Парни не плачут.
(«Boys don’t cry»)



Оригинальный сценарий: Кимберли Пирс и Энди Бьенен.

The lonesome Texas sun was settling low,
And in the rearview mirror I watched it go.
I can still see the wind in her golden hair,
I close my eyes for a moment, I’m still there…
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight,
Like the stars that fill the midnight sky,
Her memory fills my mind.
Where did I go wrong, or can I make it right?
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight.
Another town, another hotel room.
Another dream that ended way too soon.
Left me lonely wait before the dawn,
Searching for the strength to carry on...
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight,
Like the stars that fill the midnight sky,
Her memory fills my mind.
Did I make it wrong, or can I make it right?
The bluest eyes in Texas are haunting me tonight.
For every heart you break you pay the price,
But I can’t forget the tears in her blue eyes…


... Рваные на кусочки, наркотические, тягучие сны. Сложно открыть глаза, поднять налившиеся свинцом веки, приходится трудиться, чтобы узнать, что всё это является наваждением. Хлынувшим регулярно, с боем часов, ближе к вечеру - в сумерках цвета сливы, и уводящим за собой. Туда, где можно быть с теми, кем хочешь, отдавая им всю любовь, что накопилась за вечность: тугой комок чувств прямо в раскрытые ладони. Туда, где есть свобода, нет насилия, и «другой» не значит «убит». Туда, где помогут, если нет сил пройти выбранный путь. Труд оценят, усилия не пропадут. Нет преступления в том, чтобы быть желанным... нет его в символе надежды - дорожной разметке, бегущей вдаль... Предвещая тяжёлое пробуждение, всегда мерещится её белый пульс, и во рту остаётся сухость. Как после ломки. Ловя пересохшим ртом сны...

... Кусочек тёмных волос, похожий на наконечник пушистой беличьей кисти, упал на старое полотенце. Отражение собственных глаз подзадоривало.
- Короче... - как же руку-то достать, чтобы не испачкаться?! - Короче сделай вот тут.
Сзади зашевелилось изображение ножниц, серебряной рыбкой шпигующее воздух. Сорванный голос доморощенного парикмахера возопил.
- Куда короче?! И так коротко, по самое не балуйся... - волосатая лапища Лонни, где больше всего поражали аккуратно обстриженные полированные ногти, сорвала с плеч импровизированную повязку. Несмотря на то, что в комнатке поддерживалось тепло, исходившее от обогревателя, голове стало холодно. Возможно, виноват был сквозняк из открытого окна, чьи прикосновения к стриженому затылку были довольно-таки ощутимы.
- Ну что, суперзвезда?
Самодовольства в голосе... цирюльник чёртов... Помимо физиономии кузена на заднем плане, из зеркала внимательно, даже с некоторым подозрением, глядел хрупкого сложения мальчик в клетчатой рубашке, нервно шмыгающий носом. Скуластый, кареглазый, безжалостно остриженный несколько минут назад. Он тронул языком верхнюю губу и вытянул шею, словно пытаясь заглянуть себе за плечо.
- Аккуратно... - не меняя позы, Лонни поправил его воротник. Ещё бы, когда последний раз глажено... Вдох. Выдох. Сердце стучало, как барахлящий мотор «пикапа». Всё должно получиться... не сразу же отращивать щетину и закусывать полуметровой сигарой! Пока достаточно трёх минут флирта по телефону и назначенного свидания. Таких ребят мимо не пропускают... Спокойно, приятель, спокойно! Как говорят продавцы индийских статуэток: и быть тебе отныне... ну, скажем, Брэндоном... Дэнни или Чарли, девушкам всё равно ведь.
Узкая ладонь потянулась к маленькому столику, на котором в общей куче виднелись баночки, туалетные принадлежности, просроченные билеты на бейсбол и даже плохой рисунок кролика, и взяла оттуда скрученный белый комок. Лонни тоскливым взглядом проводил две пары носков, водружённые за ремень и ширинку. Гульфик сразу стал внушительно оттопыриваться; неизвестно, мерещились ли братцу ночные клубы и дешёвые порнофильмы, но он как встал, так и сел в продавленное кресло.
- Такой жути я в жизни ещё не видал!..
Такая жуть на тебя и не смотрела, мысленно отрезал новоиспечённый Брэндон, чувствуя себя упакованным куском бифштекса, но одну пару вынул. Внушительность сразу испарилась...
- Вот, другое дело!
Зато Лонни пришлось поверить. Ненароком окажется, что он видел настоящих ребят, и кто тогда будет с тузами на руках?..
- О’К. Будь ты парнем, я бы не захотел тебя трахнуть.
Он продолжил его саркастический стон, весело ухмыляясь и приглаживая виски. Задирать старшего брата было неожиданно приятно.
- Будь ты парнем, то уж точно бы не захотел...
«Цыплёнок!» - ясно читалось по скептическому молчанию, которое было так же гладко, как перепаханное поле в зимний день... Только изредка в него ныряла тревога.
- Теперь ты мальчик. Дальше что?
Ах, что?.. Карие глаза загорелись призывным огнём. Такой вызов бросают только неразумные учителя и заботливые мамаши, покупающие платьица с кружевами и мишек с дебильными улыбками. Его не так воспитали. Сорванец - на всю катушку, он помнил выкрашенные в мальчуковый голубой цвет стены комнаты, эспандеры и бейсбольные биты в подарок… Сунув давно потухший окурок в зубы, Брэндон довершил картину мужественности, нахлобучив сверху любимую ковбойскую шляпу. Что ж, никто не совершенен, а голова мёрзнет куда как меньше...
Отчётливо хлопнула дверца машины; в морозном воздухе звук разнёсся ружейным выстрелом. Его внезапно покрыли громкие такты музыки, доносящиеся из здания катка, щедро украшенного иллюминацией.
- Быть того не может, мать твою! - у Лонни плавно отвисла челюсть, и он вжался грудью в руль, пытаясь за ним исчезнуть. Брэндон заглянул в окно.
- Да вылезай!
Тот повиновался, как учёная собака, чисто рефлекторно. Потом отступил и чуть не поскользнулся на гравиевой дорожке.
- Пойдём, чего ты трус такой?
Чем так страшен этот каток? Драками по субботам и чёртиками, которых ловят пьяные? Или тем, что здесь обычно тусуется пол-Линкольна, и каждая физиономия уже оскомину набила? Так в этом же залог успеха... может быть... Он переглотнул. Ведь договаривались идти вместе, Лонни и так уже влип по уши в эту затею, а отступать в последнюю минуту нечестно!
- Куда мы с тобой пойдём? - Лонни всё ещё не верил своим ушам.
- Внутрь, куда ж ещё? Я сегодня угощаю, - у Брэндона был вид ребёнка, у которого отнимают новую игрушку. Это и было хреново, по мнению кузена. Слишком несерьёзно и опасно! Ну и что с того, что постриг он эту куклу: челюсть мальчишечья, а губы девчачьи, любой дурак поймёт... Одно - медовым голосом совращать девчонок во время трёпа по телефону, лёжа кверху пузом на диване, а другое... Дрянь дело; наваляют по переборкам, как пить дать.
- Иди сюда, ну-ка... - вот, пожалуйста, хотел легонько позвать, а швырнул на дверцу. - Я поговорить хочу!.. - до чего же он тщедушен!.. - Ты - как грёбаный идиот в этой шляпе! - игнорируя боксёрские хуки и откровенные подмигивания... не у него же физиономия в прошлый раз была в засосах, да? Лонни сорвал с его головы шляпу и весьма резким жестом отправил её на заднее сиденье своего «пикапа», чей бампер недвусмысленно колыхался на ветру и двух сопливых гвоздях после недавнего наезда выпивших рокеров. Подумаешь, что с того... Он трусит, что верно, то верно. От двоюродного звания не отвертишься, за это тебе и старая тётушка в морду сковородкой заедет. То, что он может брюки намочить - ещё полбеды. Можно тактично не замечать... он же не замечает. И не след ему объяснять на трёх закоченевших пальцах (жалко, что не на одном), что шляпа нужна для того, чтобы прикрывать стриженый затылок, как Лонни сейчас прикрывает его зад.
- Брось ты! Пошли!
- Уже ходил, - такое отвращение на несколько помятом лице полукровки-итальянца Брэндон видел всего лишь раз, когда шпана со всего Линкольна газовой горелкой распилила его мопед. - Ты - психованная!.. Псих, O’K. - мимо в шипящем клубке прокатилась членистоногая группа патлатых, оценивающе глядя на предположительных собутыльников. Надо же. Лонни не хочет неприятностей...
