Над городом стоит небо – грустно-сиреневое, как глаза сиамского кота, с философской тоской наблюдающего за миской со сметаной. Весна пришла… Вчера я слепила двух последних снеговиков: барышню с глазами из прутиков из бабушкиного веника и кавалера с носом-картошкой и прической из тех же «веничных побегов».
8 марта… Мы были у бабушки… Там хорошо – город кажется таким далеким, и время течет по каким-то своим законам. Как будто здесь – все еще 20 лет назад… С пунктом проката, рисованными киноафишами и вечерами танцев для тех, кому за…
Мы с любимым перестаем понимать друг друга, я никак не могу проникнуть в сей странный феномен: и он, и я слышим совсем не то, что вкладываем в слова. Последний аргумент – обнять друг друга или хлопнуть дверью… Вчера он выбрал дверь, а я осталась лепить снеговиков.
Сначала слепила снежок, а потом уронила его в сугроб, а потом снежок скатился на дорожку, к концу «путешествия» превратившись в кривоватый снежный ком. Я водрузила его обратно на сугроб и «добавила массы», а потом еще чуть-чуть, и еще чуть-чуть… А потом началось творчество: тут добавить, там убрать, там подчистить, тут долепить… Лицо - получилось, с курносым носом и улыбчивым ртом, с тонкими бровками, как в «Служебном романе», изогнутыми черточками… И глаза – большие и карие – из засохших листьев с куста смородины… И даже платье хорошо – с пояском от старого плаща и «горошками» из тех же засохших листьев…
А потом я подумала, что моей барышне будет грустно стоять одной, и слепила второго снеговика… Смешного… Трогательного… Вдвоем не так страшно вступать в весну, не так страшно таять… Можно ведь растаять от любви, а не от солнечных лучей… Пусть мои снеговики думают, что тают от любви… Пришел любимый, улыбнулся и воткнул в руку снежного кавалера букет веточек – 8 марта все-таки…