(c) Darren R. Bennett

Silent Hill: The Legacy
file # 2
Last Bullet

[390x520]
(1)

Всего неделя прошла, а погода изменилась до неузнаваемости. Закончилось индейское лето*, и туман разбросал свой мохнатый ватный подол по всему городу. И это уже были не слабые утренние тренировки перед глобальным захватом и порабощением интересующих территорий, как во время отпуска, а самое настоящее белое царство тумана. Протянешь руку – и уже только очертания кончиков пальцев виднеются. Мэй рассказывала, что так будет. Но Ральф не думал, что прямо уж так. Пришлось остановить машину и идти пешком – обзора не было совсем. Местные на улице тоже не показывались, дополняя своим отсутствием картину мистического запустения. Ральфа это не коробило. Он был и предупрежден, и его бы это не тронуло – мысли были заняты совершенно иным.
Каждый последующий шаг делался всё быстрее, но никак не легче. Казалось, молочные облака тормозят движение. В какой-то момент показалось, что сбился с пути. Перестал узнавать местность. Однако, как только осознал, что не понимает, куда идти, оказался у самого ресторанчика, где работала Мэй.
Облегченно не вздохнул. Запаниковал ещё больше.
- Не могу!
Отвернулся от ресторана и сделал пару шагов в обратном направлении. Но отступать было нельзя. Сейчас или никогда.
Решительным шагом направился внутрь, крепко сжимая кулаки. Бой предстоял нешуточный. С собой.

* * *

Утром моросил дождь, было серо и зябко, но к полудню осеннее солнышко почтило своим вниманием небосвод Чикаго. Ральф, игнорируя попытки персонала помочь, сам вынес своё кресло на освещенную часть веранды и расположился с какой-то книгой по экономике. Поддерживал таким образом себя в рабочем состоянии уже чуть менее года. И это действительно работало. Он всегда относился к себе более чем требовательно, а сейчас это стало для него чуть ли не единственным путем, чтобы спастись от участи его соседей. Ему было 75. И он был не самым младшим в доме престарелых на Омеловой улице, но даже обитатели на 10 лет младше выглядели гораздо хуже. Беспомощности же Ральф Регрет позволить себе не мог. Тягал гантели, делал пробежки по утрам и вечерам, читал не художественную литературу, а всё, что было хоть как-то связано с его многолетней работой.
Невзирая на возраст, зрение Ральф имел безукоризненное – читал без очков и заприметил почтальона издалека. Однако не придал человеку в форме никакого особого значения. Да и, по словам сиделок, люди этой профессии захаживали в этот двор редко даже в «доинтернетную» эпоху. Поэтому Ральф погрузился в изучение последнего исследования хорошо знакомого известного экономиста.
Почтальон тем временем дошел до калитки и подозвал кого-то из сиделок. После непродолжительного разговора, в ходе которого он наотрез отказался передать письмо через сотрудницу, его пропустили во двор.
- Ральф Регрет?
- Да, здравствуйте.
- Добрый день! Вам письмо! – мужчина средних лет улыбнулся из-под тени козырька, протягивая желтовато-серый конверт.
- Благодарю.
Ральф удивленно взял конверт, собираясь с мыслями, от кого оно могло придти, это письмо. Дети за минувшие 10 месяцев всего лишь пару-тройку раз позвонили, чтобы справиться о его делах. Последний же из звонков вообще был адресован директору дома престарелых, и с Ральфом поговорить попросту «забыли». О визитах или электронных письмах на его ноутбук – Ральф даже не помышлял. А тут целое БУМАЖНОЕ письмо! Настоящее! Можно было пощупать шершавость конверта. При всей начальной растерянности Ральф сразу заметил, что на конверте отсутствуют и обратный адрес, и марка... Да и сам конверт был старого образца, хотя и производил впечатление нового. Но возмутиться Ральф и не думал. Дошло же как-то без марки и штемпелей! Молча благодарно кивнул ещё раз почтальону, который приложил белую перчатку к козырьку, и в следующую секунду постоялец Дома престарелых на Омеловой уже видел его удаляющуюся спину.
На конверте была единственная фраза «Лично в руки!». Руки пожилого человека стали влажными, а по спине пробежал легкий разряд. Ральф без сомнения уже видел этот конверт, но только в нем не хватало одной детали. Это дарило надежду, что это всё-таки не он, не тот самый конверт. Регрет оглянулся. Рядом никого не было, но письмо вскрывать не стал. Спрятал в книжку и ушел к себе наверх. Однако не решился его вскрыть и там. До самого вечера.
Когда все спустились ужинать в общий зал на первом этаже, Регрет, ссылаясь на плохой аппетит, закрылся в комнате и ещё раз осмотрел письмо, всё так же не вскрывая. Несколько раз посмотрел его на свет. Для чего – сам не знал. Затем погладил письмо почти что ласково и до боли зажмурился, чтобы не видеть, как пальцы разрывают край конверта.