- Ладно. Пусти... - выбеленная стена катка высилась перед ним неопровержимой громадиной. Ага. С каймой из красных сигнальных лампочек по краям... - Да не бойся ты, я вернусь...
О. У братца отлегло. А как там джинсы? Внушительных размеров кулак удержал Брэндона от дальнейшего продолжения беседы. Шляпу жалко - Рокки Клифф недолго торговался, притворяясь Бродягой Иствудом. Если он - Бродяга Иствуд, то Брэндон... Тина - просто борзый карась.
Эй! Как шуршат колёса! Только и видно, что мелькающие ноги!.. Окошечко билетёрши тускло светилось, отражая худощавую фигурку, похоже, слишком продрогшего парня. Пожилая дама, неторопливо сматывая клубок домашнего вязания и перекатывая леденец от одной новой коронки к другой, слегка приподняла напомаженные брови. Чёрт знает что продают эти старьёвшики... Малыш, похоже, ничего. Стройненький, не то, что Пэдди, оплывший донельзя и теперь, через тридцать лет женитьбы, регулярно качающийся пивом. У них таких конфеток называли «патрончиками» - ох, и хорош же! Глаза по медному четвертаку, карие и глубокие, ресницы - любая девка позавидует... Смазлив - нету спасу... Нервничает, бедняжка. Неужто свидание пропустит?
В этой же формулировке Брэндон и услышал вопрос, протягивая аккуратно сложенный пятидолларовик.
- Один, пожалуйста.
Старуха Дадж, наверное, обиделась. Чёрта с два теперь с неё допросишься «Будвайзера»... ладно, рубашка Лонни им и так пропахла. Лучше, чем у механика на автозаправке. Закинуть рюкзак на плечо... и пойти работать на одну из таких - чем не перспектива?.. Дверь в зал открывалась жутко медленно. В нос ударил запах свежевыжатых апельсинов, пота и жжёной бумаги - впрочем, присутствующие ни на что не обращали внимания. Стоило бы - на блеск конфетти, зависших в воздухе, мягком и липком, как масло, на серебряные оборванные нитки, на громкие аккорды знакомой приятной музыки, теперь бившей по ушам... хм, они замёрзли! Брэндон потёр их ладошкой. На свечение огромного шара, обклеенного светоотражающими афишками и бликами... на милые силуэты, дефилирующие мимо... И на кареглазого парнишку, чья причёска соответствовала виду и содержанию, теснившегося у входа. Впрочем, задержаться ему там не дали. Не попадая ногой за ногу и несколько растерявшись, он поправил воротник. Кашлянул. Ещё раз. Что ж, уверенности ему и так не занимать... нету её, потому что. Приятный холодок пробегал по стеснённой груди. Да, конечно - одежда с чужого плеча - не лучший выход, но... И Брэндон начал пробираться сквозь прогрессивно напившуюся (и не очень) кучу народа.
Если бы приятель Гомер из древней Греции повнимательно слушал на уроках про трёх Граций, он не замедлил бы сделать дорогущее исправление глаз. Линзы вворачивать. Ха... Брэндон передёрнул плечами, приглаживая вихор на затылке. Ч-чёрт... Блондиночка в топике притягивала его взгляд. Вот он её - нет. Переступать с ноги на ногу и слушать болтовню её подружек:
- Чистые волосы... и по возможности хорошо одет. Поверь мне, детка, это важно! Что бы ты сказала, если б этот... - было не очень удобно ещё и потому, что на него начали натыкаться, и парень, набравшись храбрости, спросил.
- Хелло?.. - косоглазая шатенка толкнула предел мечтаний локтём под рёбра. Как грубо, однако. Но та обернулась, уставившись на незнакомого. - Я... я Билли. - ну вот, назвался чужим именем. А чем здесь прикажете заниматься? - Ты Николь, да? - за жалобность «Оскаров» не дают? Ребята, верно? Ау, народ!..
Он показал пару роликов, висящих на плече, и застенчиво улыбнулся. За что, возможно, потом себя проклинал... Тем не менее, голубоглазое чудо отклеилось от стенки со шкафчиками и, показав прелестно жемчужные зубки, взяла его за руку.
- Пойдём.
Завистливым взглядам белого... и чёрного (мексиканцы приехали!) мусора не было предела.
Огни метались по площадке, как сумасшедшие. Скользя между парами, на лицах которых было ясно выведено трёхднёвочным засохшим маркером слово «балдёж», они говорили... кажется, кавалер только пытался разговаривать. Или пытался быть кавалером, что не мешало ему очаровательно краснеть и ускользать от ответов, как рыба в воде... Тёплая ручка легла сначала на его талию, а потом ненавязчиво двинулась к бедру. Ого, здесь девочки... Брэндон передохнул, давая себе пару секунд для оценки бешеного состояния, а потом галантно перехватил хрупкое запястье, объехал девушку на крутом вираже, и, едва не касаясь губами её затылка, внимая запаху волос, заскользил сзади.
- Хм... - Николь тряхнула головой; мальчишка слегка обиженно засопел, пинок вышел незаметный, но профессиональный. Вот ещё, подумает, что приставала... Музыка обволакивала их, как запах кофе. - Так откуда ты? Ты, мне так кажется, не здешний?
Ох. Как бы научиться сохранять спокойствие - в полицию, что ли, податься? Волнение побежало вверх по венам, словно хорошего прихода косячок.
- Как по-твоему? Откуда я могу быть?
Впервые за историю их недельного знакомства Николь задумалась.
- Не знаю... откуда-то из красивого места.
На-адо же! А сами вы какая красивая... Брэндон усмехнулся и подмигнул самому себе, пролетая мимо серебристого поручня.
Звуки поцелуев отлетали от каждого угла и нескоро растворялись в тёплой, плотной ночной тишине, укутавшей город. Губы... вот здесь, и вот так... полные соком и жизненной силой вперемешку с алкоголем, узнанные совсем недавно, приоткрытые в ожидании, тоже ночные губы... хорошо! Здорово... Треск каких-то жучков в кустах напомнил о реальности - и жаль. Брэндон слегка поморщился, вспоминая, сколько ему ещё махать до дома - девушка заметила это и крепче сжала руки на его шее, приникая в новом, жадном, торопливом поцелуе. Парень зажмурился, наслаждаясь моментом - уж это он делать умел.
- Ладно... - голубые глаза в нескольких дюймах стали почти бездумными; дыхание обжигало угловатые черты лица. Пришлось глубоко вздохнуть самому, размыкая нежные руки. Такими же руками. - Я постою тут, пока ты дойдёшь до дома. Мне... спокойнее будет.
Мальчик «из скаутского лагеря напротив» опять смущённо топтался у дороги, отчаянно строя ей глазки. Встряхивая волнистыми белокурыми волосами, барышня призывно улыбнулась ему и исчезла за плохо покрашенной дверью. Хруст собак или жучков в кустах стал слышен отчётливее - Брэндон соразмерял оглушительный паровозный стук сердца - «сидя, выпивая, думая, как бы не потонуть»... руки потянулись поправлять выбившуюся рубашку, растрёпанные волосы и - отбивать ритм. Огоньки интенсивно замигали вдалеке - где-то поехала одинокая машина, фырча мотором. Нужно было убедиться. Ну что ж... удрать разрешается. Игра идёт без правил. Он опять не купил фишек в казино... Зачем, собственно, это нужно тёмной лошадке? Задрав голову, Брэндон посмотрел в небо. Заезжие в их городок звёзды сыпались с распахнутых крыльев сладкой пудрой, щекоча его лицо. Все они симпатичные... Он встряхнулся, пнул ногой куртку и, перехватив, отправил на плечо. Брэндон... Тина был свободен, измеряя шагами дорогу. У «Большого Майка» должно быть открыто, а у него оказалось столько дел, будучи самим собой...

… Ливень такой, что в самый раз звать со двора собак, закрывать ставни и начинать топить камин. Дровами, которые в поленнице за сараем отсырели сразу, при первых зимних каплях, туго шлёпнувшихся в пыльную тропку. Туча, рокоча и закладывая громовые раскаты, как артиллерист - залпы, уходила на север, порванным краем пряча звёзды. Под ней всё напоминало хляби небесные. Чахлая трава, и без того едва видная из окоченевшей земли, намокла и по виду напоминала болотную ряску... Почерневшими остовами стояли указатели. Линкольн давно не видел такого дождя - говорили рабочие в пивнушке, и ближе прижимались к стойке, думая предупредить жён о том, что их воскресный горячий ужин пропал... Они прятались за вяло звякающими стёклами, шлёпая по задницам хорошеньких официанток, а снаружи струи воды с остервенением хлестали серый асфальт... Тем более странной казалась тонкая, чёрная, будто вырезанная из картона фигурка, возвращающаяся домой с непокрытой головой и душой нараспашку. Ливень её, видимо, не волновал... по одной простой причине. Надо было улепётывать со всех ног, как зайцу - по направлению к трейлерному посёлку, плутая и задыхаясь. А то, что мокро... и за шиворот полный банный ковш вылили... что позади осталась покрышка, о которую едва не сломал ногу... что соседские псы охрипли от лая, гремя цепями - так что из этого? Преследователи, неутомимо топая и сопя в этой белесой пелене, на редкость неутомимы и орут гораздо громче.
