И улыбалась еще так... Так естественно, что у меня сердце сжималось. Она была действительно счастлива, что мы ее встретили, что я достала ей проездной, что хватали ее чемодан, спускаясь по ступенькам...
Машка почему-то молчала, а мне было неудобно, потому что я могла говорить с Катюхой о чем угодно. А могла и молчать, молчать вместе с ней.
А потом поехали на Воробьевы, показали ей Главное Здание и даже отобедали там в столовке, про которую Катя сказала "Вкуснее, чем в Менза-Росток" (лукавит, конечно, но приятно)). Переждали грозу и поехали в центр. Красная площадь была закрыта (восстановительный курс после Дня России), побродили по Александровскому саду и отправились на Старый Арбат. Пробежались мимо бесчисленных художников и Украинского культурного центра, случайно оказавшегося рядом ("Вхiд вiльный)) до Стены Мира и, изнемогая от жары, купили-таки пивасика. А потом свернув с Арбата зашли в какой-то дворик и бесстыдно (Машка еще сопротивлялась...) распили пиво и выкурили остатки амстердамской заначки, которую привезла Катюха...
Такой милый дворик, резвые детишки, бросающиеся словами из книжек, и утомленные папаши-надзиратели, читающие (эти же, видимо)) книжки на скамеечке.
Я вот даже их сфоткала, перегоню как-нибудь.
А Катюха улетела. И как не было ничего. Остались с Машкой в метро, точь-в-точь, как утром. Сон.