(5)

Регрет пообещал оперативно собраться и приступил незамедлительно. Сиделка поблагодарила за понимание и отправилась «мобилизовать» остальных. Ральф же никак не мог найти любимые парадные туфли. Вернее одну из них. Так и ходил по комнате в одной лакированной черной и одной кремовой – домашней из мягкой кожи.
«Куда я её дел? – лицо пожилого человека вдруг преобразилось в иронической улыбке. – Может, я вчера ей в того дурачка швырнул?!»
Он склонился заглянуть в очередной раз под газетный столик, приподнимая белое кружевное покрывало. Туфля лежала там, поблёскивая лакированными боками. Ральф скорее всего не обратил внимания в первый раз. За стеной тоже где-то у пола послышался шёпот, который отвлёк Регрета от обвинения себя в рассеянности.
- Я ненадолго, маленькие! Папочка вернётся совсем скоро, я вам покушать оставляю – не помрёте. Хорошие мои. Только, заклинаю, сидите тише воды, ниже травы.
Голос принадлежал соседу Ральфа Энтони Маркстоуну. В ответ тихонько пискнуло пару раз. Ральф знал, что Энтони держит у себя и прячет пару крысят, что категорически запрещалось правилами Дома на Омеловой. Мэгги и Малик. Ральф помнил имена. Однажды он застал Энтони с его питомцами и тот вынужден был сознаться. Старик-сосед очень испугался, хватался за сердце, умолял не выдавать «его детишек». Крысы были симпатичные – пушистые и беленькие, с красными пытливыми глазёнками и противными неестественными хвостами. Когда Маркстоун поуспокоился, то попросил дать слово не выдавать его. А когда получил его, то рассказал о своей любви к животным, о многолетней работе ветеринаром при службе спасения животных. С подлинным счастьем в глазах рассказывал, как оперировал раненых зверят, и даже самые безнадёжные благодаря ему затем возвращались к жизни. В конце разговора он показал свои руки Ральфу. «Золотые», как сказал сам бывший ветеринар. Руки мелко дрожали. Улыбка сменилась разочарованием, будто приятный сон развеялся. Он попросил Ральфа оставить его и ещё раз попросил молчать. Ральф уверил соседа, что сдержит слово, а в уголке его правого глаза заметил собирающуюся влагу.

* * *

Весь поход в музей Ральф вынужден был слышать ахи-вздохи соседей, надрывное сопение, жалобы и причитания, кто устал, а кто вообще решил побурчать для выполнения дневной нормы недовольств, чтобы выговориться. Экскурсия была скучная – к своему удивлению, Ральф понял, что помнит всё, что рассказывали экскурсоводы, с детства и юности.
Не менее унылым оказалось и представление. Театра Ральф не любил, поэтому это был его второй поход с самого далёкого-предалёкого детства. Ещё и бездействие привело к тому, что, покопавшись в себе, сознание извлекло воспоминание о вчерашней бредовой встрече. Человек с багром маячил перед глазами, так же масляно улыбаясь, как коммивояжер, пытающийся продать высокотехнологичный багор из прогрессивных материалов. Может, это и правда был торговый представитель, решивший разыграть старика, чтобы оправдать своё нелепое появление через окно? Чего-то вспомнился случай про мужика, заглядывавшего в окна дома престарелых в конце прошлого века. Тот человек потехи ради вырядился в костюм мрачного жнеца… Закон тогда шутки не оценил. Возможно, Ральф подвергся такому же злому подтруниванию. Это было б объяснением, если б не одно но… Письмо. Всё указывало на гипотезу, которую он озвучил Сенсону прямо в лицо. Это самое реальное обоснование, но...
24 часа, из которых осталось уже меньше половины. А что будет ночью? Опять этот человек придет и будет пытаться свести Ральфа с ума? Презрительно улыбнувшись, Регрет решил для себя, что что бы ни происходило, а разум он не утратит!
Задремал.
Грезилось что-то бессвязное и изнуряющее. Слова из представления мешались с воспоминаниями. Словами и голосами актёров со сцены говорили Мэй, родные Ральфа, сам Ральф, Ай-Ар, снова Мэй, Мэй, Мэй... «Никогда не спать в районе 5–7 пополудни!» Ральф слышал эти слова, произносимые собственным командным голосом, но очнуться не мог. Бред разъедал его волю. С большим трудом вырвался и домучился до антракта, тогда его пробудил Джона, подмигивая, что нужно навестить местную закусочную.