- Никуда ты не пойдёшь!!! Куда, скотина? Вернись немедленно!!
Скорее, ну? Из груди вырвался не то, что стон, а нетерпеливый всхлип. Живая изгородь, через которую продрался, только руки исцарапал... больно... чуть не упал! Ступеньки, и пусть Лонни будет дома! Ой, пожалуйста!!
- Вернись!! Сука, лесбиянка проклятая!.. - на этих гневных, не с большим разнообразием повторяющихся словах, Брэндон влетел в трейлер, пошатнувшийся от такого рвения, и налёг боком на хлипкую дверь. Перепуганный Лонни в одном белье и футболке, с мыльной пеной в ухе, бросился ему помогать; и чувствовалось, что он спасал не шкуру проштрафившегося друга, аж зубы стиснувшего от усилий, а свою... Преследователи трясли дверь всё настойчивее. Брань влетала в задраенные люки пением соловья.
- Открывай! Открывай, гнида, иначе доберусь - мозги по стене стекать будут!! Что ты с сестрой моей сделала, скотина?! - при таком обороте Лонни свирепо посмотрел на Брэндона. Господи, опять эти амурные похождения, скоро весь город на них облаву устроит!.. И он-то мог позволить! Да кто же думал, что эта щеня... ни кожи, ни рожи... Хотя вот так, когда с мокрым личиком ушибленного херувима, стоит и потирает руки, очень даже ничего...
- Ой, чёрт! - Брэндон закусил губу, чтобы не расхохотаться. Надо бы Лонни быть адвокатом, властно распоряжается своим имуществом... Вот, опять в шкаф его впечатал, считает, что это хороший повод устроить семейный разговор. Ребята на улице, порастеряв исступлённый пыл, теперь молча ломились в дверь. Нашли, кого догонять... Его-то, ковбоя! Хотя обидно, они б ещё с факелами за ним бегали... «Скотина, скотина!» А чего он сделал-то?.. - Алисия...
- Какая, к дьяволу, Алисия?! - сердито воскликнул братец, приходя в себя и в тихом бешенстве взирая на попытки сокрушить последнее пристанище. Не только его, самое неприятное что... Зачем так кипятиться? Всё шло и идёт пока прекрасно. Не станут же эти головорезы поджигать хибару, чтобы получить страховку. - Кто это?
Эх-х, кто это! Потрясающая девочка, фигурка по высшему разряду... а как за цветы благодарила, с ума сойти! Брэндон зажмурился, понимая, что для блаженной улыбки сейчас не место и не время. Здорово дарить подарки... из-за ухаживаний своих он уже был бит, и не раз... А на тех идиотов, что на частное имущество покушались, можно и в суд подать.
- Что за хрень творится, что с тобой вообще такое? - Лонни напряжённо прислушивался; шаги на заднем дворе и грохот у ступенек утихли, сливаясь с очередным ударом грома. Решатся они фургон опрокинуть, пара рук грузчиков - и пишите письма на Марс... А что до мокрой щени, развозящей сопли восторга по дверной притолке... Он опять схватил его за шкирку, ища признаки осмысленности - или ума - в улыбающемся лице. То, впрочем, уже потихоньку окрашивалось обидой. - Что с тобой происходит?
Почему обязательно со мной?! Почему я должен ломиться через все двери, почему за мной надо бегать?.. Что я сделал?
- Не знаю я! - вспылил Брэндон в свою очередь, стряхивая его руки. - Чего ты разошёлся? Там всё было классно! Я познакомился с обалденной девушкой...
- Ты же не парень!!! - Лонни едва не закатил глаза; очевидно, не оскудевающая рука дающего и его терпение святого иссякали. Почему? Мало у него неприятностей?.. Что спасает во всём этом бреду - только сознание, что есть крыша над головой, пару-тройку дней... - Сколько тебе раз повторять?
- А, спасибо, я забыл. - Брэндон готов был развернуться, и, «хлопая занавесками», уйти в свой угол - но чтение морали, грубо выражаясь, на этом не закончилось.
- Ты хочешь, чтоб тебя за голубого приняли? Или чтобы мама снова тебя заперла?
Воспоминание о матери в момент стёрло и рыжеволосую Алисию, и синий «бьюик», где он учил её целоваться, и красную кофту, и чудесное впечатление от сегодняшнего вечера. Надо же, азарт погони и угроза за спиной - этого не смогли сделать, а мать... Она с бесконечными телефонными звонками, психиатрами, дармовыми таблетками... клиниками, желанием разобраться... Он помнил, что значит быть больным ребёнком, но в новую жизнь эту грязь тащить не хотел. Да пошли они все! Почему не могут оставить его в покое, дать жить по-человечески, быть, кем он хочет... Брэндон нахмурился, отходя от Лонни, который едва не пританцовывал от чувства оскорблённой справедливости. Он не понимал, что шутка стала реальностью...
- Нет... - он старался, чтобы голос не сорвался на фальцет. - Я бы оказался законченным психом, если бы хотел...
- Чего «хотел»?! Так признайся, чёрт тебя дери, что в остальном мозги у тебя не варят! - Лонни показал рукой на дверь. Жеста полководца перед войском не получилось, он сильно ударился кистью о лодочное весло, прислонённое к стене. - Только придурки так делают! Ни меры, ни чувства самосохранения, ни-че-го! Скажи лучше прямо: ты лесбиянка?
Вот тебе раз, гениальный вывод! Нет, это не по нему: быть с женщинами, красивыми девушками, лучше которых нет на свете - так? Не иметь возможности их защищать, как парень? Не появляться в общественных местах? Отирать плевки и ловить презрительные взгляды? По крайней мере, так это здесь. В соседнем штате лесбиянок даже на работу не принимают! Отвратительно... Он не хотел, он... пробовал сделать, как лучше. Но как объяснить, как помочь себе, если даже брат стоит напротив: он не знает, какая это радость - быть мужчиной. Ему легче отказаться... от него. От парня, который просто заперт, в мокрой куртке, заляпанных грязью джинсах. И теле девушки.
- Господи, херотень какая! - кто-то наверху с ним согласился, потому что в следующую секунду оба уже лежали на полу, прикрывая головы руками. В окно полетел здоровенный булыжник размером с куриное яйцо, а перекошенные жалюзи обдали их градом мелких осколков.
- Мать вашу!..
- Вы... сволочи... все запомните... - крики вместе со звоном ломающегося чужого имущества приутихли. Явно тяга к разрушению была удовлетворена... кретины... Жестом бывшего морского пехотинца, чистившего картошку на гауптвахте, Лонни пригнул Брэндона к полу и, закрутив руки, вытянул бумажник.
- Оборзел совсем?.. - конечно, боевым искусствам не обучался, но как ногами отбрыкаться, он знал. Уличное детство даром не проходит... Реплика была своевременной. Магические зелёные бумажки и пара кредитных карт с обрезанными именами владельцев уже исчезли в кармане чужих шорт. Жаль, жаль, он ещё пару кафе собирался посетить... Чёрт, зачем же потрошить так! Всё... потайной карман открыт, и на дощатый пол веером легли фотографии. Брэндона передёрнуло. Это они: его красотки, его малышки...
- Всё! Всё отдавай, раз так! - Лонни быстро отцепил его руки, ещё раз выкрутив кисть и бросая бумажник от себя, как мокрую лягушку. Никелевые монеты со звоном покатились в разные стороны. Видно было, что жалость и щедрость обошли искалеченный трейлер стороной.
- Ты что?..
- Мало тебе ещё. Посидела бы пару месяцев за чужое добро... я тебе столько, а ты? - чертыхаясь на едва слышные в переулке оклики, он поднялся; Брэндон, протирая коленки, собирал фото, будучи близко к его состоянию.
- Как так можно? С ними надо осторожнее... что натворил... - ну эти кафе к чёрту, жгучая ярость за зря потраченное время... и, как это называется... выброшенные на ветер чувства поднималась к горлу колючим комком.
