Пятидесятые годы, штат Техас. Пыльные бури, москиты, пастбища, ранчо, кони, кони, кони. Если тебе 16, ты наверняка умеешь объезжать диких коней, и носишь за поясом кольт, и, прежде чем произнести хоть слово, сплевываешь сквозь зубы - но слов ты тратить не привык. Однажды утром ты просыпаешься и понимаешь, что пора.

Двое шестнадцатилетних из Техаса - Джон Грейди и Ролинс - просыпаются, седлают коней и едут в Мексику. Едут по каким-то цоевским причинам - то есть без всяких причин; просто потому, что странный стук зовет в дорогу, и улицы ждут отпечатков наших ног, и вообще - пора. Они едут, смотрят в небо, попадают в грозу, переправляются через реку, влюбляются, теряют коней, попадают в тюрьму, видят смерть, убивают сами, получают пулю, прижигают раны раскаленным металлом, едут дальше. У этой истории нет финала - они просто едут; видимо, так надо.

На самом деле в этой истории мало нового; это древний, как сама привычка рассказывать истории, рассказ об инициации, о том, как мальчик становится мужчиной, и рассказан он таким же древним, почти библейским (или, если угодно, фолкнеровским) языком. Другое дело, что это один из самых жестоких рассказов об инициации; тут речь идет не о трудностях взросления, а о том, как преодолеть тьму, которая нависает над миром. В этом рассказе очень мало метафизики и мистики, если не считать рассуждения о лошадях, у которых одна на всех душа, но очень много музыки; он похож на гитарный перебор Нила Янга из фильма "Мертвец"; так же прост и трагичен. Сквозь него не так просто продраться; Маккарти - что Паустовский, готов до бесконечности описывать склоны столовых гор и русла высохших рек, но, видимо, так надо. По-любому, преодолев склоны и русла, неизбежно придется испытать законную гордость за биологический вид, к которому принадлежишь. Как говорит один из героев "Коней", "за многие годы я наслушался такого, что заставляет меня усомниться в доброкачественности человеческой породы. Но то, что я услышал сегодня, не подтверждает моих сомнений".