* * *

Открыв двери в ресторан, Ральф сначала заглянул внутрь, просунув в проем голову и плечи. Не особо интересовался мнением тех, кто вдруг захохочет, увидев эту картину. Да и хохотать было некому. Пустой зал. Возле каждого столика горели настенные лампы, рассеивая полумрак ресторана. С одной стороны пришедшему не хотелось полного зала посетителей, но, увидев полное запустение, сердце Ральфа дрогнуло. Он не сможет сказать, что должен. Официантов не было тоже... Никого не было. Ральф направился к кухне и подсобным помещениям, чтобы отыскать Мэй.
- Что за черт?! – ошеломленно произнес он, не найдя ни одной живой души в ресторане, двери которого были открыты для посетителей.
Уставился в пол, не зная, что и делать.
Как так вышло?
- Мэй! Мэй! Мээээээээй! – безнадежно позвал Ральф несколько раз от растерянности. Громче и громче. Чтоб хоть кто-то вышел и его вышвырнул из служебной части, а то и ресторана.
Никого. Вернулся и обошел весь зал. Вышел на улицу, посмотреть, нет ли какого объявления. Ресторан, как и весь город, будто вымер. Будто просто в какой-то момент все исчезли.
- Мэй... Что же мне делать? Я даже не знаю, где ты живешь, – произнес Ральф глядя на начищенный до блеска пол заведения.
Телефона Мэй тоже своего не давала, постоянно отшучиваясь. Хотя у неё был суровый отец. Виной крутого нрава которого была контузия на Тихоокеанском фронте. Поэтому девушка предпочитала не «шутить» с родителем, в одиночку воспитывавшем дочь, и утаивала факт знакомства с Ральфом. Нехорошее предчувствие, связанное именно с припадками отца Мэй, накатило волной на и без того паникующее сознание Регрета. Парень бросился искать телефоны или адреса сотрудников. Нашел у телефона книжку с номерами. Дрожащий указательный палец «выследил» дорогое имя на сероватой бумаге и секунду спустя крутил барабан.
- Пожалуйста, возьмите кто-то трубку! – закатил глаза.

* * *

«Дорогая Мэй.
Пишу тебе, потому что не смог отыскать тебя, а не потому, что не могу посмотреть тебе в глаза.
У меня мало времени. Мне еле удалось вырваться.
Ситуация складывается не лучшим образом. Нет, всё чертовски плохо! Прямо кошмарно! Мои родители хотят женить меня на дочери одного богатого человека. Всё уже решено за меня. Но я люблю только тебя одну, поэтому я здесь. Мы могли бы бежать, но нам всё равно не удалось бы скрыться. У моей семьи и семьи той девушки многочисленные связи, а ты ещё не желаешь оставлять своего больного отца. Мне угрожали, что причинят вред тебе, а меня на какое-то время изолируют в психиатрической лечебнице, если я от тебя не откажусь. Вряд ли это просто слова. Возможно, лучше было бы смолчать об этом, но я считаю тебя своим продолжением. Поэтому предельно честен. Это отчаяние, Мэй.
Прости меня, пожалуйста.
Я всегда буду любить тебя!

Р. Р. 10.17.1960»

* Индейским летом в Северной Америке называют период, именуемый в славянском мире «бабьим летом».

[446x591]