Вот еще откопал рассказик, не совсем про 13 пятницу, но тоже про страх, врроде . Виринейка, наслаждайся!(c)
Страх-тибидох
Ночью я проснулся от странного звука. По квартире кто-то ходил. Не спеша, раздумчиво. Вот постоял посредине гостиной, положив руку на стул, -- я услышал, как стул слегка сдвинулся от навалившейся тяжести. Потом, вздохнув, подошел к окну.


--------------------------------------------------------------------------------


Я лежал, вжавшись в постель, чувствуя, что ставшее чужим тело наливается страхом, как бетоном. Наверное, надо встать и, спрятавшись за портьерой, посмотреть. Я откинул одеяло, и тут шаги двинулись к спальне. Сначала ночной гость довольно быстро прошелся по коридору, толкнув столик на витой ножке около высокого зеркала. Потом остановился . Я торопливо, на негнущихся ногах соскочил с постели и шмыгнул за портьеру. Шаги остановились. Тихий сдерживаемый кашель. Шаги двинулись к спальне. Вот я услышал звук отодвигаемого стула...
В полуобморочном состоянии я сжимал в кулаке двухкилограммовую гантелю, когда дверь в спальню открылась. И я увидел в лунном свете морду моего пса.
Пальцы у меня разжались, и гантеля с точностью ракеты "Томагавк" приземлилась мне на босые ноги.

Пес вздохнул и улегся на ковер у кровати.
Хромая и проклиная дурную мнительность, я вышел на кухню -- приложить лед к вспухшему подъему ноги.
И тут услышал еще один звук.
Тихий, скрежещуще-хрипловатый и тикающий. Я прислушался -- живой или механический? Непонятно. Звук то нарастал, то становился едва уловимым -- как будто неведомое насекомое стрекотало, спрятавшись не то за шкаф, не то за портьеру. Ковыляя на разбитой ноге, я прошелся по квартире и включил везде свет. Звук никуда не исчез, но стал тише -- как будто затаился.
Я взглянул на потолок -- может, оно там? Пощелкав пультом телевизора, обнаружил, что звук исчез. Ушел.
Чушь и глупость, подумал я. Или это общая неврастения уже действует?.. Кто-то там говорил, что на смертном одре понимаешь, что все твои страхи были пустыми.
Еще недавно социологические опросы в Америке показывали, что больше всего там люди боятся змей.
Действительно, отчего не бояться змей?
Воров, темноты, самолетов. Взрыва газа, аварии в метро, рака и инсульта. Столкновения поездов, автокатастрофы, чеченцев. Стало быть, конца и муки.
Но ведь все равно когда-нибудь... И кто сказал, что к этому нельзя подготовиться?
Мир ужасен? Ужас -- вокруг? Чушь, он свил себе гнездо у тебя в жилочках-поджилочках, нежных, трепещущих и кроваво-синих, в твоей темноте, твоей бездне.
...Этот звук давно обжился. Я уже точно знаю, сколько времени, когда стрекотание начинает нарастать в ночной тишине. Это значит, что три ночи, тютелька в тютельку. Какая маниакальная точность. Вообще, в привязанности к точному времени просматривается шизуха. Я лежу и вглядываюсь в странные ночные тени и отражения. А он совсем близко тикает. Мы вместе и рядом.
Я лежу, слушаю нарастающее стрекотание и думаю: любовь спускается к человеку, ужас -- порожден им самим. Поэтому любить можно много чего и одновременно -- женщину, детей, родителей, родину, если получится, друзей, пейзажи, книжки. А ужас забирает тебя целиком, он однолик, у него одно имя. Если ты на взлете вжимаешься в кресло самолета, то в этот момент ты даже готов поменять авиакатастрофу на инсульт. Как-то ближе к земле все-таки. Но одновременно бояться и того и другого не получается. Может, в этом наше спасение...
Один мой приятель приехал домой из командировки. И главное, дверь почему-то открыта. Он входит в квартиру и чувствует тошнотворный трупный запах. А парень военный, Афган прошел, поэтому насчет идентификации запаха проблем нет. Он заглядывает в коридор и видит струйку крови, которая вытекла из-под двери на кухне.
-- Аня! -- кричит мой приятель жене, которая почему-то не приехала его встречать в аэропорт. Его уже там все это насторожило. Но он-то подумал, что она в пробке.
И тут видит -- у обувной полки лежит окровавленный нож для разделки мяса. Он смотрит на нож, и жуткая догадка начинает подползать к его мужественному сердцу.
-- Аня... -- уже шепотом говорит он себе.
И на негнущихся ногах идет к кухне. Открывает дверь -- и видит на полу размазанную лужу крови, кровавую крошку.
В общем, когда он пришел в себя, перед ним стояла его жена Аня. Она, оказывается, все эти две недели, пока мужа не было, прожила на даче. Погода-то чудная. А перед отъездом вырубила в доме электричество. И уехала. А мясо, сосиски и курица в морозилке остались. Забыла Аня про них, как герои Чехова про Фирса. Оно, естественно, все начало гнить, вонять и потекло. Поэтому когда она приехала в город встречать мужа, то ужаснулась и начала со страшной скоростью убираться. И вот незадача -- курица с печенкой слиплись, пришлось их разрезать. А тут соседка в дверь позвонила, и она вышла с ножом открывать, да в прихожей нож и оставила. А потом побежала на помойку выносить всю эту дрянь, даже дверь забыла запереть. И на обратном пути застряла в лифте. Поэтому и не приехала мужа встречать. Когда наш герой поднимался по лестнице, ремонтная бригада как раз вела работу по освобождению Ани из лифта.
Кстати, в том же американском исследовании на втором месте в рейтинге страхов шла боязнь замкнутого пространства.
Моего приятеля потом долго лечили. Что вы хотите, психика расшатанная. Тем более после Афгана.
У ужаса своя логика, он не слышит ничего, кроме своего все нарастающего стрекотания.
Кстати, когда я почти уже сошел с ума от этого ночного наваждения, позвонила из Питера моя двоюродная сестра Соня. Она где-то месяц назад приезжала в Москву с сыном и останавливалась у меня.
-- Слушай, -- сказала она, -- мы у тебя игрушку не забывали? А то меня мой парень замучил уже...
-- Да нет вроде, -- говорю, -- не забывали. А какая игрушка?
-- Да компьютерный дарт. Небольшая такая пластмассовая коробочка с электронной игрой. Глянь.
Коробочку домработница нашла под книжными полками. Когда она нечаянно нажала на какую-то кнопку, раздался мерный стрекот. Как оказалось, милое дитя поставило будильник на три часа ночи...