В любом наряде буду я по праву
Тоску существованья сознавать.
Я слишком стар, чтоб знать одни забавы,
И слишком юн, чтоб вовсе не желать.
Что даст мне свет, чего я сам не знаю?
"Смиряй себя" - вот мудрость прописная,
Извечный, нескончаемый припев,
Которым с детства прожужжали уши,
Нравоучительною этой сушью
Нам всем до тошноты осточертев.
Я утром просыпаюсь с содроганьем
И чуть не плачу, зная наперёд,
Что день пройдёт, глухой к моим желаньям,
И в исполненье их не приведёт.
Намёк на чувство, если он заметен,
Недопустим и дерзок черезчур:
Злословье всё покроет грязью сплетен
И тысячью своих карикатур.
И ночь меня в покое не оставит.
Едва я на постели растянусь,
Меня кошмар ночным удушьем сдавит,
И я в поту от ужаса проснусь.
Бог, обитающий в груди моей,
Влияет только на моё сознанье.
На внешний мир, на общий ход вещей
Не простирается его влянье.
Мне тяжко от неполноты такой,
Я жизнь отверг и смерти жду с тоской.


Я проклинаю ожь без меры
И изворотливость без дна,
С какою в тело, как в пещеру,
У нас душа заключена.
Я проклинаю самомненье,
Которым ум наш обуян,
И проклинаю мир явлений,
Обманчивых, как слой румян.
И обольщенье семьянина,
Детей, хозяйствои жену,
И наши сны, наполовину
Неисполнимые, кляну.
Кляну Маммона, власть наживы,
Растлившей в мире всё кругом,
Кляну святой любви порывы
И опьянение вином.
Я шлю проклятиие надежде,
Переполняющей сердца,
Но более всего и прежде
КЛЯНУ ТЕРПЕНИЕ ГЛУПЦА.


Близка к состоянию Фауста...
Разве эгоизм - это так отвратительно?

LI 5.8.22