- Надо было быть осторожнее с теми дебилами. Надо было думать, что делаешь. - Лонни пробормотал это уже скорее по инерции, взглядом ища подушку, которой можно было заткнуть зияющую дыру в окне. Она, как щербатый рот, открывала панораму на очередные задворки, тусклый свет, запах и надоевший дождь... Везёт дурочке - как может любить, не размениваясь по мелочам, каждый роман - трагедия и прочее... Только сегодня она переборщила. Занавес, приятели...
- Ну вот, что я тебе скажу, Тина. - раздался над пареньком грозный голос. И друг собрался... не то, чтобы предать, а всё равно неприятно. - Слышишь, эй? Тина! Ты здесь больше зависать не будешь, я тебя не пущу. Иди давай. - он толкнул его за плечи к покосившейся двери. - Заявляться даже не смей. Иди...

... Ох, чёрт. Пластинку в музыкальном автомате регулярно заедало, и хриплый прокуренный голос мистера-как-его-там густел на самой пронзительной ноте. «Детка, приди ко мне... опусти голову... на-а-а моё плечо-о...» Проклятье! Дрянная штука - эта жизнь... Вопли, беготня по округе - и в результате, шайка грузных потных пьянчуг выходит победителями. Им всё можно - хлестать литрами пиво, тупо смотреть телевизор, ругаться и орать бессмысленные песни в лицо не понравившемуся соседу в баре... Но чем они лучше? Тем, что сто лет пахали у одного забора, или тем, что умеют... как это... за себя постоять? За свои мутные глаза, большие кулаки и то, что называется мужественностью? С ними надо считаться, везде и всегда, желательно приличной суммой. Но неужели всегда так надо? Не рубить сук, на котором сидишь? Не поднимать голос на тех, кто достали, как комар возле уха? Быть таким, как все, и принимать правила? Ох, чёрт... Брэндон почесал нос; густой табачный дым заволакивал крохотную комнату бильярдной плотной сизой завесой. Машинально сдавив коробок спичек, где соблазнительно хрустнула одна-единственная - промокшая, он оглянулся в поисках бармена. Как они все надоели... башка трещит. Пускай после двух стаканов виски, но всё равно! Он уже пытался побороть систему, созданную специально для таких белоглазых выродков. Он вырос среди них - и большого удовольствия, как бутерброд с маслом, это не доставляло. Искалечить себя, словно щенка, на ногу которому привязана банка? Увольте... После неудачи с армейским корпусом в старших классах - здорово хотелось маршировать на потеху солдатикам! Он расстроился, когда провалил письменные экзамены, а родственники крутили пальцем у виска... на что можно было надеяться? На то, что кто-то будет милосердным? Вряд ли... Легально быть парнем мечты не получилось... Что ж. Подумаешь, споткнулся раз...
Брэндон был занят, как подметили уже десятки «леди и джентльменов», прошедшие через узкое пространство между крутящимися табуретами и столиками. Субботний вечер только начинался, и потому посетителей в пабе «У Большого Майка» было много. Возгласы и стук шаров привычным аккомпонементом стучался в уши, затуманенные изрядной долей спиртного. Провинциальный городок принимал в себя любого, желающего отдохнуть после трудовой недели, предлагая выверенный годами список услуг - вино, более крепкие напитки, карты... плевки сквозь зубы на тёмные дубовые стены, испещрённые надписями... музыка кантри... одинокие доверчивые девицы самого разнообразного пошиба... Тихое небольшое место. Игра по правилам. Никто большего и не ждал... За исключением, пожалуй, маленькой блондиночки, то и дело бросающей взгляды на парня около барной стойки. Он сидел молча, не обращая внимания на наглые свистки подвыпившей компании слева. Язык радостно соглашался назвать его хрупким, милым и симпатичным... за внешность и чёткую волну шарма, от которой обладательница завитых волос, традиционно убранных за уши, едва не задохнулась. Принцы на белых конях не часто бороздили просторы штата Небраска, и важно было уловить момент, пока и этот не просочился в распахнутую дверь... Поэтому, помявшись минуты две, забавная девчонка в джинсовом костюме, робко сжимая сумочку, двинулась на взятие бастиона с обалденными бархатными глазами...
- Что, плохой вечер?..
Окурок умирал мученической смертью в судорожно сжатой руке. Здорово он курил так с одной подружкой... у озера на границе штата... громко вопили птицы и булькал камешек в воде... Брэндон снова очнулся, рассеянно мигая. Перед ним, стараясь поуютнее устроиться на жёсткой поверхности стула, выдавал смущённые улыбки захолустный вариант Мерилин Монро. Всё, пора решать. Ты - либо трудный подросток в этом глухом болоте, либо... Тут варианты разбегались. Он вздохнул.
- Дальше ехать некуда.
Девушка озадаченно отодвинулась, придвигая к себе свою порцию пива. Оно пенилось и просилось на волю... Неужели он её напугал? Вот уж не хотелось... И Брэндон улыбнулся по возможности ласково, жестом прося бармена принести ему нормальную зажигалку.
- И как же тебя зовут?
Господи, какая реакция! Мерилин вспыхнула, потупила глазки, неумело подведённые тушью, и захихикала так, как умеют только скромные, невинные обитательницы арендованных домиков. Они были либо учительницами, либо студентками в бесплатных колледжах... и все клевали на такого приятного парня, как Брэндон. Он почувствовал нестерпимое желание одёрнуть воротничок.
- Кэндис... - Конфетка! Эй, а тебе подходит, - Ненавижу это имя! Когда-нибудь я его поменяю.
- Иногда подобное помогает... - он пожал плечами. Разве это ложь? - Я - Брэндон. - и доверчивая ладошка легла на его тонкие пальцы, замёрзшие после половины ночи, проведённой на улице. Впрочем, кровь, бежавшая в них, начинала разогреваться под действием несолидной дозы алкоголя и милого личика собеседницы. Девушка водрузила сумочку на полированную сотнями локтей стойку, и начала в ней рыться. Заметив пристальный взгляд так полюбившихся ей глаз, она пояснила свои действия, кивая на опорожнённые бутылки с «Гиннесом», и ящик полных, стоявшие у входа в туалет, рядом с холодильной камерой.
- Я заплачу, если возьмёшь...
- Конечно. - готов спорить на штуку баксов - с ней никто ещё не заводил знакомства так быстро и рисково... ого, какой румянец! Впрочем, здесь чертовски жарко. Хорошо бы охладиться - ну, хоть подставив голову под струю воды в туалете. Комок в желудке исчез, настроение резко подскочило вверх, как на термометре. Раз дама хочет...
Длинноволосый, крепко сбитый парень, до этого бесцельно гонявший жёлтые шары на зелёном поле рассохшегося стола, бросил цепкий взгляд в другой конец зала; вполне возможно, что на свою подопечную, с которой его компания приехала поразвлечься в самое сердце Линкольна. Его суровая физиономия, на которой залегли тени, преобразилась; он потёр небритый подбородок, и, хмыкнув, толкнул локтём приятеля, до того неловко мелившего кий.
- Ты погляди-ка... что за дела...
Кэндис, несомненно, в большом городе не считалась бы такой уж конфеткой, да и усилий с дешёвой косметикой было приложено мало, но завсегдатаям, опрокинувшим бочонок пива на троих, этого было достаточно. Фигура здоровенного широкоплечего маргинала с заплывшими глазами, выросшая на месте молодого и обаятельного охотника за девичьими душами, вовсе не вдохновляла Кэндис, тут же поджавшую ноги.
- Тут мой приятель сидит… - попробовала было возмутиться она. Бывший грузчик, дыша перегаром и сознанием своего превосходства, любые реплики отмёл. Он был настроен неплохо провести время… Ой, от такого и заразиться - трёх центов давать не надо…
- Ну и что?
- А то, что проваливай быстрее! - прошипела Кэндис, сводя бровки к переносице. При первых признаках недовольства, проявленных ею, сзади раздался глубокий голос её «приятеля», успевшего смотаться до Африки и обратно за самым вкусным пивом.
