Этот отрывок должен следовать за этой записью в дневнике Дагона. День тот же. Эта последовательность очень важна. Читайте и наслаждайтесь или читайте и плюйтесь, кому как нравится.

 

            Итак, продолжение дневника Дагона.

 

24 июня 1998 год (продолжение)

 

Лу

 

            Я никак не мог заснуть. Ворочался в постели, скидывал одеяло, убирал подушку, но объятия морфея, казалось, были заняты кем-то другим. Попытался сделать дыхание более ровным, но ничего не получилось; сердце продолжало бешено колотиться, а дыхание, несмотря на мои тщетные попытки, оставалось тяжелым. Каждый вдох отдавал пульсирующей болью в висках. Каждый удар взбесившегося сердца рождал в голове множество непонятных, порой извращенных, образов, которые подобно капелькам воды, разлетались по всем уголкам моего сознания.

 

            Я померил температуру. Тридцать семь и пять. Пустяк. Выпил для надежности три таблетки антигриппокапса и вновь постарался  уснуть. Ничего не изменилось. Пытка продолжалась. Я встал с постели и пошел в ванную. Подставил голову под текущую из дождика теплую воду, и некоторое время сидел, слушая шум, разбивающихся о мое тело, капель.

 

            Прикосновение мягкого полотенца привело меня в состояние эйфории. Я почувствовал, как моя кожа отзывается приятным раздражением на каждое прикосновение. Казалось, сердце сжалось в маленький теплый комочек, который затаился в неком немом ожидании. Я повесил полотенце и дотронулся до живота рукой. Волнующее тепло пробежало по коже, а потом, перебравшись внутрь тела, растеклось по позвоночнику. Голова закружилась. Я сел на край ванны и принялся гладить себя, утопая в теплом море наслаждения. Я чувствовал каждую клетку своего тела, внутренним взором видел работу каждого своего органа, слышал шум крови, бегущей по венам, который волнующе щекотал мне ухо. Не знаю, сколько я так сидел, занимаясь самоудовлетворением, но потом внезапно всё прекратилось. Точнее не прекратилось, а стало невыносимым. Невыносимым, как красивая нота, взятая на скрипке, но, льющаяся настолько долго и однообразно, что в итоге начинает вызывать лишь раздражение.

 

            Я вернулся к кровати и, взяв книгу, попытался читать. Но, атакуемый все теми же настойчивыми образами, не  мог сосредоточиться. Тогда я подошел к окну и, отвесив штору, долго наблюдал за тем, как, кружась, падают снежинки.

 

Когда я оторвался от окна, часы показывали 3:25. Я подошел к телефону, постоял немного, а потом снял трубку и набрал номер Люси.

 

Я познакомился с Люсей в театре, около четырех  лет назад. Кажется, это была пьеса Шекспира «Макбет». В своем вольном стихотворении «Макбет» Борхес сказал:

 

«Я короля убил

 

Чтобы Шекспир написал трагедию».

 

Кажется так.

 

Сам же Шекспир, наверное, заметил:

 

«Трагедию я написал, чтобы Малёк

 

С Лу повстречался».

 

Малёк – это я. Так меня по непонятным причинам зовет Люся, а я по непонятным причинам зову её – Лу. Мы встречались недолго. Может месяц, может два. Много целовались, даже переспали один раз. До секса дело не дошло. Мы просто спали в одной постели. Почему-то, никто из нас не решился тогда на последний шаг. Мы много говорили, смеялись, а потом, обнявшись, уснули. После той ночи мы расстались, разошлись на время, забыли друг о друге. Через год я встретил Лу снова. Я не хотел возвращаться к тому, что оставил (это не в моих правилах), да и она, похоже, не жаждала быть моей девушкой. Но нам было очень хорошо вдвоем, мы, как никто другой, понимали друг друга, а потому не заметили, как стали друзьями. Настоящими друзьями.

 

Когда мне было плохо, я всегда звонил Лу.

 

Некоторое время из трубки доносились длинные гудки, потом я услышал заспанный женский голос:

 

- Алло.

 

- Здравствуй, Лу.

 

- Малёк, это ты? Привет, - в её заспанном голосе слышалась радость. По выдоху в трубку, я понял, что она улыбнулась. – Что случилось?

 

Я представил Люсю, на том конце провода. Темно-русые волосы завязаны в хвостик. На щеках лежат две слегка подвивающиеся пряди, которые придают ее лицу особую очаровательность. На Лу свежая, еще сохранившая запах стирального порошка, пижама.  В руке трубка, которую она прижимает к левому уху. Большие карие глаза неотрывно смотрят в пустоту, пытаясь разглядеть там нечто ведомое только ей одной.

 

Это только мои фантазии. Бред. Откуда хвостик в три часа ночи…

 

Видимо я молчал достаточно долго, потому что Лу взволновано спросила:

 

- Малёк, почему ты молчишь? С тобой всё в порядке?

 

- Нет, Лу. Со мной не все в порядке, - я сделал паузу и тихим голосом продолжил. – Я  схожу с ума. Мне плохо, Лу. Со мной творится нечто непонятное. Я не нахожу себе места. Не могу заснуть. Мое тело обезумело. Оно взбесилось и словно восстало против меня. Всё против меня. Весь мир.

 

- Я с тобой, Малёк. Я с тобой.

 

- Спасибо, Лу. Ты всегда помогаешь мне.

