сестре, Саре Вилиновой, где вскоре и умерла. Дочь — Галина (1916—1991), дважды репрессирована. Автор мемуаров. Адреса в Москве: 1921 — 1-й дом Советов (Гостиница «Националь»); 1937 — Москва, улица Серафимовича, дом 2 (Дом на Набережной), квартира 357. Сочинения: В.И.Ульянов (Н.Ленин). (К 50-летию со дня рождения.) Иваново-Вознесенск, Издательство Ивано-Вознесенского Турагентства Центропечати, 1920. 16 страниц. 16 000 экземпляров; На стыке. Сборник статей. Москва—Петроград, Государственное издательство, 1923. 352 страницы. 7 000 экземпляров; Искусство и жизнь. Сборник статей. Москва—Петроград, «Круг», 1924. 327 страниц. 3 000 экземпляров; Искусство как познание жизни и современность. Иваново-Вознесенск, «Основа», 1924. 64 страницы. 3 000 экземпляров; Ленин и человечество. Ленинград, Государственное издательство, 1924. 64 страницы. 50 000 экземпляров; 2-е издание, 1924. 64 страницы. 20 000 экземпляров; За живой и мертвой водой. Воспоминания. 1927. 254 страницы. 5 000 кземпляров; 2-е издание [Москва], Артель писателей «Круг», 1927. 251 страница 6 000 кземпляров; Издание 3-е. Москва, «Федерация», 1931. 433 страницы. 10 000 экземпляров; За живой и мертвой водой. [Москва], Московское товарищество писателей, 1934. 534 страницы. 5 200 экземпляров; Литературные типы. Ленинград, «Круг», [5]. 244 страницы 3 000 экземпляров; 2-е издание дополненное. [Москва], 1927. 268 страниц. 4 000 экземпляров; Мистер Бритлинг пьет чашу до дна. Сборник статей и фельетонов. [Москва], «Круг», 1927. 231 страница. 4 000 экземпляров; Искусство видеть мир, 1928; Литературные портреты. В двух томах. Том I. Москва, «Федерация», [8]. 471 страница. 4 000 экземпляров; Том 2. Москва, «Федерация», [9]. 328 страниц. 4 000 экземпляров; Глаз урагана, 1931; Бурса, «Советская литература», 1933. 336 страниц 5250 экземпляров; Литературно-критические статьи, 1963; За живой и мёртвой водой, 1970 (проза); Статьи, Ann Arbor, 1980; Избранные статьи о литературе, 1982; Избранное, 1976; Избранная проза. Москва: Художественная литература, 1987; Гоголь / Вступительная статья В.А.Воропаева. — 2-е издание — Москва : Молодая гвардия, 2011. — 448 страниц: иллюстрации. — (Жизнь замечательных людей. Малая серия. Выпуск 24); Гоголь. — Москва : Молодая гвардия, 2019. — 300 страниц; За живой и мёртвой водой. — Москва: Common place, 2019. — 496 страниц. В переводах: Варонскі А. Вока ўрагану. Аповесць. Койданава. 2008. 69 страниц.
Память
Улица в посёлке Добринка Липецкой области. Мемориальная доска в Тамбове на здании бывшей семинарии, где учился А.К.Воронский (установлена в 1984 году). В 1997 году Тамбовская областная администрация учредила премию имени А.К.Воронского. Литература: Динерштейн Е.А. А.К.Воронский: В поисках живой воды. — Москва, 2001; Белая Г.А. Дон-Кихоты революции — опыт побед и поражений. — 2-е издание — Москва, 2004; Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / В.Казак ; [перевод с немецкого]. — Москва : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491 страница. — 5000 экземпляров. — ISBN 5-8334-0019-8; Белая Г.А. Эстетические взгляды А.К.Воронского (из Белая Г.А. История в лицах. Из литературной критики 20-х годов. — Тверь: Тверский государственный университет, 2003. — 110 страниц. (Литературный текст: проблемы и методы исследования; Приложение, Серия «Лекции в Твери»)); Малыгина Н. М. Андрей Платонов и литературная Москва: А.К.Воронский, А.М.Горький, Б.А.Пильняк, Б.Л.Пастернак, С.Ф.Буданцев, Артем Веселый, В.С.Гроссман. — Москва; Санкт-Петербург: Нестор-История, 2018. — 592 страницы; Литературная энциклопедия, В 11 томах. — [Москва], 1929—1939.


