…Я поднимаюсь вверх. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я оказался у  подножия горы – моей мечты, моей страсти, моей цели. Я потерял счет времени. С тех пор как я начал свое восхождение прошло несколько дней.

 А может несколько недель.

 Или месяцев…

 Какая разница! Время для меня теперь не имеет значения. Я оставил мысли о нем в тот день, когда порвал все связывающее меня с миром.  В тот день, когда я вычеркнул из своей жизни жену, друзей и родителей. В тот день, когда я отрекся от всего ради своей мечты. Мои близкие знали, что я не вернусь. Знали, что восхождение к моей мечте, к моей идее будет также моим последним восхождением.

 Восхождением к смерти.

 «Жди меня. Я не вернусь» - сказал поэт.

 Ждите меня.

 Ждите.

 Я не вернусь.

 В памяти всплыла сцена прощания.

 Я и жена. В меня впивается ее умоляющий взгляд. Я сопротивляюсь.

 Моя жена хотела, чтобы я остался. Она не была Нарциссом, который напутствует Гольдмунду следовать за желаниями своего сердца, тем самым теряя друга – единственного близкого человека.

 Она не была Нарциссом.

 А я был Гольдмундом.

 Был…

 Как только жена узнала о моем намерении, она закатила скандал. Ругала меня на чем свет стоит, говорила, что я эгоист, думаю только о себе и своих мечтах. Я понимал ее, и чуть было не бросил свою затею. Но я также знал, что не смогу остаться прежним, не смогу уважать себя и любить все близкое мне, если теперь откажусь от своей мечты, от своего восхождения. Я понимал, что мне лучше встретить смерть рядом со своей идеей, чем остаться здесь, превратившись в живого мертвеца. Да, именно в живого мертвеца. Я чувствовал, как постепенно умирает мое голодное сердце. Теперь я знаю, чего жаждало оно.

 Знаю.

 Раньше я заблуждался, думая, что любовь и семейное счастье может напитать мое сердце. Не понимая себя, я жил иллюзиями. Я искал удовлетворение от жизни, но не находил его. Иногда мне казалось, что вот оно рядом, остается только взять его. Но когда я брал его, оно словно льдинка таяло у меня в руках, и я оставался ни с чем. Но теперь, с каждым преодоленным уступом я становлюсь более сытым. Каждый день, проведенный в горах, наполняет мою жизнь смыслом… 

 …На прощание я обнял жену. Она прижалась ко мне, и я почувствовал, как сильно бьется ее сердце. Целуя ее губы и щеки, я обещал вернуться. Шептал на ушко, что люблю ее. Она не хотела отпускать меня, но моя мечта звала мое голодное сердце, обещая сытость и духовное  удовлетворение…

Я разжал руки любимой, она не сопротивлялась, только умоляюще впилась своими глазами в мои. По щеке медленно скатывалась слеза, готовясь вот-вот упасть. Я отвернулся, чтобы не видеть этого взгляда. Было очень больно. С минуту простояв спиной к этому жалобному призыву, я собрался с силами, накинул куртку и вышел.

Я быстро бежал вниз по лестнице, потом по знакомым до боли улицам, до тех пор, пока мой дом не скрылся в пелене утреннего тумана. Я боялся передумать. Внутренний голос отчитывал меня, приказывал вернуться. Мысль, что я совершаю ошибку, стучала дикой болью у меня в голове. Я попытался сокрушить это препятствие.

 И у меня получилось.

 С каждым новым шагом, удаляющим меня от дома, от жены, от друзей – от всего, что связывало меня с этой жизнью, я становился свободнее.

 Как же это замечательно – просто шагать!

 Протестующий внутренний голос затихал. На душе становилось легче. До этого момента я чувствовал себя узником в мире цивилизации, в мире законов и правил, в мире лжи и лицемерия. Теперь же я ушел от всего этого. Ушел, ни с кем не попрощавшись.

 Ни с кем, кроме жены.

 Я остановился, сделал глубокий вдох, пытаясь уловить в воздухе запах свободы, запах таинственно-нового приключения, что уготовила мне жизнь. Нет. Не жизнь. Приключения, которое приготовил  для себя я  сам.

 Сам.

 Не жизнь. Не судьба.

 Я сам.

 Ветер шаловливо играл с моими волосами. Словно по команде вспорхнули голуби. Я проследил взглядом за их полетом и улыбнулся. Скоро я последую за вами! Вверх. А может и выше, так что вы будете следовать за мной, а не я. Слышите, вы – счастливые, умеющие летать!

 Окончательно оставив прошлое, покинув все, что решил покинуть, я устремил мысленный взор вперед – в будущее. Еще раз, глубоко вздохнув, я бодрым шагом двинулся по аллее. Мой путь был усыпан желтыми опавшими листьями, наводящими тоску и уныние своим печальным видом. Шагая,  я  подбрасывал их ногой вверх, наблюдая за тем, как они, желто-красными звездами, кружась, медленно падают вниз.

 Мир прекрасен!

  Я двигался навстречу своей мечте, своему избавлению. Впервые за долгие годы я был по-настоящему счастлив…

 …Теперь я поднимаюсь вверх. Вершина уже совсем близко. Еще чуть-чуть, и я доберусь до нее. Пищи осталось совсем мало, придется долгое время голодать и питаться лишь снегом. Ничего, это пустяк по сравнению с тем, что ждет меня там – вверху. Руки и ноги устали и болят, но это мелочь. С каждым выступом я приближаюсь к концу. Дороги назад нет. Но меня это не страшит, я давно был готов к смерти. Когда пассажирский самолет набирал высоту, я понимал, что это мой последний полет. Последний раз я поднимался над землей так высоко, что даже горы оставались далеко внизу. Всю дорогу я сидел, уставившись в окно и наблюдая за облаками.