 

- Что с тобой стряслось?

 

- Не знаю. Я хочу умереть. Разбиться на мелкие осколки, только бы заставить себя замолчать, вырвать себя из головы. Я засел внутри себя и издеваюсь над собой. Мне плохо, Лу. Когда я гуляю по городу, то не могу оторвать от девушек глаз. Каждая из них видится мне рядом со мной. Я хочу, чтобы меня любили, чтобы мной гордились. Хочу, чтобы страстно жаждали мое тело. Эти мысли и желания возникают против моей воли. Я чувствую, как они насилуют мое сознание. И крик о помощи тает в темноте. Знаешь, - я нервно улыбнулся, - я сегодня ехал в автобусе, передо мной стояла девушка в синих джинсах. Боже, как я люблю девушек в джинсах! Ты же знаешь, Лу. Так вот я подумал, как бы было хорошо, если бы она была моей девушкой. Мне показалось, что если бы я мог целовать эти пухленькие губы, гладить эти ножки, сжимать ягодицы, если бы я только мог отдаться кому-нибудь, я был бы самым счастливым человеком в мире. Понимаешь, Лу?

 

- Да, я понимаю тебя, Малёк. Кто тебя еще поймет, кроме меня.

 

- Иногда, возвращаясь в свою квартиру холодными зимними вечерами, я мечтаю о том, что меня ждут дома.  Что я говорю? Иногда? Нет, это происходит почти всегда. Я вижу себя открывающим двери, а ко мне навстречу выбегает ОНА. Моя анима. Девушка моих мечтаний. У нее нет лица и нет тела. Она тень. Она пустота, которую могут заполнить… которую должны заполнить… Должны. Иначе я умру. Или сойду с ума. Тебе, наверное, неприятно слушать этот бред. Зачем тебе такой сумасшедший друг, правда? – я сделал тупое выражение лица и промычал, подражая умалишенным. – Я больной, да?

 

- Не говори так. Ты мне нужен. Я тебя…

 

Ее прервали. В трубке послышался другой заспанный голос.

 

Мужской.

 

«Люси, кто это там?» - проворчал он.

 

Я почувствовал себя дураком.

 

- Лу, прости. Я не знал, что ты не одна. Звоню посреди ночи со своими глупыми бреднями.

 

- Не обращай внимания, Малёк. Это всего лишь мой бойфрэнд.

 

«Всего лишь?» - услышал я возмущенный мужской голос, – «Ну, знаешь ли!».

 

- Нет, Лу, ты занята. Я поступил необдуманно. Пока, Лу. И… извинись перед своим бойфрэндом за меня. До встречи.

 

- Малёк. Подожди…

 

Она молчала, словно не решаясь продолжить.

 

- Что, Лу?

 

- Хочешь… я приеду? – ее голос дрожал.

 

- Да. Ты нужна мне, Лу - сказал я и положил трубку.

 

После разговора мне стало еще хуже. Я сидел в темноте, обхватив голову руками, и плакал. Ненавижу плакать и никогда этого не делаю, но сегодня слёзы лились сами помимо моей воли. Я утирал их, а они продолжали скатываться по щекам. Если бы было возможно, то я бы втолкнул их обратно себе в глаза, лишь бы не плакать. Я ненавижу себя. Идиот!

 

Встав с кровати, я взял трубку и опять позвонил Люсе.

 

- Лу, не надо. Не надо приезжать. Я справлюсь.  Не надо… Прости.

 

- Ты уверен? – разочарованно произнесла она и замолчала.

 

Я слышал, как Лу тяжело дышит в трубку. Она была чем-то возбуждена. Испугавшись, что не вынесу этого мучительного молчания, я спросил:

 

- Как твой бойфрэнд?

 

- Он ушел. Я порвала с ним.

 

- Прости, мне очень жаль.

 

- Ты подумал, что это из-за тебя? Нет, Малёк. Не стоит винить себя. Я давно хотела расстаться с этим типом. Он совсем не в моем вкусе, - Люся наигранно рассмеялась, и я понял, что она врёт. – Забудь о нём. Ты точно не хочешь, чтобы я приехала?

 

- Нет, Лу. Не хочу. Я решил, что справлюсь сам.

 

- Ну, тогда пока.

 

- Подожди, Лу.

 

- Что?

 

- Прости меня.

 

- Не бери в голову. Все в порядке. Мы – друзья навеки, правда?

 

- Правда, Лу. Друзья навеки.

 

Она положила трубку.

 

- Прости, - сказал я коротким гудкам в трубке.

 

В детстве бабушка учила меня одной молитве, которую нужно повторять, когда идешь на какое-нибудь ответственное дело или подвергаешься опасности. «Когда тебе нужна помощь», - твердила бабушка, - «когда ты напуган или чувствуешь, что весь мир покинул тебя, всегда повторяй: «Господи Иисусе Христе помилуй меня». Если ты будешь повторять эти слова, то Господь не оставит тебя, и ты выберешься из любой бездны, как бы глубоко ты не упал».

 

Передо мной рассыпался бисер слов, которые сложились в молитву:

 

«Прости меня, Лу».

 

«Прости меня, Лу», - повторял я.

 

«Прости меня, Лу», - пел ветер за окном.

 

«Прости меня, Лу», - тихо тикали часы.

 

«Прости меня, Лу», - стучало сердце.

 

Прости меня, Лу.

 

Я не заметил, как погрузился в сон.