1884
Саит Ахметович Исмагилов (башкирское имя — Сәйетғәле Әхмәт улы Исмәғилев)
поэт, фольклорист, классик башкирской литературы. Народный сэсэн Башкирской АССР (1944), член Союза писателей БАССР (1938). Исмагилов Саит Ахметович родился в деревне , Уфимский уезд, Уфимская губерния, Российская империя (ныне Чишминского района Башкортостана), в бедной крестьянской семье. С детства Саит батрачил, работал на станциях железной дороги. В 18 лет обучился игре на скрипке у мастера-скрипача Муллагалия из деревни Сафарово. Играл на скрипке на сабантуях, йыйынах, исполняя свои песни, такмаки и баиты. О таланте Саита Исмагилова в 1915 году уже писали в Уфимской губернской газете «Тормош». В 1926—1927 годы Саит Ахметович работал артистом в Чишминском народном театре. В 1937 году начал записывать тексты своих произведений и уже в 1940 году выпустил сборник песен и стихов. Во время Великой Отечественной войны работал скрипачом в Башкирской филармонии, выступая в частях Красной армии. В 1938 году был принят в Союз писателей Башкортостана. В 1944 году Указом Президиума Верховного Совета БАССР ему одновременно с Мухаметшой Бурангуловым и Фаррахом Давлетшиным было присуждено почетное звание народного сэсэна Башкортостана. Скончался в городе Уфа Башкирская АССР, РСФСР, СССР, в 1970 году Сын Саита Исмагилова, Закир Исмагилов — танцовщик, хореограф, режиссер Башкирского ТВ, Заслуженный артист БАССР, Заслуженный работник культуры РСФСР, Кавалер ордена Знак Почета и многочисленных медалей.
Творчество
Сказки «Путешествие Нужды-бабая» («Нужа бабай сәйәхәте»), «Слово о Девушке-счастье» («Бәхет-ҡыҙ тураhында hyҙ»), басни «Коза и овца» («Кәзә менән hарыҡ»), «Серая ворона и ворон» («Ала ҡарға менән ҡщҙғон»), кубаир о Салавате-батыре, юмористические песни «Капризный жених» («Көйhөҙ кейәү»), «Девушка-щеголиха» («Ҡупшы ҡыҙ»). Книги Саита Исмагилова «Песни Саита», «Слово сэсэна», «Две жизни».
Цикл четверостиший, посвященных Великой Отечественной войне. Литература: Һайланма әҫәрҙәр, Ѳфѳ, 1958; Ике тормош, Ѳфѳ, 1961; Писатели земли башкирской: Справочник/Составители: Р.Н.Баимов, Г.Н.Гареева, Р.Х.Тимергалина. — Уфа: Китап, 2006. — 496 страниц.
Память
Именем С. Исмагилова названа улица в его родной деревне.