- Извините. Вы бы даму оставили в покое… - для Брэндона она в мгновение стала прекрасной дамой, у порога которой лежит громоздкий дракон. Его бы не мешало согнать… Урод, привязался на его голову… Только не это! Сколько раз Брэндона лупили из-за женщин… и каждый раз заваруха начиналась вот так. Сволочь, сукин сын! Тебя здесь ждали? Ярость поднималась из затихшего было закутка возле желудка, сворачиваясь клубком. Всё это достаточно ясным текстом шло во взгляде маленького, худого парня, оставившего бутылки возле своей девчонки… идиотки, для которой проблема - дать!.. и вытирающего ладони о джинсы. Маленькая шапочка на лысеющем затылке зашевелилась от удивления, а ноздри задрожали в приступе бычьего бешенства. В замызганном баре, в собственном городе - да не оставить в покое! Наступить на хвост! Наш-шёл кому, щенок…
- Я чего-то не слышал? Ты издеваешься, вроде того?! Тебя… - он ткнул его в грудь. - Не спрашивают, чего ты тут хочешь, пидор!.. - и, словно примеряясь, ударил. Неловко кувыркнувшись, Брэндон упал, сшибая пустой столик. Пепельница, звеня стеклянными гранями, рассыпалась на много маленьких осколков, стул перевернулся и задел кого-то из ужинающих. Пьяные разнузданные выкрики потихоньку стихли и перешли в зловещее молчание. Троица, до этого метавшая карты с шулерской ловкостью, немедленно поднялась на защиту «своего» игрока. Кэндис залезла на стул с ногами, боязливо оглядываясь. Её сопровождающие, раньше всех угадавшие крепкую ссору, стали пробираться к эпицентру, энергично работая локтями. Как сказал бы великий американский писатель, «запахло палёным».
Брэндон тряхнул головой, как конь, зашедший не в своё стойло. Драться было глупо - противник был, по меньшей мере, фунтов на сто пятьдесят тяжелее, на столько же пьянее и разъярённее - но разве это его когда-нибудь останавливало? Злость полоснула лицо обжигающей волной, и он молча вскочил на ноги, стискивая кулаки. Есть землю его никто ещё не заставлял… Варварские нравы в Линкольне выражались просто - народ начал хлопать в ладоши и разделился на два лагеря, болеющих за кого-либо из дерущихся. Второй удар, сокрушительнее первого, выбил паренька «за пределы ринга». Вставая (уже не с такой поспешностью) и бросаясь в бой, как теннисный мячик, отлетевший от стенки, Брэндон закричал. Пинок в живот врага получился воодушевляющий.
- Урод!.. - сзади послышались неторопливые голоса. Волк небрасских степей, гася окурок, попытался дотянуться до его мелькающих в воздухе рук. - Скотина ты, вот ты кто! - Брэндон припомнил все сегодняшние обиды, пытаясь достать маргинала. - Урод! Я тебе надаю… - он захлебнулся словами, получая лишний удар в скулу. Двое парней, от которых несло табачищем, поставили его на ноги. Краем уха он услышал их успокаивающие слова.
- Тихо, ковбой… - одобрение в приглушённом ворчании?! - Тише…
- Надаю по белой, рыхлой заднице! Сволочь! Зараза!.. Я тебя размажу!..
Бармен, прижимаясь спиной к ряду бутылок, старался пробиться к телефонной будке.
- Ладно, жеребец, ты сам это затеял! - четыре пары рук подхватили его подмышки и швырнули в сторону сопящего противника. Толпа, собравшаяся вокруг, зарокотала. У всех чесались кулаки присоединиться к развязанной драке; и чёрт с ним, рогатый дьявол, на чьей стороне!.. Глаза блестели в полутьме, и, стараясь унять прерывистое дыхание, Брэндон впервые подумал - молодцы, ребята... Не разобравшись, кто, чей и откуда, пришли помочь... Это было по нему - чувство локтя, выпивка, девочки, за которых надо заступаться...
Собственно, всё это с ним и осталось. Сумасшедший вечер! Пьяные драки были в Линкольне не в новинку, и мальчики-пожар всегда были не прочь с левой руки заехать в ухо тому, кто пролил их пиво и не извинился. Никто не смотрел косо, если шофёр-дальнобойщик или слесарь приходили утром на работу с разукрашенной физиономией. Никто не поднимал крик, если другу, брату или приятелю приходилось после очередного отгула поваляться дома со сломанной ногой. Люди жили по правилам... жалоб не было, жили хорошо! Потому что делали, как положено, и думали, что положено. Символические реплики о том, что преступность в городе низкая и калечат граждане друг друга чаще всего в пылу ссоры - не возымали действия. Единственного, чего не терпело общество Линкольна, заключённое в магическое кольцо одних и тех же проблем - это порчи государственного имущества, инакомыслия и коммивояжеров в запылённых костюмах. Последние привозили дурные вести и плохие товары... Америка, наилучшее место обитания, страна на благо Господа и меня, даровала право каждому штату на свои законы. Полицейские, восемь месяцев из двенадцати гоняющие собак на задворках, покупающие презервативы раз в неделю и наводящие неописуемый ужас на бомжей, не любили, когда дело касалось святого. А потому они сразу откликнулись на одинокий призыв из паба «Большого Майка», отлично зная, что пара-тройка горожан переночует в вытрезвителе, а шайка чужаков, обязательно виновная в драке, получит тридцать дней в кутузке...
Высокий патлатый парень, ещё недавно хватавший тычки вместе с ним, тащил Брэндона вперёд - до порога, а потом понадеялся на ум смазливого пришельца, и просто скомандовал рвать когти... Линкольнские-то задворки ему не знать! Ноги ещё ныли после прошлой гонки, однако усталости не чувствовалось - он нёсся вместе со всеми, как отпущенная из лука стрела, потому что не хотелось терять привкус крутизны, мешающийся с солёным вкусом крови на губах. Он был первым... его негласно приняли в команду... и кому какое дело, сколько шишек он набил в этой сточной канаве? Вот он, азарт, снова погоня... А непутёвый братец, не видевший его в действии, ещё пробовал доказывать ему, что жить в тёплом углу спокойнее и приятнее! Тёмные закоулки на время скрыли беглецов; пришлось протискиваться гуськом, и холодный кирпич царапал спины, но терять времени не хотелось - свистки фараонов раздавались уже близко к пабу, зашуршали колёса на резком повороте, и послышались первые негодующие вопли, громкие непечатные ругательства... Тряхнув чёрными кудрями, вожак обернулся к едва успевающей за быстро двигающимися парнями девушке, и сверкнул великолепным рядом белых зубов.
- Беги давай, беги!.. - он схватил её за рукав и, замедляя ход, притянул к себе. Кэндис прерывисто вздохнула. - Умничка!
- Какого лешего? - Брэндон не мог бы поручиться, что спрыгнул не с неба, но еле отчищенные джинсы опять сияли пятнами грязи, а рука болела. Парень оценивающе посмотрел на него, проталкивая в очередной проулок. Кажется, ему зачинщик драки начинал нравиться... - Копы... Драпаем отсюда!
Он выталкивал из себя подбадривающие слова скорее уже по инерции, потому что все трое, изучив схему задворок, удалились на безопасное расстояние от паба и бильярдной, хотя звуки кантри ещё неслись им вслед. Немного осмотревшись, Брэндон сумел понять, что его новые приятели двигались не хаотично, а будто прокладывали дорогу среди нагромождения ящиков, старых досок и помойных контейнеров - выбирать не приходилось... Он пожал плечами.
- Вот дерьмо, чуть не вляпались... - мамочка по голове бы не погладила за такой лексикон, но как тут ещё скажешь?.. - Черти... А? Полиция! Когда они успели-то... - Брэндон сглотнул, успокаивая рвущееся из груди сердце. - Чёрт возьми... Вы, ребята, конечно, потрясающе врубились с кавалерией... но те кретины будут знать, как связываться...
Он бросил Кэндис извиняющийся взгляд. И в самом деле, ему-то уже было по барабану, чем вся эта история закончится... а девчушка - Бог знает, отдохнуть, может, хотела... И парень этот партию на бильярде составлял, так что по справедливости мог бы и надавать ему киём... Пробравшись близко к попутчице, он галантно улыбнулся. Кэндис с радостью отозвалась - и не думая, что благодарность можно принять, как должное. Внезапно её личико омрачилось тревогой, и она протянула руки к его щеке.
- О Господи! Джон, ты только погляди... смотри-ка!
Брэндон не любил, когда его начинали жалеть, но тут стерпел. Более того, усмехнулся с видом раненого легионера, чувствуя, как алкоголь разбегается по жилам. Да, парень он что надо, парень-скандал... и всё получилось, никто не ведёт его за руку признаваться во всех грехах - вон, «вожак» снова радостно оскалился, разглядывая его саднящую скулу...
- Да, влопался ты, малец. К утру фингал будет...
- Ох, ни фига!.. - свежая царапина отозвалась болью. - Чёрт!
Джон полез в карман; расплющенное курево годилось только на самокрутки, но он умудрился собрать крошки табака, и, вернув сигарете первоначальную форму, невозмутимо спросить.
- Зажигалка есть?
