Когда я хочу написать, что-нибудь о жизни, что-нибудь действительно стоящее, а не нудно-сопливое, расcчитанное на рукоплескание и крики "браво!", у меня опускаются руки, потому-что что бы я ни сказал, во всем будет отсутствовать полнота, завершенность. Как только я начинаю формулировать мысль, мой внутренний голос тут же начинает подвергать ее беспощадной критике. Мой рассудок и опыт материализуются в собеседника, который посмеивается над моими потугами. Таким образом мысль проходит тщательную фильтрацию, и на выходе остается пустота. Порой эта склонность подвергать все сомнению вводит меня в невесомое состояние абсурда: мне хочется бесконечно долго говорить, но мой внутренний голос заставляет... нет, убеждает меня молчать. Но есть нечто более значимое, чем весь этот бред. Нечто, что находится над всем этим самоанализом доведенным до крайности. Оно сокрыто в улыбке, прикосновении, тепле и запахе тела... Оно молчит и вместе с тем говорит о многом.