[525x700]
1886
Нинон Валлен (французское имя — Ninon Vallin; настоящее имя — Эжени Валлен, Eugénie Vallin)
французская оперная певица, сопрано. Карьера Валлен продолжалась более четырёх десятилетий. Эжени Валлен родилась в Монтальё-Версьё (Изер, Франция). Училась в Лионской консерватории, затем в Париже, намереваясь стать камерной певицей. В 1911 году Валлен дебютировала в Париже, исполнив сольную партию в кантате Клода Дебюсси «Дева-избранница». После этого выступления Дебюсси пригласил Валлен для исполнения партии небесного голоса на мировой премьере мистерии «Мученичество святого Себастьяна». Сотрудничество Валлен с Дебюсси продолжилось на премьере «Трёх стихотворения Малларме» в Париже в 2014, аккомпанировал композитор. Валлен великолепно исполняла романсы современных композиторов — Ана, Нин-Кульмеля (в сопровождении авторов), Русселя, Форе, Дюпарка, Шоссона, песни де Фальи. На французском языке пела lieder Шуберта и Штрауса. Валлен впервые появилась на оперной сцене, после долгих уговоров, в 1912 году: в Опера-комик она спела Микаэлу ("«Кармен»"), Мими ("«Богема»"), Клару («Рождественские подарки» Леру), заглавную партию в «Луизе» Шарпантье. На сцену Опера-комик Валлен выходила в течение нескольких десятилетий, выступала и в других театрах. В 1916 она спела Маргариту («Фауст») в театре «Колон» в Буэнос-Айресе и регулярно возвращалась на эту сцену до 1935 года. Выступала в «Ла Скала» (1916—1917), Риме (1917), в 1920 году в Парижской опере исполнила роль Таис («Таис»), в 1934 пела в опере Сан-Франциско. Нинон Валлен наилучшим образом демонстрировала особенности своего дарования в лирических и колоратурных партиях. В её репертуаре Джульетта ("«Ромео и Джульетта»"), Маргарита («Фауст»), Миньон, Мелизанда («Пеллеас и Мелизанда») и три героини оперы «Сказки Гофмана» соседствовали с Церлиной («Дон Жуан») и Графиней («Свадьба Фигаро»). Однако коронными ролями Валлен были Манон, Луиза и Шарлотта («Вертер»). Валлен любила французскую оперетту и участвовала в постановках произведений Лекока, Массе и Шабрие, а в 1930-х годах даже выступала в мюзик-холле. В 1937 году снялась в кинофильме "La fille de la Madelon". Нинон Валлен обладала обширным диапазоном, её хорошо сбалансированное лирическое сопрано было сильным в среднем и нижнем регистрах, что позволяло ей выступать в роли Кармен. На пике карьеры Валлен могла петь и высокие колоратурные партии в операх Беллини и Доницетти. Критики характеризовали её манеру как воплощение не только хорошего пения, но и хорошего вкуса. Вокальная карьера Валлен была исключительно долговечной: в 60-летнем возрасте она пела Графиню в «Свадьбе Фигаро», продолжала выступать и записываться и в 1950-х годах. Валлен была приглашенным профессором в консерватории в Монтевидео с 1953 по 1959 год. Певица умерла 22 ноября 1961 года в своём имении La Sauvagère неподалеку от Лиона. За время своей карьеры с 1913 по 1950-е годы Нинон Валлен записала множество пластинок 78 об/мин, впоследствии они были переизданы на CD. В записях в основном представлены оперные арии, вокальные произведения французских композиторов, есть и полные или сокращённые записи опер. Запись 1931 года оперы Массне «Вертер» в Опера-комик с участием Жоржа Тиля под управлением Эли Коэна считают одной из лучших записей «Вертера». Литература: Акопян Л.О. Музыка XX века: энциклопедический словарь / Научный редактор Двоскина Е.М.. — Москва: «Практика», 2010. — Страница 108. — 855 страниц — 2500 экземпляров — ISBN 978-5-89816-092-0; Barnes, H.M. [53]. «Ninon Vallin», Record collector, viii, 53; with a discography; Celletti, R. [64]. «Ninon Vallin», in Le grandi voci, (Roma: Istituto per la collaborazione culturale); with an opera discography by R. Vegeto; Fragny, R. de. [63]. Ninon Vallin, princesse du chant, (Lyon: Éd. et Impr. du Sud-Est); Pinchard, M. [62]. «Hommage à Ninon Vallin», Musica, 95: 4; Steane, John [74]. The Grand Tradition, (Duckworth, London).