- А? Да, конечно... на, держи. - он немного замялся, выискивая зажигалку в куртке, которую скатал валиком в руках. Слабый огонёк затрепетал на ветру, да и Джон дышал, как первосортный рысак, пришедший в гонке первым. Он их выручил... Блеск! Пытаясь оказать услугу, Брэндон сложил руки лодочкой и заслонил сверху ладони «вожака», чтобы удобнее было прикуривать. От него шёл тёрпкий запах пота и мужского превосходства, как от вратаря на футбольном поле; парнишка поёжился. Джон посмотрел на него сквозь полусомкнутые ресницы и, глубоко затянувшись, выпустил облачко дыма. Ухмылка расплылась по лицу с резко выбитыми, как на камне, чертами.
- Малёк ты малёк, а гонор лезет... Какие у тебя ручки маленькие!
- Да ни хрена подобного! - на себя, доходяга, посмотри! Я, конечно, благодарен тебе и прочая гадость, но портить наше знакомство в самом начале - нашёл ты, о чём заговорить!.. С радостью принял меня в свою компанию, посвятил в обычаи - так терпи, зачем расшаркиваться? - Большие они! У Фрэда Астера были маленькие.
- Ладно тебе загибаться!.. - он подмигнул, стискивая дымящую сигарету. - Ты бы ими с девчонками поделился, вроде Кэндис... они-то знают, что с ними делать!
Кэндис зарделась, как пунцовый цветочек герани, но возражать на скользкую шутку особенно не стала. Ей нравилось присутствие двух классных парней; а если учитывать, что за одного она переживала - не только из-за синяка, но и из-за нежной кожи и ласковой улыбки... Она вдруг оказалась в положении одинокой и милой красотки.
- Да ладно... - Джон пожал плечами, не понимая, почему вдруг нахмурился странный мальчишка. Ему было не до того; надо было найти партнёра по бильярду, девшегося неизвестно куда после наезда полиции... Впрочем, «неизвестно куда» было произнесено для сильного словечка - в Линкольне даже поговорка про иголку в стоге сена себя опровергала... Зябнущая мужская фигура на фоне кирпичной обшарпанной стены, после которой открывался обалденный вид на шоссе, что-то держала в руках, боязливо оглядываясь по сторонам. Вот почему на приветственный вопль:
- Хелло, киса! Как поживаешь! - парень, шхерящийся ближе к углу, испуганно вздрогнул и совсем не конспиративно заорал.
- Пошёл на хрен!
- А, я его напугал... какие мы несчастные разлюли... посмотрите на него... - Джон тоже не прочь был позадирать того, кто попался под руку. Светлоголовый «киса» с едва намечающимися пушистыми усиками шмыгнул носом, и Брэндон едва не вздохнул с облегчением - оказывается, бывают ребята с ещё более детскими лицами, чем у него... Червячок сомнения, весь этот вечер точивший его, понемногу сбавлял обороты. Кэндис наконец выпустила его ладонь, которую крепко сжимала, и поспешила к друзьям - знакомить с тем «сокровищем», что открыла совершенно неожиданно для себя.
- Том, это Брэндон!
Шаг вперёд, приветливо скроенное выражение. В восемнадцатом веке, про который пишут в книжках, и где с девчонками обращались куда как вежливее, ещё бы и присесть заставили... Новый друг был порядком нахлеставшись, это было видно по хитрым недоверчивым глазам... Нужен ему ещё один «бледнолицый»? Джон громко хлопнул в ладоши.
- O’K, хватит дурью маяться. - он выхватил у Тома из рук пустой баллончик с краской и запустил им в переулок, где тут же неимоверно тоскливым воем отозвались собаки. - Мы тебя домой подбросим, хочешь?..
Брэндон нашёл трещину в асфальте, и машинально начал ковырять её носком ботинка, как выдранный за уши школьник. Что сказать в ответ этому степному волку? Случаются в жизни огорчения, приятель, и я сегодня в очередной раз сел в лужу. С моими тонкими пальцами и клёвой зажигалкой фирмы Zippo, тиснутой из бара. А всё потому, что я хочу быть похожим на вас... Чтобы уметь так размахиваться, вроде короля мира, надо долго потеть, и не возвращаться туда, откуда тебя с позором выперли. Вот так-то, волк...
- Аллилуйя, педики! Чтобы вам жизнь раем не казалась!! - собаки положительно сошли с ума. Том выругался и посмотрел на блестящую полосу шоссе - где-то на обочине явно притаилась машина... Кэндис хихикнула.
- Шевелитесь, ребята! Про нас забыли?.. Мне бы заснуть на часок, домой... Поедем к нам?
Ох, какие глазки. Не будь он в такой славной компании, давно бы смеялись они ему истомой... Джон фыркнул, угадав его стремление и передёргивая плечами.
- Очнись, девушка! Кэндис, это же в семидесяти милях отсюда...
Брэндон тряхнул головой; затылку больше не было холодно. Отразить выпад? Сэр, вы не правы?..
- Мне-то чего? Плевать, вечер только начался... шоу должно продолжаться.
Дикий радостный крик прорезал ночную тишину. Том подпрыгнул в надежде достать перекладину пожарной лестницы... После пьяной драки, вспомнив про миролюбие и галантность, Брэндон был не прочь отдохнуть - или запустить ритм несущейся мимо вселенной на полную мощность... Где-то заиграли тяжёлый рок. Увидев крупные зелёные буквы - он их едва рассмотрел, поначалу не стремясь вникнуть - «настоящий ковбой» едва слышно рассмеялся.
- Класс. Это правильно, в яблочко...
Он сам не так давно свинчивал лампочки и ломал замки на автостоянках. Чёртово место не было достойно того, чтобы в нём жить. Всё надоело... Собственно, в чём Лонни был не прав, говоря, что негоже рыться в той выгребной яме, рядом с которой живёшь? Пора делать ноги. Хватит решать, где висит дамоклов меч, а где нет. Избавиться от этого, как можно скорее, вроде змеи, сбрасывающей кожу... Бежать навстречу неизвестности... «Линкольн - отвали!»

... Душа жаждала любви и дальних странствий. Подумаешь - сесть на чужие колёса... Крепкие руки на рычаге скоростей, полосы фонарных столбов, мелькающие по бокам... К дьяволу на кулички - но лишь бы подальше от пустоты и скуки... Хайвей бежит вперёд, и белая полоса укачивает мерным ритмом... Она - как ниточка жизни. В неё можно вцепиться и уже не отпускать. Может быть, тогда хоть повезёт... Компания - это класс! Первые полчаса дороги он ещё смеялся вместе со всеми, не отказываясь от пустеющей бутылки «Джонни Уолкера» с красиво просвечивающей медно-коричневой жидкостью, а потом... Волнения, прыжки через голову - правильно говорил старик Клифф... надерёшься - не строй из себя умника, иначе потом стыд в карман будешь прятать. Брэндона сморило, и он уже не наблюдал за быстро проплывающими мимо указателями, редкими пятнами окон и мёртвыми глыбами домов... Ткнувшись лбом в тёплое плечо подружки, он уютно устроился на заднем сиденьи; только ноющая скула изредка напоминала о себе сквозь туман. Жизнь была неплоха, и - зачем от неё отказываться в полной мере?.. Всё O’K, всё O’K, Брэндон... неважно, кто поёт колыбельную - но Тина, как призрак, отошла от него... в этой классной компании...
Том толкнул Джона в бок, ухмыляясь в полный рот.
- Ты гляди-ка...
«Вожак» вполоборота покосился на сидящих сзади. Новый мальчишка, до этого смешно крутивший кулаками в воздухе и затягивающийся окурком «Мальборо» так, что щёки западали, мирно похрапывал на плече в общем-то пустенькой, но симпатичной сестринской подружки. Не зря они её с собой взяли, хорошо проехались... А парень - что надо. Свой. С него станется ещё дел натворить в тихом Фоллзе... Зря, конечно, шум такой подняли - поедем да поедем... Но что, устроить его негде будет? Че-пу-ха...
Кэндис поморщилась. Ей не нравились откровенные взгляды, которые порядком нализавшиеся приятели бросали на них. Дураки, не понимают ничего... Подобие сказочного принца, приткнувшееся к её новенькой куртке, в сумеречном свете казалось удивительным воплощением её грёз. Она улыбнулась, впервые за весь вечер дав себе волю подумать - такого она ещё не видела... Никто ещё за ней не ухаживал так - тонко, умно, соглашаясь и угадывая... Кайф-то какой!
Брэндон поднял голову, ужасно сожалея об этом: в висках покалывало предвещение утренней головной боли, а девушка рядом с ним закашлялась. По крайней мере три пары любопытных глаз уставились на него. Конечно, он не успел придумать ничего лучше, как скромно спросить.
- Мы приехали уже?
Машина притормозила. Под громкое бульканье утекающей из бутылки жидкости, Джон масляно усмехнулся.