* * *

- Ральф, вы что-то хотели?
- Да, спасибо. Скажите, Алан… Эм. – Ральф подсел в автобусе к директору Дома на Омеловой.
- Да-да, я вас слушаю! Вам нехорошо?
- Да нет. Я хотел узнать о системе защиты.
- Системе защиты?
- У меня такое ощущение, что вчера кто-то забрался на крышу веранды и, не исключено, забирался ко мне в комнату. Я думал, что странные звуки – лишь мой сон, но нет! Вот это я нашел у себя в комнате.
- Визитка? Можно?
С замиранием сердца постоялец дома престарелых передал Гринботлу подобранную утром на полу карточку.
- «I. R. Sanson. Commissioner»? Хм. Может, при уборке сиделка потеряла?
- Нет, карточка лежала на видном месте сегодня до уборки в комнате.
- Очень интересноооо. – Гринботл смотрел с раздражением на прямоугольник из картона, только этого ему ещё и не хватало. – Штука в том, что буря повредила нашу сигнализацию, а я решил не подключать обратно, пока не покрасят дом.
- Даже так!
- Не понимаю вашего воодушевления. Что вы слышали-то вчера?
- Будто кто-то ходит по шиферу за окном. Я спросонку не придал значения. Только утром вспомнил.
Ральф с трудом скрывал радость: во-первых, карточка существовала не только в его воображении, а во-вторых выключенная сигнализация объясняла многое и давала крепко зацепиться рацио.
- Я могу взять? Опросил бы персонал. Может, кто-то из девочек просто ранее потерял. Но по поводу безопасности вы не беспокойтесь – сегодня же включим обратно, покраска ведь уже закончена. Просто нужно выяснить все обстоятельства. Дора, кажется, последние разы у вас убиралась.
- А видеозапись у нас не ведётся?
Гринботл криво улыбнулся.
- Да… Не видел камер, да и в городе прямо.
- Вот-вот! Вы всё лучше моего понимаете.
- Хорошо, возьмите карту.
- Всё выясню. Если не найдем, кому принадлежит карта, тогда будем думать. Я думаю, что если кто и был, то уже не вернётся опять, но нужно перестраховаться и упредить любые подобные случаи. Странная карточка – ни телефона тебе, ни адреса. Ну, Сенсон, и что? Дальше мне что делать?! Имя-профессию и так запомнить можно.
- Очень надеюсь на вас, Алан! – Ральф пожал перевёрнутую левую кисть директора.
- И вам за бдительность!

* * *

Лицо Алана Гринботла выглядело, как лицо человека съевшего что-то очень кислое, но при этом настолько усталого, что правильно отображать мимику оно уже не могло.
Только три слова читались на лице «Почему он красный?».

* * *

Если он придёт, я могу в него выстрелить, как в грабителя! Это будет самооборона. Пусть мои руки были вчера так слабы, что не смогли ничего ему противопоставить, но пуля слабой быть не может.

* * *

После ужина Ральф поднялся наверх и, приставив стул спинкой к двери, уселся лицом к окнам, которые запер ещё до ужина и с которых снял занавески. Крутил барабан револьвера, неотрывно глядя на чёрное окно. Как удав в засаде. Казалось пожилые глаза ни разу не моргнули. Время тикало, отдаваясь пульсом в висках. Сигнализация не работала, и это радовало Регрета. Эксперимент должен выйти чистым.
«Он просто обманул меня!»
«А был ли он вообще?»
«Он был! До сих пор кулак саднит от его лица! Карточка! Алан видел её. Видел тоже»
«А если разговора с Аланом тоже не было?»
«Я выстою! Я выстою! Выстою!»
И он закрыл глаза. Всего на миг. На какой-то миг.

* * *

- Ра-ральф! – и она коснулась двумя измазанными в мороженое с черникой пальцами его носа. Самого кончика.
Молча улыбался.
- Почему молчишь? А? А?
Он улыбался.
- А вот возьму и обижусь! Убегу и ты меня не найдёшь! Никогда не найдёшь!
- Найду! – не мигая, словно в трансе.
- А вот и нет!
- На краю света найду!
- И что? Что ты сделаешь? Съешь?
- Как мороженое! – подхватил, забросив через плечо и побежал по дороге парка под счастливый визг.
Весь в черничном варенье и мороженом. Такой счастливый.

* * *

Именно от несусветного счастья и понял, что уснул. Дёрнулся резко. Было уже поздно. Окна были всё так же заперты надёжно. В комнате стало душно, невыносимо душно. Ральф поднялся и направился к окну.
Главное, следить и не уснуть опять.
Открыл. Потянулся. Что-то хрустнуло даже. Воздух на улице был неожиданно тёплым и самую малость лишь свежим. Не по времени и сезону совсем. Будто благодатному воздуху лень было заходить в комнату, разнежившись от аномального зноя.
Ральф Регрет высунулся в окно, оглядел окрестности. Никого! Сладко зевнув, он вернулся в комнату и обернулся.
На его «караульном» стуле с видом уставшего ждать своей очереди на приём сидел Сенсон, положив поперек коленей свой багор.
От неожиданности Ральф немо вскрикнул и закрыл рот обеими руками, испугавшись своей внезапной немоты больше, чем внезапно «материализовавшегося» комиссионера. Глухо упал на пол тяжелый револьвер.
- Так что вы решили, мистер Регрет?

To be continued...

Picture (c) iNeedChemicalX
[600x600]