 Но это в прошлом, а теперь я здесь. Совсем немного и я буду наверху. Еще немного и я покорю тебя, моя мечта.

 Сажусь передохнуть у обрыва. Смотрю вниз. Точнее назад. Смотрю туда, где я оставил все, что было моей жизнью.

 Внезапно мне становится холодно. Нет, знобило меня уже несколько дней, но только теперь я начинаю ощущать это по-настоящему. До этого я был словно ослеплен желанием. Но сейчас я устал. Теперь…

 Боже, как же прекрасен мир отсюда!

 Внизу мирно стелется равнина, одетая в легкую дымку. Где-то там, за снегами и непреодолимыми уступами, прячутся монастыри и домики крестьян. Где-то резвится детвора, влюбленные наслаждаются союзом сердец, прижимаясь друг к другу в теплой постели. Где-то там, внизу, поют птицы, играет музыка, где-то там люди плачут и смеются. Кто-то сражается за свободу, а кто-то наслаждается ею. Кто-то хоронит мертвых, а кто-то приветствует рождение новой жизни. И все это там – внизу.

 Внизу.

 Здесь же царит суровый беспристрастный покой.

 Я оглядываюсь и смотрю вверх, туда, где за последним уступом ждет меня моя мечта.

 Ничего.

 Ничего кроме холодного и чуждого снега.

 А снизу…

 Оттуда веет теплом. Жизнью.

 Вспоминаю жену. Нет, «жена» не то слово. Не то.

 Любимая.

 Вспоминаю любимую. Ее нежную кожу, глубокие глаза, самую красивую в мире улыбку. Вспоминаю ее горячее тело и жаркие поцелуи, ее…

 Я чуть не захлебываюсь от внезапно нахлынувших воспоминаний. Я вижу друзей, с которыми я не раз весело проводил время, вижу родителей – самых замечательных людей в мире, и всех-всех, кто хоть раз подарил мне мгновение счастья и любви. Эти образы быстрым ветром проносятся у меня в голове. Теперь и только теперь я понимаю, чего требовало мое голодное сердце, зачем оно звало меня вверх, зачем заставляло все бросить, отвернуться от казавшегося мне скучным мира. Мое сердце устремило меня ввысь, чтобы вернуть мне землю – вернуть способность любить и дружить, подарить мне заново то, что я растерял внизу. Да, никто не смог бы более полюбить землю, чем я, смотрящий на нее с высоты.

 Никто.

 Гордая мысль.

 К черту гордость! К черту эту гору! К черту все! Все! Я хочу домой!

 Домой.

 Мое сердце начинает биться чаще. Мне хочется обнять весь мир, стать с ним одним целым, впитать его в себя и исчезнуть в нем. Я становлюсь у края обрыва и, закрыв глаза, шагаю вниз – навстречу зовущей меня земле со всей ее красотой и уродливостью, потому что…

 Потому что я не могу жить без нее.

 «Жди меня. Я не вернусь» - сказал поэт.

 Не ждите меня.

 Не ждите.

 Я вернусь.

***

 Над некогда стройным телом того Я, который умер, разбившись о камни, склонился кривоногий крепыш – тот Я, который живет один раз.

 - Что же ты наделал, – говорит живой Я. – Что же ты наделал, братец.

 Тишина. И только высоко в небе каркает черный ворон.

 Тот Я, который живет один раз, поднимает голову верх. Его лицо искажает гримаса презрения, и он плюет в сторону вершины. Плевок не достигает цели, и быстро возвращается обратно, растекаясь по одному из валяющихся у подножия горы  камней.

 - Дурак! Самый настоящий дурак! – кричит живой Я, угрожающе махая кулаком уныло бредущей по горе тени. Тени того Я, который был у вершины. – Ты думаешь, что вернулся. Думаешь, да? Но это не так. Ты всегда был вверху. Там ты и остался, братец. Остался навсегда. Твои восхождение и свобода, твои птицы и твои танцующие листья полны фальши и самолюбования. Они для тебя лишь зеркало, возле которого ты крутишься, любуясь своим отражением. Во всех вещах мира ты наталкиваешься только на себя. Только на себя, слышишь? Эта гора, это небо, эти камни и Я – это все ты. Ты… В твоем падении был лишь очередной взлет. Ты не научился падать. Ты всегда умел только летать.

 Вверх.

 Вверх. Подальше от мира, подальше от всех.

 Вверх. К себе.

 К себе?

 Думаешь, ты летел к себе? Нет, братец. Ты летел к себе, а получалось от себя. Вот, что я скажу тебе, к себе прилететь невозможно, к себе можно только упасть. Упасть, понимаешь? А ты и на это не способен. В падении ты видел лишь полет. Дурак! Бог! Мечтатель! Ангел! Ты все испортил! Испортил, понимаешь? Все твои отражения – иллюзия! Они не ты.

 Тишина и только холодный ветер воет в вершинах гор. Даже ворона больше нет.

 - Дурак, - непонятно кому шепотом повторяет тот Я, который живет один раз и становится тем  Я, который  уходит прочь, растворяясь в сумраке.