- Не спускай всё на тормозах... Нет, нет ещё. Можете трахаться спокойно.
Спасибо за совет, мистер умник... Кэндис нахмурила лобик, и по нему симпатично побежали морщины. Брэндон, чувствуя над собой полунаркотическую пелену, огляделся по сторонам и окончательно провалился в сон...

... Ему грезилось, ему очень приятно грезилось... Он шёл куда-то, и чётко стучали каблуки - сначала в такт с ровным покачиванием (машины?), а потом в дремотной тишине. Мигающий красный глазок почти потухшего фонаря над дверью... Скрип колодезного журавля... Кажется, вот-вот приподнимется простая клетчатая занавеска, и канет за ненадобностью вечный путешествующий сюжет, и, кем бы он ни был, на пороге его встретят, и напоят горячим кофе, и от знакомых рук будет пахнуть мятой, и напротив будут пусть не те, жданные, любимые, но родные глаза... Как мечту, как песню без припева и конца, он с самого раннего возраста ждал - место, где ему будут рады. А потом - ну, потом, разумеется, одёрнув ковбойку, сняв ботинки и ощутив ногами шероховатость деревянного пола, пахнущего соком яблока и олифой, можно будет выйти наружу... И почти наверняка никто в трейлерных прицепах, занятый своими делами, не обратит внимания - но подсознательно будет слушать одинокую мелодию, чуть иронично и печально наигрываемую на старой губной гармошке - песенку о свободном мотыльке, слишком близко подлетевшем к огню... Нескладно сочинённые звуки, увязывающиеся друг за другом, как с трудом прочитанные слоги в книге младшего школьника, полетят вверх, к вкрапленным в туман, бело-серым точкам звёзд, и поздно будет их ловить... Всё будет верно. Всё будет верно, как в навязшем на зубах понятии «всегда». Что ему странный вид друзей? Возможностей не так много, и хвататься надо за любую... лишь бы приняли, отогрели. Чтобы не было больно... за страх, мучительный путь наверх - и снова страх...
Громко каркала ворона, расправляя крылья и не находя спасительной ветки под собой. Неужели её ночные бдения были ещё более беспорядочными, чем его вчерашний день? Остальные птицы чирикали в приятном отдохновении, перескакивая с одной ноты на другую и вдыхая в промёрзлую землю первую надежду на весну. Брэндон провёл рукой по лицу; пальцы пока были онемевшими и чужими. Во рту творился потрясающий горький вкус, и корочка крови сшелушивалась с потрескавшихся губ. Он чертыхнулся про себя - на большее силы не находилось. По вискам стучали раскалённые молоточки: если бы кто-нибудь взялся распостраняться о вреде похмельного синдрома при нём, Брэндон просто убил бы такого на месте. Болело всё, включая першащее горло. Но лежать было неожиданно мягко; пряча ладонью глаза от света, он бросил вокруг несмелый взгляд. Та-ак... Куда его ещё не заносила нелёгкая, но это просто феномен. Узкая девичья постелька, на которой было скручено его тело... прорванный плед, и сбитое одеяло... ну - это сам виноват, метался во сне! А снилось что-то хорошее... Белые оштукатуренные стены, как в церкви. Пара наклеенных фотографий. Скромно... Открытое окно, куда потихоньку заползает очередное мерзкое утро. Что же было вчера? До того, как... Опустив ноги на пол, Брэндон попробовал подняться. Жалобно заскрипела половица, и он понимающе хмыкнул - ему бы сейчас скрипнуть... Вороны, кружащие над полем, явно хотели поздороваться. И кусок забора, видный ему из положения потягивающегося, не могли им помеша-а-ать... Он сладко зевнул, и, смутившись чему-то, прикрыл запястьем рот.
Чёрт знает что...
В трубке раздавался треск, какой бывает, если раскалывать полено топором: щепки разлетаются, пот ручьём льётся... матюгаются исключительно все... Брэндон недовольно прищурился, стискивая корпус допотопного телефона и внимательно прислушиваясь. Ответ звучал резко и отчётливо.
- Я не знаю, где меня черти носят. И где я - аналогично не представляю!..
Покосившаяся опора с верёвками для белья, полуразрушенный сарайчик с наново покрытой крышей и маленький шезлонг доверия не внушали. Впрочем, на раскладном столике, откуда ненавязчиво был стянут телефон, обнаружилось подобие карты. Жирным маркером был отмечен Линкольн... и россыпью точек - бары. Можно умереть со смеху.
- Это... как его? Фоллз-сити! - Брэндон шумно вдохнул. Непонятное предчувствие затопило его, громко сигнализируя. Если Линкольн он вчера ругал последними словами... глубокая дыра, глаза бы не видели... Мемфис кажется прекрасным миражом - то это что же? Край американской вселенной. Судя по указателю, который он ещё успел разглядеть... здесь кончился хайвей, и начались просёлочные кочки... Фабрика и одноэтажные дома с звёздно-полосатыми флагами... настоящие задворки. Дикость какая-то.
Сидящий у себя на кровати, поджав ноги по турецки, Лонни едва не рухнул на пол.
- Ты какого это рожна там делаешь? Такого места на карте нет... чёрт знает, о чём ты думаешь! - и думала, придержал он язык. Брэндон пожал плечами с выражением бедного родственника. За что братец вполне мог его убить... Именинная неделя продолжается!
- О чём я думаю - сказать тебе, брат? Лонни, у меня в жизни такого хренового вечера не было! Бесы меня носят или нет - это десятый вопрос! Блин!.. Не разберёшься, где что... - он вцепился в вихор на макушке, не улёгшийся даже после того, как по нему прошлись смоченной в воде расчёской. - Мне на следующей неделе в суде надо быть, назначено вроде... важное слушание! Понимаешь? А мне пожить негде!.. - при желании интонацию можно было принять за вежливую. - Можно я... того... к тебе? - или опять пошлёшь, как шелудивого пса?
- Тебе ко врачу надо, дурья башка! - не стерпел Лонни, почёсывая пятку и бросая недовольный взгляд на часы. Тревога в его голосе снова бросилась догонять бешенство.
- Чепуха! Слышишь - чепуха, махровая!.. По врачам бегать, гормоны принимать, операции... у меня денег нет! И возможностей!
Лонни вцепился в трубку так, будто душил потенциального врага. Голос его отдавал металлом. И жалостью...
- Ни клепа ты не слышишь! Думай сама - нельзя всё время скрываться, бежать от реальности! Нельзя прятаться... это же не игра! Или ты считаешь, напялила ковбойскую шляпу, сунула тряпку в трусы - и все проблемы решатся сами по себе? Упрячут тебя в тюрьму. Насовсем! И никто не встанет на защиту!..
- Но... я думаю, что у меня получится! Я хочу жить... я хочу стать собой! - голос его опустился до шёпота; Брэндон постарался, чтобы не дрожали коленки. То, что говорил братец с расстояния в семьдесят миль - это было его... первой жизнью. И она хрипло дышала в затылок, что бы он себе не надумал во вчерашнем угаре... отворачиваться от неприятностей было не в его стиле... надо было что-то делать! Правда, глупости всё это, что он бежит. При стихийных бедствиях уезжают люди из дома - и никто ни слова не говорит... распорядилась матушка природа - никому нет дела. Лонни бы только покомандовать, примериться с линейкой к чужой - пусть такой запутанной! - жизни... Старший, подумаешь!
- Слушай мою команду, старлётка ты несчастная. Ты сейчас находишь ближайшую автостраду... дам тебе медаль, раз уже нашла. Едешь прямо ко мне домой. Ни в какие бары не заходишь, вообще нигде не останавливаешься... Я тебя знаю! Даже закусить. Тина, ясно тебе? И никаких больше девочек! - трубка сердито хлопнула, раздались тугие измученные гудки. Брэндон снова поморщился. Окружающее казалось кошмаром... худшим, чем могли себе придумать дешёвые писатели-фантасты... Сзади хлопнула дверь с натянутой сеткой от насекомых; словно обороняясь от неё, он буркнул.
- На тебе... никаких больше девочек.
Рядом с ним остановилась белокурая кокетка, склоняя голову на плечо и держа в руках копошащийся свёрток. Тёплая куртка с эскимосским воротником ей больше шла, чем вчерашний незатейливый наряд...
- Нормально поспал?
М-да, при свете дня она неплохо выглядит, и носик курносый... Он потёр руки, выискивая на высоковольтных проводах очередных представителей семейства вороньих.
- Да, всё отлично.
Неправильно истолковав его угрюмость, и ещё раз удивляясь шарму, она представилась.
- Кэндис. - от неловкого движения из свёртка у неё на руках послышалось хныканье, и белобрысый мальчонка - тут Брэндон споткнулся - потянул руки к незнакомцу, переминающемуся с ноги на ногу. Детское гуканье его насмешило - всегда любил возиться с карапузами... они забавные... у них нет таких проблем, как у взрослых - смеяться, изворачиваться, лгать...
- Я помню.
Какая прелесть! Другой бы с перепоя отшил, послал бы куда подальше бедную провинциалку... Видно, ему плохо было дома, и как здорово было - потрясная идея! - привезти сюда, развеяться! Кэндис покачивала ребёнка на руках; тот цеплялся за тёплый воротник и пускал пузыри.
- А это Коди.
- Ага. Прелесть. - он протянул палец, и крохотная ручка радостно забрала его в кулачок... хватка почище, чем у мамочки... Нужно быть милым для собственной выгоды! Ужас!.. Кэндис застенчиво отняла пальцы сына.
- Ну что? Всё ругаешься с невестой?
- Извини?.. - он развернулся из гордой позы вполоборота и покраснел. Малыш захныкал; теперь уже Брэндон обрадовался возможности отвлечься на него. Ну-ка, отдай пальчик... А щекотки боишься? А улыбкой тебя не наградить по самое не балуйся? Меня ещё глупым зовут. Скажи своей мамочке, что нет у меня невесты... была, да вот разладилось. И вообще, передай спасибо ей за то, что она меня ещё не выгоняет отсюда, посылая проклятия вдогонку... - Ну, это на самом деле длинная неприятная история.
Леди учили молчать, когда джентльмен разговаривает. Особенно такой, как этот. И не подвергать глупым дамским сомнениям то, что он говорит... Коди, Коди, не шуметь! Мистер Лунная Улыбка года играет с тобой... дитя ещё кормить надо, оно обычно капризничает... а сегодня - нет! Сынок, дядя к нам пришёл обалденный...
- Ну и ладно, ну и хорошо. Ты правда всё помнишь?.. - с этим парнем Кэндис хотелось нянчиться ещё больше, чем со своим статусом матери-одиночки. Что было, то быльём поросло - отец Коди ушёл в армию... не написал ни разу, скорее всего, осел где-нибудь на вольных хлебах. Сделал дитя - привет ручкой с трапа самолёта... Но не все же они такие. В своём простодушии девушка очень тосковала по плечу, на которое можно без страха опереться... Ребёнку надо стирать, готовить, убирать за ним постоянно - за хорошим мужиком, в принципе, тоже, но от маленького когда ещё любви дождёшься... А такой и поможет, и обогреет, и подумает, где денег взять, чтобы зиму продержаться... - Ой, погляди! Ты и правда умеешь обращаться с детьми!
- Ну, это один из моих скрытых талантов. Чего только не приходится делать... ради невесты. - Брэндон засунул большие пальцы за ремень и подмигнул, стараясь не обращать внимания на царящую вокруг серость. - Я надеюсь, что ты о нём никому не скажешь... Честно, по рукам? - и он улыбнулся так лукаво, как никогда ещё не улыбался, скрывая свои не мужские качества в этом краю сильных ребят и нежных девчонок...

... Кажется, он похож на чьего-то младшего брата - уже по меньшей мере десяток приветственных возгласов раздались в его адрес. Походка вразвалку, твёрдый взгляд - и уже никто не признает за ним мрачного незнакомца. «Юноша, подходи, выпьем!» Благодарен покорно - и так голова гудит... после двух разжёванных таблеток аспирина и нелёгкого решения остаться в этом захолустье на вечер. Лонни беспокоится, и наверняка сживёт его со света, если он осмелится появиться в его обшарпанном трейлере... А что до суда в Линкольне... раньше молчали эти бюрократы, безразлично шурша бумагами: увод автомобиля, покупка спиртного... Трудный возраст, подростки все такие, к чертям послать отбившуюся от рук молодёжь... Зашевелились они после того, как он покинул кризисный центр. Мелочь, а приятно, когда родное государство цедит сквозь зубы - люди вас не поймут... Подумаешь, большое открытие. Сейчас неплохо путешествовать автостопом; из соседних штатов валом идут фуры с оборудованием... Ветер в ушах, зимний пожухший лист путается под ногами... Он поедет, конечно, и всё-таки... Что же заставило его... ослушаться приказа? Да пожалуй, грустные взгляд исподтишка Кэндис, когда она клала спать сынишку... расплывчатые воспоминания о вчерашней поездке. Нехорошо отказываться от гостеприимства, едва пригубив бутылку, которой угостили... Здесь такие законы. Брэндон Тина очень хотел всем понравиться. Может быть, он просто следовал своему сну... Он не хотел, чтобы все знали о его подходе, но играл наравне со всеми. Ты пожал мне руку? Ладно, рядовой... O’K, будем надеяться, что ты не прогадал... И что я вывернусь, как всегда.
- Брэндон!.. - простая клетчатая кофточка с отложным воротником, синяя юбка и фирменный фартучек. Кэндис работает официанткой? Девочки из здешних мест, похоже, ещё больше дорожат своим положением, чем крутые работяги. Хотя у них меньше шансов на выживание, уж он-то понимает... Трудиться до конца дней своих, мусолить книжки в школе, потом подцепить мужа, нянчить детишек. Кроме этого - ноль на палочке. Они не жалуются - так всё и должно быть: жёны, матери, симпатичные любовницы. Мужчины указали им место, и они поверили... но если неожиданно перейти им дорогу, разбить сердце - вовек не простят... Их используют для того, чтобы было, о чём болтать. Кто, с кем, где... вязание носочков вместо бильярда. Сами по себе... правила иногда бывают очень несправедливыми. Он почувствовал, как по спине побежали мурашки.
- Привет...
- Здорово! - она обошла вокруг него, неся в руках поднос. - Мило выглядишь...
Кокетливый взгляд... Брэндон выпрямился.
- Я тут нашла, с кем тебе поехать домой. Вон, видишь, парень сидит?..
Белая ковбойская шляпа закрывала всё, включая большие уши и намечающуюся плешь. Племя угрюмцев росло и ширилось: такие без страха и упрёка высаживали ночью, посреди шоссе, и требовали большую плату за поездку до следующей автобусной остановки... Мальчик ухмыльнулся и тронул языком верхнюю губу. Где наша не пропадала? Наша пропадала везде...
Прокуренный воздух, засиженные мухами картины и дипломы всех: начиная от первого тракториста и кончая сельским доктором. Большая вывеска: ЗА ВСЁ ПЛАТИТ ВИННИ. Ехидный ломающийся голос из магнитофона вещал, что приближается буран... Погодка, что надо. Зима в этом году суровая... Другая обстановка, другая жизнь, где он мог ходить в старых джинсах и с обкорнанными волосами. Это ему больше по душе, чем обиталище «белых воротничков», строгое здание суда со слепой Фемидой. Пока корабль не тонет - можно направляться вперёд... Чёрт возьми, чёрт возьми, неспешная музыка - лучшее в мире лекарство от депрессии!
- Эй, шеф!..
- Привет, Джон. - рука заныла от его крепкого пожатия. Брэндон стерпел и плюхнулся на свободный стул с вытертой спинкой. Можно было предположить, что это чужое место, но... народ в главном баре города не бродил просто так: все друг друга знали, на выпивку тратилась последняя зарплата, и всё было просчитано для мелочей. Хлопнули по плечу, обозвали дураком и предложили присоединяться в битком набитом зале - следовательно, дело на мази... и ждали его. Официанточек здесь за стол не сажают. Приятно, когда кто-то заботится... Кэндис могла проболтаться и сказать, что пригласила новенького «погулять» - но завоевать ребят труднее. Он серьёзно хотел понять толк в мужской дружбе - не такой, в которой надо стучать мячиком с дворовыми беспризорниками и искать пристанища у Лонни... Обстоятельно сесть, покурить, присмотреться к нравам... получить высший бал за соответствие их среде. Правильно - за всё платит Винни...
- Э... утиный хвостик. Держись за стул покрепче, а то не посмотрят - вместе с ним унесут и стряхнут во двор... Большая гулянка. - Том фыркнул в кулак. Тень своего старшего приятеля - выросли вместе, что ли? - он обязан был поддерживать компанию. - И приготовь удостоверение. Больно ты маленький...
- Кончай. Все свои. - отрезал Джон. Брэндон позволил себе расслабиться и вытянуть ноги под столиком.
- Чего я?..
- Ничего. Чистить щёткой сортир будешь...
- Есть, сэр!
Он давно не отжимался, заняться спортом было положительно некогда; мышцы затекли, и Брэндон сменил положение. Никто не торопился к нему с «проверкой», удостоверение приятно грело карман джинсов. Долго делал, да з